Пролог
Тяга в дымоходе была хорошая и сухая стружка, быстро разгоревшись, почти не выбросив дыма из чрева камина, перебросила огонь на дрова, которые быстро занявшись, наполнили комнату мерцанием своего пламени.
Несколько минут, и тепло начало наполнять комнату.
В соседних комнатах мои былые соратники, быстро полюбившие технические чудеса цивилизации, тоже устанавливали электрические камины, но этот был единственным действующим настоящим.
Электрический камин компактен и удобен в эксплуатации. Нажатие одной кнопки обеспечивает тепло в помещении, создает видимость уюта псевдогорением дров на видеопанели и трансляцией звука, имитирующего потрескивания дров. При желании, на каких-то «навороченных» моделях, можно было даже положить на специальную полочку с нагревателем особый брикетик, и в комнату будет время от времени попадать настоящий дым. Хочешь – такой же, как от сосновых дров, хочешь – от дубовых. Было бы желание хозяина и нужный ассортимент в окучиваемых торговых точках.
Чайник призывно свистнул, привлекая к себе внимание, и я залил в своей любимой чашке кипятком смесь трав, наполняя комнату их ароматом.
Пока напиток заваривался и настаивался, я сосредоточился на своих ощущениях. Дар сенса работал хорошо, покрывая расстояние в километр от моего местонахождения. Ничего подозрительно в округе не было. Датчики слежения, фиксировавшие даже крупных птиц, хранили молчание. Но чувство тревоги не оставляло меня, и даже усиливалось.
- Если есть лишняя кружка, я с удовольствием тоже выпью такой ароматный чай.
Голос звучал из-за моей спины и, хотя я не слышал его очень давно, я не спутал бы этот тембр и интонацию среди десятка говорящих людей. Глядя на языки пламени, я усмехнулся. Этот визит был ожидаемым и неожиданным.
- Тебе сделать покрепче?
- Конечно. Люблю, когда вкус насыщенный, а цвет тёмный.
Мы сидели напротив друг друга, сжимая чашки в ладонях, грея пальцы. Хотя мной было потрачено много времени и средств на утепление здания, но его конструкция все равно способствовала сквознякам, которые быстро вытягивали из него тепло. Всегда практичней делать что-то новое, чем переделывать.
- Не ждал меня, ваше высочество?
- И да, и нет. У меня сейчас смесь из чувств и мыслей.
- И какие же преобладают, принц?
- Я рад, что ты пришел.
- Скучно?
- Очень. С тех пор как я остался один, я утратил цель, ради которой жил тут все эти годы. Только перед самим собой могу быть откровенным, что интерес пропал. Я жил. Сражался. Побеждал, проигрывал и вновь побеждал. Выживал, как мог в этом…, - я запнулся на мгновенье, и продолжил, - мире. И понимаю, что делал это лучше других. Но зачем? В чем смысл такой длинной моей жизни?
- А когда ты сейчас сделал паузу, какое слово едва не сорвалось с твоих губ?
Я молчал.
- Думаю, что ты хотел сказать, «в этом проклятом мире». Или нет?
Гость был прав, и я кивнул.
- Тогда почему сдержался?
- Потому что все-таки не считаю его проклятым. Он не хуже моего прошлого мира. А в некоторых аспектах, гораздо превосходит его и по логике существования, и по взаимодействию населяющих его существ. Улей более гармоничен, чем та, моя, земля.
- Я вижу, принц, что ты уже готов к новой жизни в Улье. Только это будет жизнь в совершенно ином качестве и ритме жизни.
- Это приглашение? Я часто и много думал о тебе, Учитель. Кто ты такой, откуда и куда мог идти в ту нашу первую и единственную встречу, чем занимаешься.
- Даже не зная твоих мыслей, могу точно сказать: все, что ты думал, очень далеко от истины. Сейчас ты на пороге, только переступив который, поймешь многое из происходящего вокруг.
- И что я должен сделать, чтобы передо мной открыли дверь, и я смог переступить этот порог?
Учитель, допив чай, поставил чашку на стол.
- Ты должен рассказать о себе и своей жизни в этом мире моим братьям и сестрам.
- Надо куда-то отправиться?
- Нет. Опиши свой жизненный путь, а они по этому описанию примут решение.
Я задумался. Опиши! Это легко сказать!
Учитель пришел мне на помощь, прервав размышления: - На самом деле это совсем не трудно. Я знаю, о чем говорю. Для того чтобы это сделать, надо перо, бумага и холодный разум, которому не будут мешать внешние факторы.
