НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА
История, о которой мне хочется вам поведать, случилась в небольшом посёлке, что находится за полярным кругом. Он уютно устроился в белоснежной колыбели северных снегов и географически обозначился едва заметной точкой на карте нашей огромной страны.
Зима здесь длится долго, снега наметает немеряно, а порой налетает пурга, воя и стеная так, что кажется сама земля стонет под гнётом холодного плена. Но, со временем растратив все свои грозные силы, понурая стихия сматывает удочки и ковыляет в свои ненастные покои зализывать раны, а бесконечная тундра величественно замирает на многие-многие километры, восхищая всех своим роскошным белоснежным манто. Она терпеливо ожидает мимолётного северного лета, когда низкое солнце будет ходить над ней кругами, не прячась за горизонт, а щедро даря свои горячие лучи. Их силы не хватит, чтобы отогреть вечную мерзлоту, но могущество северной земли настолько велико, что даже небольшой её слой, обласканный солнечным теплом, даёт жизнь многим растениям, успевающим за короткое лето вырасти, зацвести, дать плоды и семена, спрятав их под пушистым снежным одеялом до следующего года.
Но сейчас не об этом, оставим лирику северной романтики в стороне, хотя о ней хочется говорить, не переставая, север богат на эмоции. Но всё же я сейчас о другом - об одной истории, которая произошла здесь в конце 80-х или уже даже в начале 90-х годов прошлого столетия… Ох, какое гулкое эхо улетает в то дальнее время, а кажется, что всё это было совсем недавно!
Так вот… Жил в нашем «крайне северном» посёлке один неказистый с виду паренёк… да как паренёк - мужчина уже лет тридцати пяти – тридцати семи! Роста он был невысокого, фигуры неспортивной, интеллекта не академического… Что ещё сказать-то про него?.. А-а-а, вот ещё… ненормативную лексику он использовал чаще, чем делал вдох, да так виртуозно, что порой старшие товарищи, проработавшие на северных стройках не по одному десятку лет, терялись от его красноречия и даже замолкали на время, отойдя в сторону.
Работал он мастером строительно-монтажного управления и не было, пожалуй, человека в посёлке, кто бы не знал его… нет-нет, вовсе не из-за его зодческого таланта… Отчасти это было из-за имени. Был он наречён при рождении Самсоном. А если точнее, то его полное имя было Самсон Петрович Большов – вот так! И каждый, кто знакомился с ним впервые, заслышав имя-отчество, а следом ещё и фамилию, не мог сдержать улыбки, чем очень напрягал самого Самсона.
Некоторые собеседники, обращаясь к нему, норовили назвать его Семёном, а то и вообще Сёмой, но он терпеть не мог такого беспардонного навязывания ему совершенно другого имени, потому что, стоит заметить, как раз своим-то чрезвычайно гордился. В общем, он грубо обрывал собеседника словесной тирадой, в которой из приличных слов проскальзывали лишь местоимения и предлоги.
- А если я перековеркаю твоё имя, тебе понравится? – такова примерно была суть сказанного им, если её пропустить сквозь интеллигентный сорбент.
- Ладно, ладно, извини… - недоумённо начинал уговаривать его некорректно поступивший товарищ, как правило, недавно появившийся в посёлке, потому что те, кто знал Самсона давно, ни за что не совершали такой оплошности, если, конечно, не желали услышать в свой адрес миллион вариаций великого и могучего.
Казалось бы, ничем не примечательный на первый взгляд, самый заурядный мужик, жил себе среди нас, но... Вот тут самое время сказать о некой загадке, не подчиняющейся таившейся в нашей человеческой природе логике, а особенно той, что неистово блуждала в мужских головах поселкового населения. Дело в том, что Самсон обладал каким-то непонятным и совершенно удивительным магнетизмом для женщин. Он пользовался весьма завидной популярностью среди представительниц прекрасной части поселкового человечества, вызывая недоумение у его другого лагеря.
Сплетничали о нём все, как женщины, так и мужчины, частенько обсуждая очередную бабочку, ринувшуюся со всех крыльев к запретному огню. Почему запретному? Да всё просто, Самсон был ещё и женат. Правда, его жена жила в далёком южном краю, почти у самого синего, то есть чёрного вообще-то, моря и приезжать сюда не спешила. Причину этого никто не знал, Самсон особо ни с кем не откровенничал.
