О пролетарском звоночке для капиталиста, и о том, что всегда лучше перебдеть, чем недобдеть...
Затуманенным взором распятый Беркутов следил за разговором между своим секретарем Олесей и упитанным мужчиной в тоге, заляпанной местами бурыми пятнами. Толстячок был местным эскулапом, в обязанности которого входила констатация смерти казненного.
- Ну, сделайте же что- нибудь, чтобы помочь этому человеку избавиться от страданий! - Олеся в отчаянии заломила руки, обращаясь к эскулапу.
- Мне предписано ждать, когда его душа покинет тело, - безразлично сказал толстячок. - Ну, или ..., - толстячок оглянулся по сторонам.
- Я поняла! Возьмите, вот! - Олеся достала из дамской сумочки пачку стодолларовых купюр и протянула её толстячку.
Толстячок повертел доллары в руках, хмыкнул и швырнул их на землю.
- Не то, - сказал он.
- Ну, что же вы хотите? - Олеся готова была расплакаться.
- Это! - толстячок указал пальцем на сумочку Олеси. - Я обменяю это на молодую рабыню.
- Договорились! - обрадовалась Олеся.
- Прекрасно! - сказал толстячок и, достав из складок тоги длинное шило, вонзил его прямо в сердце Беркутову...
Беркутов проснулся от неприятного теснения в груди, мешающего дышать. Швейцарские напольные часы показывали половину десятого утра. Стоило осмыслить, как так получилось, что он основательно набрался. Хотя, как и всем мужчинам в подобных ситуациях, ему не хотелось особенно в чем - то упрекать себя. Так, значит так. Может, звезды по-особенному расположились!
Беркутов прошелся по квартире, заглянул в спальню, чтобы убедиться, что жены нет дома, забрел на кухню и достал из холодильника початую бутылку ледяного молока. Выпил залпом, не отрываясь от горлышка. Потом достал кружок краковской колбасы и принялся уминать её с черным хлебом, обильно смазывая каждый кусок горчицей. Насытившись, Беркутов прошествовал в гостиную, включил телевизор и попытался вникнуть в ту чушь, которую несли по каналу "Деловой мир".
Розовощекий упитанный эксперт рассуждал о причинах нехватки профессионально подготовленных рабочих. Он утверждал, что для решения этой проблемы уже с детства надо ориентировать молодежь на получение минимально возможного ускоренного образования, и не морочить им головы институтами и университетами.
Один из гостей студии задал провокационный вопрос: "А ваши дети, где учатся?". На что розовощекий на голубом глазу выдал: "Мой сын вообще нигде не учится. Он уже давно окончил Гарвард". И гоготнул.
В этом месте Беркутов нажал на пульте кнопку "Off" и экран погас. Беркутову не хотелось с утра загружать свою голову шелухой телевизионной болтовни. Он закурил сигарету и позвонил в офис. Ответила Олеся:
- Слушаю вас, Владимир Александрович?
- Как у нас там дела?
- Всё в порядке, - отрапортовала Олеся. - Приходил директор завода, но вас не было.
- Что-нибудь серьезное?
- Говорил, что рабочие готовят забастовку, - произнесла Олеся чуть слышным голосом.
- Это, где вы посредник? - к Беркутову вернулось желание ёрничать.
- Ну, что вы, - голос Олеси слегка подрагивал, но она все-таки решилась напомнить боссу. - Кстати, Владимир Александрович, письмо забастовщиков у вас на столе.
- Да? - Беркутов с трудом воспроизвел в памяти вчерашний день на работе. - А кто его принес?
- Некто Лопатин, из сборочного.
- Приеду после обеда. Пригласите-ка его ко мне к трем часам.
- Есть, Владимир Александрович! - бойко отрапортовала Олеся, радуясь, что до приезда босса можно будет спокойно почитать женские журналы.
"Лучше перебдеть, чем недобдеть", - подумал Беркутов, чувствуя, что ему становится легче дышать. Как будто кто-то незримый открыл окно, чтобы проветрить комнату.
Продолжение следует...