Насколько я помнил, чернил, ручек и карандашей у меня не было. Как и бумаги. Хотя у кого-то из соратников были компьютеры, но как ими пользоваться я не знал. Для меня такая техника была интересна только как способ управления системой обороны стаба.
- Ты уже прикидываешь, как будешь творить, принц? Не спеши! Есть несколько условий.
Во-первых, писать надо своей рукой. Перо, перьевая ручка – безразлично. Главное, чтобы ты писал чернилами. Все это, как и подходящую бумагу, ты найдешь.
Во-вторых, писать не торопясь. Не знаю каким летоисчислением ты тут пользовался, но сколько ты будешь создавать: месяц, год или пять лет, не важно. Главное все описать подробно и передать свои чувства.
- У меня отличная память, Учитель. Это займет много времени, а количество томов я даже боюсь представить.
- А для этого у меня третье условие. Важны только самые важные моменты твоей жизни и эмоции, которые возникли при этом. Все должно вместиться в один том вот такой толщины, - мой гость поставил на стол большой палец, а указательный поднял вверх. – Не больше. Это будет проверяться, а в твоем глазомере я уверен.
Гость встал.
- Когда закончишь, поймешь, как меня найти. Не провожай.
Учитель вышел из комнаты, а я остался обдумывать, с чего мне начинать свое жизнеописание, уставившись в почти прогоревшее чрево камина.
Глава № 1.
Начало
Кресло-качалка, дрова, потрескивающие в камине, плед, укутавший ноги, мурлыкающий кот и книга. Что еще надо старику, в одиночестве предававшемуся воспоминаниям. А вспомнить было что.
Не было кота и книги.
Коты в этом огромном здании где-то водились, истребляя крыс и мышей, но на глаза мне почему-то старались не показываться.
Книги тоже были, но никак не связанные с историей моей жизни. Да и нет такой книги, которая бы смогла вместить все события. Только человеческая память способна все это сохранить.
Память зависит от ряда факторов. Способность воспринимать информацию, сохранять ее, хранить и воспроизводить в нужное время. Если что-то в этой цепочке нарушено – это уже нельзя считать памятью.
Я все же попробую воспроизвести. Вернее, теперь я обязан это сделать.
(цитата из книги «Путь Крестоносца»)
***
Я отлично помню тот вечер, когда гонец доставил послание. Отец мой, сорвав печати, отдал свиток чтецу. Он не любил сам читать. Такова была его прихоть, которых у него было достаточно много. Власть императора Священной Римской империи позволяет их иметь.
Послание было от Папы, которого он, мягко говоря, не любил и эта антипатия была взаимная.
Гонец от Святого престола ждал, что ответят на послание Иннокентия Четвёртого. И тут важны были даже не слова, а те эмоции, которые получатель послания проявит при ознакомлении с текстом. Отец умел сдерживать свои чувства, но и Папа, зная об этом, явно отправил человека, который по мимике, моторике пальцев, выражению глаз определит, как Фридрих II Гогенштауфен, император Священной Римской империи, король Германии, король Сицилии и прочая, прочая, прочая, отреагирует на его письмо.
В достаточно коротком послании Папа напоминал об обещании отца выступить с войском в Святую землю, присоединившись к другим христианским владыкам, готовящим очередной Крестовый поход.
- Наконец! – выдохнул отец, когда чтец закончил читать. – Конрад! – тут же окликнул он меня, - готовься выступать через неделю. Рассылай гонцов к нашим отрядам. Через две недели ты должен соединиться с венгерским войском короля Андраша. Я отправляюсь в Италию, а оттуда направлюсь на Кипр, где буду дожидаться вашего прибытия.
Это всё было сказано только для посланника. Я и так знал, что и когда мне надо будет делать, если у короля не получится увильнуть от участия в походе на сарацинов.
Десять тысяч воинов у нас было готово к выступлению. Такого войска, по мнению отца, не было ни у кого из известных нам владык. И дело все было не в численности.
Костяк войска, это не наёмники, которые переметнутся к более щедрому господину в самый опасный момент, и не ополченский сброд, разбегающийся без твёрдой руки, держащей их за яйца.
Воины готовились с самого детства. Они не умели возделывать землю, строить дома и растить детей. С юности они готовились только к войне и поэтому умели ломать, громить и убивать.
Ежедневно и ежечасно они только тренировались, отдыхая лишь в большие церковные праздники. Меч, копье, лук или арбалет, им было всё равно, что использовать в бою.