Жильё у него имелось, в своё время он получил от своего строительного предприятия двухкомнатную квартиру, так что жена вполне могла бы своим приездом обеспечить в этом жилище надёжный тыл своему супругу, но… было как было до поры до времени, но об этом чуть позже…
Подруги Самсона были абсолютно разными, отличались одна от другой, как небо и земля. Одна из них, по народным наблюдениям вроде как первая, с которой он замутил не по-детски, была этакой пышкой, сдобной булочкой, кстати, она и работала в пекарне. Встречались они, конечно же, тайно, как же иначе-то!
Молодая разведёнка Лида снимала квартиру на пару с товаркой, с которой они вместе приехали сюда из Зaкaрпатья, поэтому свидания проходили на жилплощади Самсона, куда она приходила под покровом ночи. Это было, конечно, о-о-очень незаметно для бдительных соседей, особенно если учесть, что полгода здесь белые ночи, а другое время добросовестная освещённость территории электрическим светом уличных фонарей.
Потом что-то случилось и свидания прекратились. Нельзя сказать, что никто не интересовался, почему это произошло, а мужики на работе так прямо спросили у Самсона, куда ушла любовь, но он как-то спокойно улыбался и отвечал, что замёрзла и умерла.
Такой ответ народ совсем не устроил, и он упрямо настаивал на конкретике, но запнулся на полуслове вопроса, так как на горизонте любовного наблюдения появилась Мила, молодая хрупкая девушка с большими голубыми глазами и русым каре до плеч. Она была настолько изящна и грациозна в своей стройности, что казалось, не ходила по земле, а летала. Ещё она порхала по магазину, где работала продавцом уже почти год, с тех самых пор, как приехала в посёлок к своей замужней сестре, недавно родившей третьего ребёнка и поэтому целиком поглощённой заботами о своих малышах, да ещё о муже-геофизике, почти всё лето проводившем в «поле», а зиму в командировках.
Народ недоумевал, да он просто безумствовал! Как? Что такое небесное создание нашло в этом неказистом Самсоне? Немного поразмыслив, особо продвинутые решили, что всё дело в имени – ведь необычное обычно привлекает, а тут глупышка неопытная, что с неё взять! Глупышке, правда, было на тот момент почти тридцать, да и за плечами её болталась на тесёмке обиды несчастная любовь, от которой она и сбежала из Ростовской области в край северных сияний, а интересовали её в большей степени финансовые вопросы…
Эта история закончилась не так прозаично, как предыдущая. Каким образом Миле была преподнесена новость о расставании, народу опять было неизвестно, но её реакция на неприятное уведомление была неожиданно громкой. Нежный голосок, вдруг обретший недюжинную силу, был слышен всем соседям Самсона, нарушив «тайну» их встреч и дав возможность на какое-то время занять скучающий разум поселковых сплетников.
Потом была Анфиса Игоревна из поселковой администрации.
- Эту-то как занесло, вроде же муж есть, - негодовал народ, но любовь, как говорится, зла…
А мужа-то у чиновницы вскоре и не стало, то есть сам по себе мужик-то был, но внезапно для народного бдительного ока материализовался на пороге одинокой учительницы своего сына. Тогда всем стало понятно, что Анфиса Игоревна с Самсоном не просто так, а однозначно по причине… Около года страсть ли, а может что-то другое удерживало этих двоих друг подле друга… опять же тайно, конечно - Самсон же женат! Но и эта женщина оказалась за пределами его непостоянной любви. Она ушла в тень тихо и, можно даже сказать, интеллигентно... положение обязывало!
Молва вертела своей ударной боеголoвкой туда-сюда, следя за маленьким, да, как оказывается, весьма удаленьким Самсоном, узрев почтальонку Аннушку, медсестру Инну и заведующую аптекой Елизавету. Две первые не вызвали ни у кого сожаления или сострадания от того, что Самсон их поматросил и бросил, а вот с Лизой всё было иначе.
Елизавета была мила, приветлива и безотказна в помощи кому-либо. К ней в аптеку приходили иногда не столько за лекарством, сколько просто поговорить! Она всегда всех выслушивала, мерила давление, для чего принесла из дома и держала в аптеке свой личный тонометр, давала какие-то рекомендации, рассказывала о лекарствах, если кто-то сомневался или паниковал, испугавшись побочных явлений, о которых предупреждали Нюрка-соседка или Мария на работе, да мало ли ещё кто, в народе таких специалистов хватает! В общем, Елизавета была в некоторой степени местной психологической помощью, за что совершенно справедливо снискала свою толику любви поселковых сограждан.
