Даже вельможа может осознать однажды, что он простой человек, и вымыть грязную посуду...
Вокруг креста, на котором висел Дронов, собралась большая толпа зевак. В первых рядах стояли важные упитанные мужчины в дорогих костюмах - сливки губернского истеблишмента. Они возбужденно гудели и усердно наяривали в ладоши. За их спинами кривлялись и размахивали флагами хорошенькие девицы в рельефно обтягивающих маечках. Казалось, что люди собрались на карнавал. Лицезреть своего бывшего начальника распятым доставляло всем большущее удовольствие.
Внезапно из толпы выскочил какой-то шкет, похожий на уличного хулигана. В руках он держал копье, которым ткнул Дронова в пах. Дронов судорожно дернулся, а толпа зашлась в истеричном хохоте...
Дронов застонал от парализующей боли, хорошо знакомой мужчинам от удара в причинное место, и проснулся. Боль мгновенно исчезла. Около изголовья в позе угодливого денщика стоял охранник.
- Алексей Николаевич, уже поздно, пора вставать,- охранник осторожно теребил Дронова за плечо. – Приехал Павел Михайлович Зинкин.
Дронов нехотя вылез из-под одеяла. Потянулся и уставился на охранника. «И правда, я ведь назначил встречу на утро!» - промелькнуло в голове.
- Пусть подождет в кабинете.
Охранник кивнул и попятился, бесшумно растворившись в проеме двери. Дронов прошествовал в ванну. Бодрящие струи прохладного душа быстро смыли утреннюю вялость. Мысли пришли в порядок. Дронов энергично растер тело жестким полотенцем и тут заметил на ладонях небольшие зарубцевавшиеся шрамы, которые слегка чесались. Удивившись, но не придав этому факту большого значения, Дронов направился в столовую, где горничная Наташа уже накрыла традиционный завтрак: пара яиц всмятку, бутерброды с лососиной, круассан и большая чашка крепчайшего черного кофе.
- Что-нибудь еще принести, Алексей Николаевич? – Наташа порхнула за спиной Дронова, обдав его шлейфом чувственной Шанели.
- Спасибо, вы свободны.
Дронов старался не обращать внимания на постоянное верчение Наташи вокруг себя, когда он оставался в резиденции на ночь. Во избежание случайного греха он всячески дистанцировался от этой эффектной дамочки. «Наверняка сюда её поставили, чтобы приглядывать за мной! - размышлял частенько Дронов. - Вот только кто? Органы, или мои недоброжелатели? Впрочем, какая разница! Надо быть чрезвычайно осторожным».
Наташа обошла Дронова и медленно продефилировала перед ним, давая возможность обозреть высокую грудь, обтянутую шелковой блузой, прихваченной высоким фартуком.
- Ну, тогда я пошла, Алексей Николаевич? – Наташа на секунду притормозила и одарила Дронова дразнящей улыбкой. – Если понадоблюсь, звоните в колокольчик.
Дронов подождал, пока Наташа не скрылась за дверью, и принялся не спеша счищать скорлупу с яйца. Мысли некоторое время еще крутились вокруг неоспоримых женских достоинств горничной, но потом он вспомнил о Зинкине и позвонил в колокольчик.
- Слушаю вас, Алексей Николаевич? - Наташа, внезапно материализовалась перед Дроновым, как будто и не выходила из комнаты.
- Пригласите Зинкина, он ждет в моем кабинете. Позавтракаем вместе.
- Хорошо, - Наташа также незаметно выпорхнула, как и вошла.
Через минуту в столовую вошел Зинкин, сопровождаемый Наташей, грациозно несущей второй прибор.
- Алексей Николаевич, доброе утро! – Зинкин стоял перед Дроновым, слегка прогнувшись. – Спасибо за приглашение, но я уже позавтракал дома.
- Садись, не стесняйся, Павел Михайлович.
Наташа, поставив прибор на стол, быстро удалилась, успев обдать помощника губернатора презрительным взглядом, не ускользнувшим от Дронова. Искушенный в таких переглядках Зинкин нутром почувствовал произведенный в него уничижительный выстрел, но виду не подал и, аккуратно отодвинув стул, уселся за стол прямо напротив своего начальника.
Зинкин два последних года ходил в губернаторских помощниках. Функции его были достаточно расплывчаты. Кроме одной: он должен был выслушивать губернаторские бредни по самым разным проблемам, выказывать восхищение глубинной вельможной мысли и продвигать её дальше в сознание дворовой челяди. Непонятно почему, Зинкина побаивались, считая его коварным серым кардиналом, стоящим с губернатором почти на одной ступени областной иерархии. Хотя сам Зинкин трясся от страха, когда Дронову приходило в голову основательно взгреть своего "санчо - пансо".
- Ну, что новенького, Павел Михайлович? – Дронов с удовольствием отправил в рот добрую половину яйца.
- Все только и говорят о вашем вчерашнем выступлении. Это очень серьезный посыл не только для региональной элиты, - Зинкин осторожно взял бутерброд с лососиной. – Возможно, высшее руководство уже размышляет о вашем дальнейшем продвижении
- С чего бы? – у Дронова внезапно сильно зачесались шрамики на ладонях.
