- Погоди! – перебил я Лёшку. – Заладил своё: бывает – не бывает! Полгода в таксопарке, а туда же... Я вот так думаю: сколько дней у жизни, столько у неё и сторон! А то и побольше… Продолжение ведь у каждого дня имеется! …Помнишь, ты меня, здесь же, в аэропорту, про подголовник спрашивал? Почему, мол, порезанный? Да некогда мне тогда было про него рассказывать, колесо спустило… Вот сейчас и послушай!
Я увидел их летним утром на «железке». Только что подкатил пассажирский поезд и, хотя множество народу высыпало на привокзальную площадь, эти пассажиры выделялись из общей череды: модно одетая девчушка лет четырнадцати и высоченный бритоголовый парняга в мятых коричневых штанах. Из коротких рукавов клетчатого пиджака выглядывали синие от татуировок руки. Странная пара. Хотя, черт его знает: может, это дядька с племянницей по гостям разъезжают, родню ведь не выбирают. У девчушки в каждой руке по сумке, у спутника целлофановые пакеты, за плечами рюкзак.
Они постояли минут с десяток на остановке, но нужного автобуса, видать, ещё не было. Вдруг парень шлепнул пакеты на мокрый от недавнего дождичка асфальт и качнулся к такси:
- Командир, в Заречный микрорайон кинешь?
- Как не кинуть!
Ступив обратно к девчушке, он склонился к её уху и что-то сказал. Та согласно кивнула и они направились к машине.
Пристроив кладь в багажник, уселись: девчушка рядом со мной, а дядька вольно расположился на заднем сиденье. Сразу же достал из кармана папироску и, прикурив, хохотнул. Увидев мое недоумение, бросил успокаивающе:
- Всё нормально, командир! Это я так смеюсь, для веселья… - а голос грубый, как наждак, видать, от вчерашней выпивки. - Что, моя хорошая, погнали? – дернулся к спутнице.
Та поежилась и заискивающе взглянула на меня:
- Мне с вами сейчас рассчитаться или как приедем?
- Чего ждать-то? – раздался голос с заднего сидения. – Договорились – значит, рассчитывайся! Да накинь пятерку сверху, мужик-то классный!
Чего это он меня вдруг нахваливает?
Только некогда было много думать: возле светофора за вокзальным кольцом попали в пробку, которая растянулась, поди, до самого городского сада. Это надолго и поэтому я свернул на Товарное шоссе, норовя миновать затор. Девчонка испуганно вздрогнула:
- А мы куда едем?
- Пробка же… - начал было объяснять, но голос сзади перебил:
- Не журись, хорошая! Командир все дороги знает…
Этот, не в меру хозяйственный голос, уже начал мне порядком надоедать:
- Бойкий у вас родственник! – бросил вполголоса пассажирке. И пояснил, видя её недоумённый взгляд: – Уж больно разговорчивый.
- А он и не родственник мне… - тоже тихонько ответила та.
- Ничего себе… А кто же он?
Но её ответа я не расслышал, так как пассажир заднего сиденья вдруг громко хрястнул своим наждачным голосом:
- Смотри, шеф, шашлык бежит! – и влип носом в стекло двери: по лужайке возле одного из деревянных домишек, отчаянно вереща, метался крохотный поросенок; выскочил, видать, сдуру из родной калитки и заблудился.
- Так кто же он? – покосился я назад.
- А никто... - пожала плечами девчушка. - Помогает просто. Мы ведь с ним в поезде познакомились. – И виновато добавила: - Сумок-то много. …Бабушка сказала, что на вокзале папка встретит. - И вдруг обиженно всхлипнула.
- Ладно-ладно, - попытался успокоить, - не плачь… - И обернулся назад: - Так ты сопровождающий что ли?
- Ну… – насторожился тот. – А чего? …Она же, дурёха такая, и точного адреса не знает! А барахлишка вон сколько! Как не помочь? – Приопустив стекло, ловко стрельнул окурком в лужу.
Такси вымахнуло на центральную улицу возле филармонии. …Не нравится мне этот парняга и всё тут! У самого дочка растёт и не дай Бог к ней такой же громила привяжется!