И вдруг бдительный народ заметил неладное с их любимицей, а точнее Самсонов интерес к ней и её ответочку! Непорядок, решили доброхоты и начали атаковать Лизоньку с требованиями плюнуть на этого Казанову, плюнуть и растереть, если точнее… Лиза уже два года была одна, после того, как её муж угодил в места не столь отдалённые за пьяную драку с неслабыми последствиями. Она осталась с маленькой дочкой на руках и была для всех жертвой обстоятельств, которую люди жалели и не могли позволить ей уничтожить свою светлую ауру, окрасив её негативным общественным мнением из-за неприличных отношений.
Елизавета, слушая нравоучения доброжелателей, как правило, молчала или делала вид, что не понимает, о чём это они, но иногда не выдерживала и плакала. Добра желающий народ воодушевился тем, что пробил ещё не успевшую очерстветь на пути греха Лизину душу, и начал призывать её бросить Самсона ещё активнее. Неизвестно, до чего бы довела бедную женщину доброта окружающих, да случилось нечто крайне непредвиденное. Самсон уехал в очередной отпуск, а вернулся… с женой и тёщей!
Такого поворота никто не мог представить в своих фантазиях, даже отпустив их в космический полёт, но тем не менее это произошло.
Супруга Самсона, круглолицая улыбчивая женщина Марьяна, была под стать ему, если судить о росте и комплекции. Вскоре она устроилась работать в местную больницу медсестрой и, будучи по натуре приветливой и разговорчивой особой, очень скоро и без труда завела с поселковыми кучу знакомств.
Она и в аптеку часто заходила, интересуясь теми или иными лекарствами из служебных соображений. Лиза всегда замирала при виде её, но ничего плохого не происходило. Наоборот, Марьяна всячески пыталась разговорить её, желая сделать их общение ближе, чем просто провизор-покупатель. С Самсоном Лиза не виделась с тех пор, как он привёз семью.
Народ обратился в слух и взгляд, наблюдая за женой и тёщей местного ловеласа, гадая, что же будет, когда им станут известны его похождения, но здесь всё было до безобразия спокойно, как в тихой заводи с милыми кувшинками. Либо до сих пор никто не просветил женщин, либо они были такими толстокожими, что не пропускали внутрь себя подобную информацию. Мучения любопытствующей толпы по этому поводу доходили до критических значений, но никто не собирался дать им облегчение.
Однажды поздно вечером в посёлке случился пожар. Загорелся жилой двухэтажный дом. Он был деревянным, как и весь тогдашний поселковый жилфонд и вспыхнул как спичка. А именно в этом доме были квартиры и Самсона, и Елизаветы, только в разных подъездах. Пожарный расчёт мчался на огромной скорости по посёлку, пугая его жителей сиреной, а огонь пожирал дом с бешенной жадностью, закрывая дымом и пламенем один за другим входы и выходы. Люди выскакивали из него и в панике и истерике оглядывались назад, где осталось всё, что было ими нажито. Многие были полураздетыми, а на улице был октябрь, уже лежал снег и было холодно. Из соседних домов бежали на помощь с одеялами или какой-то верхней одеждой, здесь люди были скорыми на помощь.
Самсон был на стройке, когда это случилось. Они готовили к сдаче детский сад, поэтому бригады работали в две смены, а мастера и прорабы по очереди оставались на работу в ночное время. Вот сегодня как раз был его день, вернее, ночь. Услышав вой пожарной сирены и увидев даже в ночном небе густой дым, у него похолодело внутри, это же со стороны его дома. Расстояние тут всего три двора, он сорвался с места, а за ним и вся бригада.
Оказавшись возле горящего здания, Самсон огляделся, но не увидел ни жены, ни Лизы с дочкой. К нему бросились плачущая тёща и соседка Мирослава, которая кричала, что там в квартире остался её муж. Он вытолкал её с детьми из окна, а сам почему-то не выходит, а у него сердце больное… Крики и плач наводили страх на любого, но прислушиваться к своим чувствам было некогда.
- Марьяна! Где Марьяна? – закричал он не своим голосом, тряся за плечи тёщу.
- Её нет, она ушла к кому-то… капельницу вроде ставить, - рыдая от страха, ответила женщина.
- Хорошо, отойдите на безопасное расстояние! – оттолкнул он её в сторону от пожарища.