Готовились люди, готовилось и королевство. Оружие, доспехи, снаряжение изготавливалось и закупалось за счёт казны, отправляясь в строящиеся и расширяемые арсеналы. Вложения должны были окупиться хоть в крестовом походе, хоть в мероприятии, которое король планировал провернуть самостоятельно. Но не получилось.
Я тоже очень надеялся, что моя подготовка пригодится не на Ближнем Востоке. Если бы мы так хотели участвовать в реализации прихотей Папы и стоявших за ним торгашей и ростовщиков, то учили бы арабский язык, а не славянские.
В поход я выдвинулся в день, указанный королем. Наши отряды уже вышли из разных мест и должны были встретиться в последнем городе германских земель, на границе с Венгрией. Уверен, что папские шпионы отслеживали все наши передвижения. Папа Иннокентий королю тоже не доверял, грозя за ослушание отлучением от церкви.
Десять тысяч солдат вел я на юго-восток, проходя за день по четыре Больших мили. Но это только солдаты. А еще при войске были возничие, кузнецы с подмастерьями, плотники, маркитанты, походные шлюхи, интенданты и куча другого сброда, который всегда был спутником выступающей в поход армии. Все хотят урвать кусочек будущей добычи. Все дороги, хотя бы немного имевшие направленность в ту сторону, сейчас были забиты.
Часть обозов с провиантом было направлено вперед, часть тянулось за нами. Вперёд были высланы и многочисленные заготовители провианта.
До места встречи с венграми нам оставалось еще два перехода. Поле, на котором планировался ночной отдых, уже было готово к приему. Выдвинувшиеся за долго до основного войска квартирьеры уже заготовили дрова, продукты для солдат и фураж для лошадей и волов, и отправились дальше. Заканчивалась установка больших палаток. Для меня и старших командиров шатры уже были приготовлены.
Хотя я и привычен к длительным переходам в седле, но последний отрезок меня всё-таки сильно вымотал. Тело настойчиво требовало насыщения и отдыха.
Большой кусок жареного в луке кабана, сдобренный вином из Валахии, утяжелили мой живот, заставляя глаза быстро сомкнуться.
Снился какой-то кошмар, от которого меня избавил взволнованный голос.
- Ваше высочество!
Я с трудом открыл глаза, понимая, что не выспался. Рядом стоял мой паж Фриц, а за его спиной, освещая шатер светом факела, оруженосец Карл.
- Ваше высочество! Вам надо на это взглянуть! Караулы встревожены и не знают, что им делать.
Выйдя из шатра, я сразу не понял, что же так встревожило дежуривших солдат. Костры караульных горели, где-то переговаривались люди. И тут я увидел, как перекрестился караульный, глядя в небо. Посмотрев в том же направлении, я тоже осенил себя крестным знамением. Вместо тонкого серпа молодого месяца, который был с вечера, в небе висели иные светила. Было в них что-то такое, что луной или лунами я назвать их не мог. Их было три. И они были гораздо меньше привычной мне Луны.
- Докладывай! – потребовал я у старшего караула.
- Через час после тушения лагерных огней появился туман. Он был настолько плотный, что я не видел ладонь своей втянутой руки. И еще туман очень смердел тухлой капустой, ваше высочество. А потом в тумане были всполохи молний. Когда он исчез, я увидел это небо. И еще…
- Не томи меня! – подстегнул криком я офицера.
- Я послал людей, проверить дальние посты. Пропали все лошади и волы, которые были за пределами лагеря. Там все пропало. Нет ни озера на юге, ни леса на холме с западной стороны. И холма тоже нет. Солдаты считают, что это происки дьявола, который противится нашему походу.
- Солдаты считают им и моего отца – своего императора? Он тоже был против этого похода, рассчитывая на богатую добычу для себя и своего войска в другом, гораздо близком месте.
- Извините, ваше высочество, - офицер приложил руку к своей груди и склонил голову. – Я только сказал, о чём толкуют солдаты.
- Поднимайте войско. Не нравится мне всё это. Нам надо быть готовыми.
- Слушаюсь.
- Отрядам собраться и построиться. Быть готовыми к отражению нападения на лагерь.
Я и мои воины были готовы встретить любого врага.
***
При атаке вражеской кавалерии вперед выдвигаются копейщики. Три ряда длинных копий, упертых тыльниками в землю и прижатых коленями, направляются умелыми руками навстречу конной лаве. Только полностью закованный в латы конь и всадник смогут попытаться пробить частокол копий. Или глупец, которому надоело жить. Не всякий конь бросится грудью на острия копий, но кони часто умнее людей.
Если наступает пехота, то ее встречает сомкнутый строй закрытых щитами меченосцев, которых из-за спин поддерживают копейщики, успокаивающие самых настырных противников, а через головы и с флангов бьют лучники.