- А может не надо больше помогать, а? Один довезу! – я прижал машину к бордюру. – И тебе не нужно время тратить…
Пассажир зло посмотрел на меня, потом перевел взгляд на свою подопечную, видать, ожидая от неё поддержки. Но та лишь испуганно вжалась в сиденье и помалкивала.
- Понятно! - шлепнул он ручищей по коленке. – Суду всё ясно… - И нашёлся: - Чего, хорошая, не боишься таксиста? Деньги-то он уже взял, вот и бросит посреди дороги. Топай потом с баулами…
Девчушка растерянно заморгала глазами:
- И его боюсь… - прошептала тихонько.
И тут я увидел милицейский наряд. Рослый сержант шагал по тротуару со стороны филармонии и, склонив голову к продолговатой коробке рации, что-то говорил в неё. Позади шествовало двое рядовых, видать, первогодки, уж больно щупловаты.
- Выходи из такси! – решительно дернулся я к пассажиру. – А то милицию позову – выведут.
- Зови!
- Товарищ сержант! – крикнул через опущенное стекло двери. – Можно вас на минуту?!
Тот ступил к машине:
- Что случилось?
- Да так… Мелочи! Просто незнакомый человек привязался к девчонке в поезде и не отстаёт: помогает, вроде… А зачем ей помогать? И сам справлюсь! Выведите из такси…
- А потом куда?
Тёртый мужик - сержант! Сразу вник в дело.
- А никуда! – повернулся к пассажиру. – Плохого-то он ничего не сделал. Пусть опять на вокзал идёт!
- Ясно, - сержант дёрнул заднюю дверку такси. – А ну-ка, друг, освободи площадь!
Тот стал выбираться из салона. Ступив на асфальт, громко высморкался, демонстрируя независимость, потом презрительно взглянул на спутницу:
- Будь здорова, хорошая! Попадёшь сегодня в беду, так и знай…
- Сергей, - повернулся сержант к одному из помощников, - отведи гражданина в сторону!
И тут случилось неожиданное, девчонка вдруг всхлипнула и залилась слезами:
- Не поеду я с ним! – крикнула, плача. - Я боюсь…
- Тихо у меня! – сержант грозно постучал костяшками пальцев по крыше «Волги». – Отставить реветь! – И обратился уже ко мне: – Езжай, друг…
И мы поехали дальше. Оказывается, минувшей ночью сменилось расписание поездов, и потому отец девчушки её на вокзале не встретил. А «сопровождающий» сел в поезд на одной их крохотных станций после Свердловска. Узнав от пассажиров, что юная соседка едет одна, завел незатейливый разговор, обещая помочь с багажом:
- Только вы маме об этом не говорите!
Но все хорошо, что хорошо кончается: нашли мы всё-таки в микрорайон нужный дом, в котором пассажирка ещё ни разу не была после обмена свердловской квартиры на тюменскую. И вопрос с той поездкой закрылся сам собой. Но, оказывается, ишь на время…
* * *
У центрального переговорного пункта место стоянки не самое хлебное и поэтому пассажиров приходится ждать подолгу. А то и вовсе порожняком отсюда уедешь. …Наконец в мою машину сунулись двое. Один усатый, в кроличьей шапке с опущенными ушами, устроился на переднем сиденье, другой примостился сзади. Его шапка была нахлобучена на самые глаза: мороз-то дает себя знать.
- Шеф, к хлебозаводу!
Понятно… На этой дороге самое главное - рынок, там всегда столпотворение машин.
Голова усатого, дёргаясь в такт дорожным выбоинам, клонится далеко вперед. Вот он уткнулся носом в крышку бардачка, потом резко выпрямился и уселся прямо, но почему-то с закрытыми глазами.
Наркоманы, поди… Те всегда на ходу спят!
Толчок в спинку сиденья отвлек от дум:
- Не узнал что ли, командир?
Теперь пассажир, что устроился позади, был уже без шапки и его бритая голова показалась мне удивительно знакомой. И руки его я узнал сразу, те самые – синие от татуировок. Сопровождающий!
- Тихо, друг, не дергайся! – раздался металлический щелчок и из зажатой в руке парня черной рукоятки, выскочило блестящее лезвие. – Я тебя сразу расколол… Слышишь, Седой, - он пихнул в плечо своего приятеля, - помнишь, я тебе летом про девку рассказывал? Вот он тогда и помешал!