Пожарный расчёт, первым прибывший на место, быстро развернул рукава и начал поливать водой дом, пытаясь укротить ненасытное пламя, которое шипело, как обозлённое чудовище и, чуть ослабив хватку, вновь занималось, подпитывая свои силы новой порцией деревянных стен.
Самсон, никого не слушая, проскочил сквозь струю воды, смочив одежду, и ринулся в подъезд, а потом и в квартиру соседки, муж которой не смог выйти. Мужчина лежал на полу в кухне. Он подхватил его подмышки и с трудом потащил к выходу.
Оказавшись на улице, Самсон упал вместе со своей тяжёлой ношей на снег и закашлялся, а сам шарил глазами по толпе. К ним подбежали медики и склонились над мужчиной, а он увидел Марьяну. Она что-то говорила, но Самсон не слушал, ему достаточно было видеть, что с ней всё в порядке.
Мозг лихорадило… Лиза! Где Лиза с дочкой?
- Марьяна, иди к матери и уйдите подальше от огня, пожалуйста! – крикнул он, поднимаясь, и, насколько только мог, быстро пошёл к Лизиному подъезду, там вовсю полыхало.
- Куда ты лезешь? – остановил его один из пожарных.
- Там должны быть люди! – Самсон указал на верхние окна.
- Ты уверен? Да куда ты попёр, идиот!
- Помоги-и-ите! – услышал он едва различимый крик, заглушавшийся треском шифера на крыше и, закрыв рот и нос шапкой, не раздумывая бросился в горящий подъезд.
Позади слышался крик жены и громкий мат, наверное, пожарного, но Самсону было всё равно, в голове было только одно – там Лиза и её ребёнок.
Квартира Лизы была на втором этаже, но здесь был такой дым, что ничего не было видно. Внезапно он что-то услышал, но скорее почувствовал. Наверху стояли они – Лиза с дочкой, а лестница была объята пламенем, поэтому спуститься им вариантов не было.
- Бросай! – крикнул что есть мочи Самсон. – Бросай ребёнка, я поймаю! – дальше полетели нецензурные выражения, но именно они заставили Лизу сделать то, что он велел. Высота была небольшая, но дым ел глаза. Самсон изо всех сил держал их раскрытыми, чтобы увидеть девочку. Благополучно поймав ребёнка, он был сам подхвачен чьими-то сильными руками, толкавшими его к выходу.
Он вышел из подъезда и, отойдя в сторону, повалился на снег, который был чёрным от пепла. Сразу же рядом оказалась Марьяна, она забрала из его рук ребёнка, а через минуту к ним присоединилась и Лиза, которую вывели из подъезда двое пожарных. Она замотала себе и дочке рот и нос мокрым полотенцем и это помогло им, ну и, конечно, своевременно подоспевшая помощь.
О Самсоне долго потом говорили в посёлке, как о герое, приписывая ему всё новые и новые заслуги на том пожаре. Он отмахивался от этих слухов, всё больше сердясь и ругаясь, естественно, как умел.
С Лизой они встретились ещё только один раз. Она сама пришла к нему на стройку, сказав, что надо поговорить. Он пригласил её в бытовку, чтобы разговор не услышал никто из посторонних.
- Спасибо тебе ещё раз, Самсон! – начал она. - Я тебе так благодарна, ведь это ты нас спас, я знаю, - заплакала она.
- Ну что ты, что ты! – пытаясь успокоить, он прижал её к себе и, почувствовав запах её волос, закрыл глаза.
- Прости, просто я не могу забыть этот кошмaр… - она отстранилась и подняла на него свои грустные глаза цвета тёплого янтаря, а потом улыбнулась. – Но ты прав, я пришла не для слёз… просто хотела тебе сказать, что мы с тобой больше никогда не будем видеться, но ты знай, что ты самый надёжный, самый лучший, самый настоящий мужчина, которого я когда-либо встречала в своей жизни… Твоей жене невероятно повезло… потому что ты защитишь её от любой беды! – она нежно поцеловала его в щёку и вышла из вагончика, а потом быстро, словно боялась, что её кто-то догонит, перешла дорогу и чуть ли не бегом кинулась домой.
А вскоре она забрала дочку и уехала к родителям не то в Воронеж, не то в Волгоград, никто толком не знал, информация у всех разнилась.
Самсон при жене остепенился, через год или чуть больше у них родилась дочь, а чуть позже ещё и сын. Марьяна никогда не задавала ему никаких вопросов по поводу его жизни здесь до её приезда, она просто любила его и знала наверняка, что он у неё – самый лучший!