Но к удару такого врага мы оказались не готовы. Враг был среди нас! Он был повсюду. Вначале на многих напала слабость, сменившаяся оцепенением. Солдаты роняли оружие на землю и как завороженные смотрели перед собой, слабо реагируя на слова командиров. Упавших и потерявших сознание быстро оттаскивали в тылы отрядов, смыкая ряды. Но выбывших становилось всё больше и больше. Вскорости заполнять образующиеся в строю бреши было не кем.
Самым страшным моментом стало, когда «зачарованные» стали подниматься и нападать на своих товарищей сзади. Я тоже испугался, когда один из солдат, стоявший в оцеплении моего шатра, выронив копьё, набросился на моего оруженосца, и сбив его с ног, пытаясь загрызть его зубами. Сквозь шум криков удивления и ужаса, я услышал, как скребут его зубы по железу кольчужной бармицы. Все расступились, замерев от увиденного.
Мне надо было действовать решительно и быстро. Подойдя к дерущимся, я заколол напавшего ударом кинжала в спину.
- Всех зачарованных – вязать! Самых буйных – резать! Священников ко мне! Срочно!
Спустя полчаса я понял, что и эти меры не способны были что-либо изменить. Войско погибало на глазах, превращаясь в кровожадную массу оборотней. Священники, которые сопровождали нас в походе и которых я призвал, чтобы они изгнали демонов из тел порабощенных солдат, сами становились такими же безумцами.
Способных трезво мыслить и действовать становилось всё меньше и меньше.
- Труби сбор, Фриц! Надо собрать воедино, тех, чей разум демоны не смогли ещё подчинить своей воле.
На зов рога моего пажа к штандарту с красноклювым орлом на жёлтом щите сбегались солдаты, сразу занимая место в строю сводного отряда.
Щит к щиту, плечо к плечу. Обнаженные клинки мечей блестят в свете странных ночных светил, опущенные на наплечники лат. Железный квадрат строя разрастался при пополнении добравшимися до него воинов.
Внутри строя укрывались те, кто состоял при войске, но не являлся солдатом.
Каре увеличивалось, но я понимал, что это лишь мизерная часть, оставшаяся от могучего войска. Самого могучего в Европе, как некогда считали мы с отцом. Провиденье и высшие силы все-таки были против этого похода. Зачем они выбрали такой способ, чтобы показать свою волю, мне было не ведомо.
Каре медленно отступало в центр лагеря, где было свободное от палаток место. А вслед за ним со всех сторон стягивались, вышедшие из оцепенения люди. Но мы видели, что это были уже бывшие люди. Это были только их тела, занятые тёмными созданиями, выбравшимися с изнанки мира. Демоны в человеческом обличье.
Я обходил строй, отдавая приказания и стараясь подбодрить солдат. В глазах своих уцелевших воинов я видел нерешительность. Они, готовые нести смерть любому врагу, еще колебались причинять какой-то вред своим товарищам, с которыми с юных лет выносили все тягости службы, ели из одного котла, спали, укрываясь одним плащом.
Последней каплей, рассеявшей их сомнения, стало убийство обратившимися распутной женщины, пытавшейся добежать до строя. Ее сбили с ног и на глазах солдат начали пожирать под вопли боли и отчаянья несчастной.
- Солдаты! Это уже не наши братья! Это слуги дьявола! Надо освободить христианские души из пленённых сатаной тел! Убивать всех зачарованных! Только смерть избавит их души от скверны людоедства!
Мои слова упали на благодатную почву. Страх и сомнение покинули ряды выстроившегося каре. Это вновь были верные и решительные воины Христа!
Раздались команды новых десятников.
«Ха!» - одновременно выдохнули воздух сотни глоток, сопровождая удар. Жала копий пробивали тела наползавших со всех сторон оборотней.
«Назад!» - кричали командиры, и солдаты, выдернув окровавленные острия из убитых, отводили руки назад, чтобы вновь нанести единый удар.
«Ха!». Новые трупы валятся под ноги еще живых оборотней, которых становится всё больше вокруг нас.
«Ха!». Снова удар копий, но уже из второго ряда построения. Первый ряд рубит мечами прорвавшихся через щетину копий нелюдей.
Но Сатана хитер в своих кознях и продолжает захватывать души. Еще несколько солдат выпадают из строя, выронив оружие. Демоны продолжают порабощение тел новыми служителями тьмы. С ними уже никто не церемонится. Я вижу, как кузнец, стоявший позади последней шеренги в одном нательном белье, но вооруженный своим молотом, одним ударом ломает спину обратившегося, и тут же перебегает к следующему солдату, застывшему зачарованной куклой. Новый удар сокрушает нелюдя, собравшегося напасть на воина впереди себя.