- Ну-у? – деланно удивился Седой и выпучился на меня. А он и вправду соответствовал своему прозвищу: и клочья торчавших из-под шапки волос, и усы у него были сивого цвета. – Наказывать надо бы таких, братишка! …Ткни-ка шильцем!
Вот так оборот! Я уже и забыл про тот случай, каждый день чего-то новенькое выдаёт…
- Трогай, командир! – Сопровождающий завис над спинкой сиденья и сунул ножик поближе к моему горлу. – Чего остановился? Сворачивай в переулок!
Боятся, сволочи, что на следующем перекрёстке гаишники дежурят!
- А девка-то ничего была? – подначил Седой и раскатисто гоготнул: - …Поди, водила её для себя берёг!
- А как же?! – сиденье за моей спиной скрипнуло. - Всю дорогу на неё поглядывал… Так, командир, чего молчишь?
Дорога в переулке разбита донекуда и поэтому машину швыряло, как коробок. Да ещё и ножик рядом... Надо было бы тому Сопровождающему у рынка объявиться, а не там, где это случилось! Я бы в пробке-то тормознул, а потом бы ещё чего-нибудь придумал…
- Куда теперь? – это Сопровождающий уже Седому. – Сразу на тракт поедем?! Тогда продуктов надо бы каких-то взять…
Значит, они норовят из города уйти! Пусть норовят, на кольце у тракта всегда милиция дежурит.
Справа ряд киосков, но Седой молчит, потом тычет руку с часами под нос Сопровождающему: некогда, мол!
Нет гаишников на кольце! Так всегда бывает, когда позарез нужны… И даже на автобусной остановке за кольцом ни одной души. Теперь вся надежда только на дежурный пост, что километрах в двадцати от города перед самым мостом. А дальше всё – ни одной милицейской шапки на сотню вёрст.
Уже совсем стемнело и свет фар выхватывал из вязкого вечера то громады сосен, то прутья ивняка со сплошной чёрной массой за ними. Вот и отрезок прямой дороги до освещённого бледными фонарями вагончика гаишников. Рядом с ним стоит «Уазик».
Седой ткнулся спиной в сиденье и ни слуху, ни духу от него, лишь Сопровождающий, тяжело дыша, завис над подголовником. Когда до поста оставалось совсем немного, «Уазик» вдруг подмигнул поворотником и что есть мочи припустил к мосту. Вот же, зараза какая, это, поди, здешние гаишники на ужин в посёлок поехали!
И ясней ясного мне стало: сейчас не выпутаюсь – всё! За посёлком моим пассажирам больше ничего не грозит.
- Проскочили! – облегчённо заорал Сопровождающий. И, забыв про ножик, сунулся к Седому: - Я же тебе говорил…
И в этот момент я крутанул рулём вправо! «Волга», неуклюже подпрыгнув, перевалилась через бровку настила моста, ткнулась в хлипкие перила ограждения и, выламывая их, полетела вниз.
- Ничего себе… – Лешка недоверчиво пощупал пятернёй грубые швы на подголовнике сиденья. – А дальше что?!
- А ничего… Я ведь, когда с моста летели, дверку открыл. А внизу ледорез – вот такая глыбища! Дверкой об него как даст, повернуло машину на бок – и пошла она правой стороной прямо вниз.
Асфальтовое пятно перед зданием аэровокзала содрогнулось от гула: это медленно катился к стоянке такси оранжевый «Зил». На его раме был установлен какой-то агрегат. Изрыгая потоки воздуха, он гнал к краю площади густое облако пыли и, поди бы, таксистам крепко от него досталось, да к «Зилу» подбежал низкорослый мужик в комбинезоне и гул прекратился.
- Вот оно как бывает… – закончил я рассказ. И повторил последние слова: - Я ведь лёд-то правой стороной машины проломил, не своей! И что удивительно: бултыхаюсь в воде, а ноги - видно! Это их фары от моей «Волги» подсвечивают, прямо, как два прожектора горят! …И людей на мосту толпится чёрт знает сколько! Дорога-то бойкая…