- Вы предельно четко сформулировали задачи власти: жильё, здоровье и образование. Я не припомню, чтобы кто – то так откровенно…
- Слушай, Павел Михайлович, - Дронов раздраженно прервал Зинкина. - А ты без меня об этом не знал? И кто-нибудь в том зале думал иначе до моего выступления?
- Я не совсем понимаю вас, Алексей Николаевич, - насторожился Зинкин, предчувствуя поднимающуюся волну полемического задора хозяина, которая не сулила ему ничего хорошего.
- Вот и плохо, товарищ Зинкин, - Дронов всегда официозно обращался к своему помощнику, когда тот начинал прикидываться дурачком и играть в непонимайку. - Помнишь, месяц назад я выступал на совете директоров авиазавода? По бумажке, подготовленной тобой. Что там было написано? Много умного о конкуренции в авиастроении, развитии производственной базы, бортовой электронике. О том, в чем я ни черта не смыслю! Я могу еще понять, что картошка без воды не родит. И всё! Проблемы авиационной электроники для меня, как китайская грамота! А директора и главные конструктора предприятий авиастроения на том мероприятии сидели и, как болванчики, кивали усиленно головами в такт моим словам. Как будто впервые в жизни слышали непреложные истины, которые я зачитывал по твоей писюльке. Кстати, подготовленной на основе их материалов.
Дронов отхлебнул большой глоток кофе и с азартом продолжил:
- Скоро будем подводить итоги полугодия. Думал, кого пригласим?
- Если в типовом формате, то местную власть и крупный бизнес.
- А не в типовом? – резко спросил Дронов, уже предчувствуя ловушку, в которую попадется Зинкин.
- Думаете кого-то из федерального правительства?
- Да кому они нужны! - Дронов едко расхохотался. – Инженеров талантливых надо приглашать и умелых рабочих, да фермеров, которые знают, как коров доить и пахать. Их должно быть намного больше, чем кабинетных бумагомарателей. И знаешь, почему?
- Почему? – простодушно повторил обескураженный Зинкин.
- Потому, что ты и подобные тебе полностью изолировали меня от нормальных живых людей. Вы их даже называете полупрезрительно: простые люди! А люди простыми не бывают! Глухо вокруг меня, ничего не слышу, никого не вижу. Только согнутые спины, преданные глазки и насупленные брови в президиумах.
- Но ведь так с древних времен повелось, Алексей Николаевич! Искусство государственного управления, так сказать, – попытался защититься Зинкин.
- А, с древних времен, значит! И с каких же, позволь тебя спросить? – шрамики на ладонях Дронова отчаянно зачесались. – Конкретно, давай, а не так, пальцем в носу поковырял и ляпнул!
Зинкин, красный как помидор, принялся искать глазами хоть какой-нибудь предмет, на котором можно было остановиться взглядом и перевести дух.
- Ничего ты не знаешь о древности, - Дронов снизил немного накал выволочки. – Любви в тебе к нашим людям нет, Зинкин. Не распинали тебя, к сожалению. А то бы дурь быстро выветрилась.
Ладони продолжали гореть от зуда, и Дронов принялся их усиленно расчесывать. Зинкин с интересом разглядывал своего патрона, впервые представшего перед ним в виде обличителя.
- В следующее воскресенье день города, Алесей Николаевич, - почти шепотом произнес Зинкин, стараясь соскочить со скользкой темы. - Планируется ваше выступление. Потом праздничный концерт, театрализованное шествие и прочее.
- Ладно, принял. Только сделай так, чтобы никаких моих выступлений. Пусть мэр отдувается.
- Но вы хоть будете на трибуне рядом с мэром? Иначе, многие расценят ваше отсутствие как конфликт с муниципалами.
- Никаких трибун! – озорная улыбка промелькнула на лице Дронова. - Хочу участвовать в театрализованном шествии. Буду кружиться среди танцовщиц! Подберите для меня приличный прикид.
- Конечно, всё сделаем, как надо, - прошептал испуганно Зинкин, которому хотелось только одного - побыстрее улизнуть от разошедшегося губернатора. - Надо только с охраной придумать что-то.
- И никакой охраны! Хватит меня за папу римского держать. Простой я, понимаешь? Как все простые люди.
Дронов с аппетитом отправил в рот целиком бутерброд с лососиной и, разжевав, уточнил:
- Насчет охраны я погорячился, конечно. Сделай только, чтоб наши секьюрити не мешали людям веселиться. Пусть скинут свои похоронные костюмы, натянут майки и джинсы и танцуют с красивыми девчонками. Ступай.
Зинкин молча поднялся и вышел из столовой, немало удивляясь утренним чудачествам хозяина.
Дронов открыл окно. Раздался легкий свистящий звук, и кто-то невидимый, чуть не задев Дронова, вылетел в окно. Скрипнула дверь, и Дронов понял, что в столовую вошла горничная Наташа.
- Я могу прибраться? - спросила она.
- Я сам, - ответил Дронов и принялся собирать стопкой грязную посуду. – Не инвалид!
Горничная Наташа на мгновение онемела от удивления, а потом стремглав рванула из столовой докладывать наверх о странном поведении губернатора.
Ладони у Дронова перестали чесаться, и он облегченно вздохнул.
Продолжение следует...