Без какой-либо команды оружие подхватывает мужчина и занимает место в строю. Может он торговец, может возничий. Сейчас это не важно. Главное – убить всех, кто использует для убийства вместо оружия свои зубы.
***
Утро нового дня мы встретили посреди поля, густо усеянного трупами. Местами трупов было так много, что они лежали в несколько рядов, доходя до уровня груди стоящего человека.
Несколько десятков солдат, по команде командиров, покинули строй, добивая еще шевелящихся раненых. Священников не осталось. Единственный выживший сотник, возложил на себя обязанность читать молитву об упокоении душ преставившихся грешников.
- С подранками закончили, Ваша высочество! – доложил паж. – Какие будут приказы?
- Разведку в четыре конца на половину большой мили. Собрать весь провиант. Искать лошадей. Лагерь переносим южнее.
- Слушаюсь, - Фриц с полупоклоном, удалился.
- Карл! – прими оружие. Я протянул оруженосцу щит, а затем он помог снять шлем. – Распорядись посчитать всех, кто пережил эту ночь. И пусть займутся готовкой пищи. На сытый желудок думать, что нам делать дальше, будет лучше.
Я осмотрелся. Вокруг местность была совершенно другая. Это ужасало. В какой стороне теперь был мой дом, где остались супруга и сын, было не понятно.
Луковая похлёбка и небольшим ломтем хлеба – вот и весь «королевский» завтрак в тот день. С чашей вина я вышел и шатра, который был перенесён на место, выбранное для нового лагеря. Солдаты уже отошли от ужаса ночного побоища. Кое-где были слышны смех и песни и даже повизгивания выживших женщин.
Но караулы несли службу исправно. Так казалось всем десятникам. И мне, но не долго. От увиденного я отбросил в сторону кубок, и вытащил из ножен меч.
Мимо ближайшего ко мне караульного, совершенно спокойно следовал человек в тёмной хламиде с остроконечным капюшоном. Он приближался неспешно, опираясь на длинный посох, который явно использовался не только как помощь при ходьбе.
- Меня не надо опасаться, принц Конрад! Поверь, что для тебя и твоих людей я совершенно безопасен. В этом мире много опасностей, а мои советы помогут выжить и тебе, и твоей свите. Доверься. И убери свой меч.
Моя рука безвольно опустилась.
Глава № 2.
Пилигрим
Миновал громадный промежуток времени между тем временем и моими воспоминаниями, но та встреча отложилась в моей памяти с мельчайшими подробностями. А как бы для меня и моих людей продолжалась бы дальнейшая жизнь, если бы этот человек прошел мимо? Я знаю как: мы бы жили, но не долго.
(цитата из книги «Путь Крестоносца»)
***
- Кто ты? – эти два слова я с трудом выдавил из себя, поймав на мысли, что говорю с ним на славянском. На том же языке, на котором он обратился ко мне.
- Странник. У меня много имен, но ты можешь звать меня Пилигримом, - и незнакомец скрылся в моем шатре. Всё, что я мог сделать, следовать за ним. Меч я поспешно убрал обратно в ножны.
Странник, отбросив капюшон, расположился на большой подушке, где совсем недавно сидел я, и пил вино.
На вид ему было не больше тридцати лет. Короткий русый волос на уровне лба удерживался красной лентой с какими-то вышитыми символами. Из-под верхней одежды выглядывал ворот белой рубахи. На ногах были добротные кожаные сапоги, покрытые пыльцой трав, прилипшей к намочившей их росе. Никакого оружия, кроме посоха, я не заметил.
- Недурное вино, принц. Хуже, чем из винограда Шампани, но значительно лучше эллинских. Но все это – дело вкуса, - он кубком указал мне на мое походное кресло. Невиданная дерзость для любого смертного, но я подчинился.
- Угощайся. Большего путнику предложить мне нечего. Видел, наверное, сам, что вокруг произошло? Нам не до изысканной кухни сейчас. Все очень устали.
- О тебе я узнал от твоих дозорных, которых вы направили на юг. Мне стало интересно, кого забросило сюда в этот раз. Очень интересно. Видно, что в мире, из которого вырвали новую соту, что-то изменилось, раз на обычном поле, где раньше кроме кротов и тушканчиков живности никогда не бывало, появилась столько корма.
- Ты говоришь загадками, Пилигрим.
- Наберись терпения, принц Конрад. Его тебе теперь потребуется очень много.
- Для чего?
- Для начала, чтобы выслушать мой рассказ о мире, в котором ты оказался. Готов?
Я кивнул, и опустился в кресло, поставив ножны между ног.
- Ну, тогда посмотрим, насколько ты готов, - Пилигрим улыбнулся, и сделал небольшой глоток. - Представь одеяло, которое сшито из множества лоскутов. Они все из разной ткани, которая попала швее под руку, разного цвета и размера. И форма у них разная. Но умелая рука сшивает их между собой, превращая в одно сплошное поле. Представил?
- Я много видел таких в домах простолюдинов.
- Хорошо. Так вот, некие силы, обладающие огромной властью и мощью, способны вырывать из мира людей такие лоскуты земли, вместе со всем, что на них находится. Ты сам видел, что местность вокруг стала совершенно иная. Это и есть лоскуты, вырванные из мира людей, но раньше, чем тот, на котором стоит этот шатёр. И обратной дороги, принц, нет ни для кого. С этим придется смириться. Ты никогда не увидишь свою семью, свой город и свой замок. Все придется начинать с самого начала. Но для этого вначале нужно будет выжить. А это будет еще труднее для вас, чем выжить прошлой ночью.
Гость замолчал, то ли давая возможность мне осмыслить услышанное, то ли хотел посмотреть на мою реакцию на его слова. Я молчал, ожидая продолжения.
- Эти участки земли в разных местах называют по-разному. Южнее этих мест, где преобладают франки, латиняне, испанцы, их называют «lacina», от латинского – «лоскут».
- Я знаю латынь! – кивнул я на его слова. – Не надо мне растолковывать прописные истины.
- Не торопись, принц! Я же предупреждал, что надо набраться терпения. Знания, которые я хочу передать, тебе никто не даст. А тебе еще ими делиться со своими людьми, если вы хотите выжить. Я продолжу, а вопросы ты задашь мне после окончания моего рассказа.
«Klappe», то есть тоже, «лоскут», называют твои соплеменники из германских земель. И это наименование созвучно со словом «клапоть», который используют славянские народы, среди земель которых ты находишься. Но всё больше и больше в обиход входит слово «сота» или «соты», хоть и произносится оно на разных языках по-разному.
Теперь расскажу о мире и его законах. Франки зовут его «Мир боли», те же латиняне, «mundus texta» – сотканный мир, или «infernus» - Ад. Но очень многие называют этот мир – Улей. И ты привыкнешь к этому названию.
Когда ты или твои люди увидят туман, который будет иметь кислых запах, бегите! Бегите, пока не покинете землю с таким туманом, перейдя границу. Иначе или смерть, или беспамятство, которое равно смерти. Новая сота принесет новый мир. Только Улей знает, что на нем будет в этот раз. Может то же самое поле или лес, может озеро или часть какого-то города с людьми. Это не важно. Важно, что, вдохнув воздух этого мира, все люди и животные, питающиеся мясом, обречены. Они уже не совсем люди. Совсем скоро большинство из них возжелают плоти своих ближников. Им будет всё равно, кого убить и сожрать, будь то их мать, сын, брат или ягненок. Главное, чтобы всегда была еда. Много еды.
- У них души похищает Сатана?
- Святая инквизиция настаивает именно на такой трактовке. Я с ней согласен только в том, что это уже не люди, а нелюди. Это твари, которые постепенно утрачивают человеческий облик. Чем больше еды, тем быстрее это происходит. Твари растут, развиваются, становятся крупнее, быстрее, смертоноснее. Они почти не чувствуют боли и не знают страха. Единственное чувство, которому они преклоняются, это голод.
- Но мы остались людьми!
- Да. Но таких очень мало. Сколько было воинов в твоем войске, принц?
- Десять тысяч солдат. Но еще многочисленная свита, сопровождала нас в обозе.
- А осталось?
- Мне не успели доложить. На мой взгляд, не более полутысячи. Остальные обратились в слуг Дьявола и отправлены нами в преисподнюю.
- Потеряло душу и обратилось подавляющее большинство. Бывает, что из сотни выживают один или два человека. Бывает три, но это редкость. Чаще, что и того меньше. Но не стать тварью, это еще не значит, что человеку суждено выжить. Улью этого мало. Ему не нужны слабые нелюди и слабые и трусливые люди. Скажи, как ты себя чувствуешь? Слабость, тошнота, головокружение?
- Болит затылок. Ноющая боль, которая простреливает то в лоб, то в виски. И сухость во рту.
- Так выпей, - Пилигрим показал на свою чашу, и я сделал несколько больших глотков, осушив кубок.
- Стало тебе легче, Конрад?
- Жажда исчезла на несколько мгновений. Но я вновь ощущаю сухость во рту и чувство жажды.
Рука странника исчезла в складках плаща, и он извлек кофон – флягу из тыквы, обмотанную веревочной сеткой и завязками, для ношения на поясе.
Вытащив пробку, он сделал из неё глоток, и протянул мне: - Выпей теперь это. Ты еще не покидал свою соту и два глотка тебе будет достаточно.
- Дрянное пойло! - мне не понравился ни вкус, ни запах напитка, но гость как будто и не заметил это.
- Это лекарство. Прислушайся к своим ощущениям теперь.
По животу растекалось приятное тепло, а боль в голове сразу исчезла.
- Чувствуешь, что стало лучше?
- Что это за напиток?
- У него, как и у всего в этом мире, много названий. «Живая вода», «эликсир», «философский камень», «отгоняющий сатану», «лечащий душу». Потом вы сами решите, как называть. Я научу тебя, как его делать.
Рука Пилигрима вновь скрылась под плащом, откуда он выложил на стол маленький продолговатый шарик зеленоватого оттенка.
- Это споран, принц. Из него люди и делают напиток, который я тебе дал. Подай мне кувшин с вином, - он протянул руку.
Я никогда никому не прислуживал. Так мне мог сказать только мой отец, но его тут не было и никогда не будет. А гостю я почему-то готов был повиноваться. Его воля все сильней и сильней подчиняла себе мою.
Пилигрим налил немного красного вина в кубок и опустил в него шарик.
- В тёмном вине плохо видно, но я расскажу, что там происходит. Оно растворяет споран, впитывая в себя его силу. Но запомни, что там, где сила, там и яд. Дай мне любую ткань.
Я оторвал кусок материи от подола рубашки, которую снял после ночного боя. Пилигрим посмотрел сквозь нее на свет огня горящего масла в медной плошке, подвешенной на треноге в центре шатра.
- Сгодится. Смотри и запоминай!
Он положил ткань на пустой кубок и тонкой струйкой перелил на нее вино. На ткани остались сероватые лохмотья.
- Это основа спорана. Страшный яд, который достаточно быстро умертвит человека, причиняя ему сильную боль. Запомни это!
Пилигрим убрал материю, вытряхнув чешуйки, и добавил в вино воды.
- Теперь раствор можно пить. Один, два глотка. Если усталость большая, то три. Это теперь ваше лекарство на всю вашу жизнь. Вы все теперь зависите от споранов.
- И где их брать?
- Ты любишь охотиться, принц? – я молча кивнул. Охота была моей страстью, привитая мне отцом.
- Спораны в тварях! Но не всё так просто. В только что обратившихся их не будет. Вот здесь, - он хлопнул себя ладонью по шее, - у тварей появляется бугорок. Чем сильнее они развиваются, тем он будет крупнее, постепенно становясь похожим на дольки чесночной головки. Это споровик, или споровый мешок. У сильных и опасных монстров внутри и находятся спораны. Чем больше тварь, тем больше споранов там можно обнаружить. Но вначале тварь еще надо одолеть. А твари очень живучие. Ты можешь проткнуть его тело копьем, истыкать стрелами, отрубить лапу, но тварь будет жить и стараться добраться до твоей плоти. Споровый мешок – самое уязвимое у них место. Как только споровик будет поврежден хотя бы проколом иглы, тварь сдохнет.
- И где же нам искать таких монстров?
Пилигрим рассмеялся: - Они сами будут вас искать, Конрад! Но на первое время для такого большого отряда, как у тебя, надо будет постараться, чтобы собрать нужное количество споранов. На юге, с той стороны, откуда я пришел, вчера прилетела новая сота с городом. Сейчас там уже все жители обратились и на откорм сошлись все крупные твари со всей округи. Когда мы закончим беседу, сразу отправляйся в ту сторону со всем отрядом. Вас там будет ждать славная охота!
- А это тебе и твоим людям, - гость выложил на стол холщовый мешочек. – Этого хватит, чтобы излечить твоих людей прямо сейчас, до начала похода. За тем, всё будет зависеть от вашей удачливости.
Подумав, что беседа окончена, я встал, но Пилигрим придержал меня: - Погоди, Конрад. Это еще не всё, что тебе необходимо узнать.
На столе появились еще два шарика. Маленький с мелкозернистой структурой белый шарик Пилигрим взял двумя пальцами и приблизил к моему лицу.
- Запоминай, принц. Это – горох. Он тоже растет в монстрах, но еще более сильных. Каждому из людей Улей дарит подарки, которые помогут выживать. Каждому свой. Это магия этого мира, - он улыбнулся, и добавил, - но многие еще долгое время будут считать это колдовством. И то, и другое не по нраву церковникам, и, тем не менее, вам надо смириться и принять это как должное. Или умереть, если не согласитесь использовать. Дар – неотъемлемая часть людей в Улье. Разведешь потом в любом уксусе. Когда горох растворится, процедишь, как и споровый раствор. В осадке яд. Чтобы принять раствор гороха, уксус надо загасить. Я смешиваю его с золой от высушенных речных или морских растений. Но это оставь на потом.
Он протянул к моей голове обе ладони.
- Я хочу увидеть, каким даром наградил тебя Улей. Энергии в тебе уже много, но мне нужно сделать осмотр.
Я замер в ожидании. Руки гостя кружили вокруг моей головы, то прижимаясь к затылку, то зависая возле висков.
- Поздравляю, Конрад! Тебя Улей поцеловал в макушку, - взгляд Пилигрима сиял от удовольствия. – Не ожидал я такого сюрприза. Не ожидал. Поздравляю тебя, принц. Ты – знахарь.
Значение слова мне было понятно, но в новом мире всё могло быть иначе.
- Что это значит в Улье?
- Для меня – это упрощение многих моментов в твоем просвещении. А для тебя – большая сила и власть. Прими красную жемчужину, - он показал пальцем на второй шарик.
Гладкая поверхность ярко-розовой жемчужины приятно грела мои пальцы. Ею можно было долго любоваться, но взгляд Пилигрима требовал немедленного употребления. Жемчужина легко поглотилась, и по телу разошлась волна тепла.
- Хорошо легла. Правильно. То, что ты сейчас принял, большое сокровище, принц. Такие бывают только в самых развитых, самых мощных и смертоносных творений мира. Принимай такую раз в год. Думаю, что у такого владыки как ты, воины будут способны добыть за такое время хотя бы одну.
Мне показалось, что он шутит, но взгляд гостя был серьезным.
- А теперь, раз уж ты знахарь, позволь, согласно знахарской традиции провести ритуал обмена. Протяни мне свои руки, - Пилигрим сел напротив меня. Его пальцы снизу обхватили мои запястья, - и обхвати пальцами мои руки.
Как только я это сделал, через все тело прошла волна мелких и болезненных судорог. Постепенно боль становилась слабее, а спазмы тела переросли в мелкую дрожь. Веки стали тяжелыми, и я не в силах противится, закрыл глаза.
Перед мысленным взором я явно видел бескрайнее звёздное небо, в черноте которого быстро мелькали миллиарды ярких точек. Их свет то усиливался, то угасал. Мне казалось, что я вижу дыхание неба. Оно было спокойным и размеренным, как и положено всему огромному и сильному. Моя жизнь, жизнь всех моих выживших и погибших воинов, не стоили и одной светящейся точки. То, что произошло с нами нельзя было сравнить даже со смертью мелкой рыбёшки, выброшенной на прибрежный песок. Смерть рыбки была даже более значимой. Все мы – песчинки на дне безбрежного океана.
Точки огоньков начали скручиваться в спирали. Вначале это было еле заметное движение, кажущееся галлюцинацией или каким-то сбоем внутреннего зрения. Но постепенно скручивание приобрело динамику. Оно ускорялось и ускорялось. Наконец перед глазами завертелся настоящий хоровод звёзд, который настолько увеличил скорость, что стал походить на привычную мне луну в ночном небе земли.
Луна, вращаясь, пульсировала различными цветами и их полутонами. И, наконец, лопнула, заполнив светом все мое сознание. Я понял, что сейчас со мной произошло!
- Можешь разжать пальцы, Принц, и открыть глаза. Все закончилось.
Я открыл глаза, и увидел, что пальцы сильно, до белизны кожи, сжимают руки учителя. Они плохо слушались меня, и я разжал их с большими усилиями воли.
- Тебе еще придётся не раз переосмыслить то, что произошло сейчас, но какие первые впечатления?
- Я начинаю понимать, учитель! Ты передал мне свои знания! Сейчас моя голова напоминает миску с овощной похлёбкой, в которой всё перемешано. Но я разберусь, что там сварено.
- Я передал только то, что для тебя необходимо. И со временем ты во всем разберешься. Для этого надо время и практика. Чем больше будет практики, тем быстрее ты познаешь этот мир и сможешь во всю силу использовать свой первый дар.