Какими же беззаботными были двухтысячные годы до начала экономического кризиса! Этот бурный рост экономики, дефицит рабочей силы, эти легко выдаваемые кредиты и растущие зарплаты! И все как-то очень быстро поверили в то, что этот рост благосостояния будет вечным. Никто и не думал откладывать деньги на будущее, никто не стелил себе соломы, потому что никто не верил в возможность падения. Очень многие тогда влезали в кредиты, покупали всякие ненужные вещи, устраивали пышные торжества, путешествовали по миру с комфортом и даже увольнялись с работы, чтобы устроить себе шикарный отпуск подольше. И даже когда о начале кризиса уже твердили СМИ, большинство свято верило в то, что это совсем ненадолго, что эти временные трудности закончатся через пару месяцев и рост экономики продолжится. В это верили некоторые крупные предприниматели, политики, журналисты и обычные рабочие, потерявшие работу, но покупающие новый диван в кредит. В общем герой этого рассказа был не одинок в своем неадекватном поведении в тот год. Ещё до начала сокращения штатов он уволился с высокооплачиваемой работы и отправился в долгое путешествие на велосипеде. Годом ранее он доехал на велосипеде от Риги до Берлина и обратно. Тогда он получал пособие по безработице и ему каждый месяц надо было отмечаться в агентстве занятости, чтобы пособие не перестали платить, потому путешествие его продлилось только двадцать дней. В восьмом году он уже не выходил на пособие, чтобы путешествовать подольше, купил велосипед подороже вместе с прочей экипировкой и поехал уже на Север, вокруг Балтийского моря, через Эстонию и Финляндию в Швецию и Норвегию. Там у него были знакомые, с которыми он договорился встретиться и планировал там устроиться на работу.
В те жирные годы многие не стремились понравиться серому большинству, наоборот хотели как-то подчеркнуть свою индивидуальность, делали экзотические прически, одевались эпатажно, не боясь, что их из-за этого не примут на работу. До кризиса работодатели были вынуждены мириться с разными странностями своих работников. И Эдуард был как раз из тех, кто демонстрировал своим внешним видом безразличие к осуждению серого большинства. Его наряд не очень подходил для долгих путешествий на велосипеде, но он был готов терпеть невзгоды, ради того, чтобы подразнить заурядных людей. На его банковском счету была приличная сумма, была кредитная карточка и на дебитной был овердрафт на пару тысяч. Хоть и ночевал он в палатке, а мылся в реках и озерах, деньги он тогда не особенно экономил, покупал минеральную воду, курил дорогой табак, иногда ел в забегаловках. Он был уверен в том, что устроится на работу в Норвегии или найдет себе нормальную работу в Риге, потому на ценники не смотрел и даже не пробовал проверять баланс на своем банковском счету. Самой большой проблемой для него были карты. В большом атласе, по которому он ориентировался не было подробных планов городов, потому он тратил много времени и нервов, чтобы проехать их.
По городу Лулео Эдуард плутал очень долго, пока наконец выехал на нужную ему дорогу. Он был ужасно голоден, был уже четвертый час, а он с завтрака в семь утра ничего не ел, то и дело начинал накрапывать дождь, и он свернул с дороги в кемпинг. Ночевать он там, конечно, не собирался, ему нужно было только зарядить телефон и поесть, да ехать дальше, чтобы не выбиться из графика, который он расписал заранее, и успеть на встречу со знакомыми вовремя. В кемпинге, судя по дорожному знаку, можно было перекусить. Ресепшн и кафе находились в очень старинном доме, некоем бараке из тонких бревен, выкрашенным бордовой краской. Он вошел внутрь и понял, что это по совместительству и музей. Там была старинная простоватая мебель, старые фотографии в рамках на стенах, изразцовая печка, скрипучие натертые до блеска полы, пахло мастикой. За стойкой стояла высокая молодая голубоглазая блондинка, излучавшая покой, уравновешенность, умеренность. В то время Эдуард был убежден в том, что ему подобные женщины не нравятся. Его тогда привлекали низкорослые жгучие брюнетки, кудрявые кареглазые, смуглые, одержимые всякими пагубными страстями, веселые и заводные.
Он спросил у блондинки можно ли чего-то поесть, стараясь правильно произносить английские слова. Она спросила его, будет ли он ночевать, он ответил отрицательно, сказал, что хотел бы только поесть и зарядить телефон. Она сказала, что повар будет через пару часов, но предложила ему бутербродов и кофе. Он был слишком голоден для того, чтобы отказываться, съестного в его сумках было мало, а до супермаркета ехать было ещё неизвестно сколько. Он спросил, нет ли чая, вместо кофе, а то кофе он не любит. Женщина спросила, не из России ли он, где пьют много чая. В её глазах был интерес к нему, она не улыбалась во весь рот, лишь немного, но он почувствовал её радость, доброжелательность и у него появилось необоримое желание с ней говорить. Пока она делала ему бутерброды и заваривала ему чай, он рассказывал ей о своих предках самых разных народностей, потомки которых оказались в Риге, где он и родился. Чтобы объяснить причины, по которым его предки оказались именно в Риге, покинув родные места, ему пришлось углубиться в историю Восточной Европы.
Беседа так заинтересовала Хельгу, что она и себе налила чаю и села за стол с Эдиком и слушала о революции в России, о гражданской войне, и геноциде многих народов, трудовых лагерях и депортациях. Её горящие глаза заставили его забыть о том, на каком языке он говорит, если сначала нужные слова он подбирал с трудом, то уже минут через десять он не прилагал для этого усилий. Его предки казаки её заинтересовали больше всех, она сказала, что видела по телевизору странно одетых людей в современной России с саблями. Он усмехнулся и объяснил, что казаки – это скорее не народ, а сословие, что они подчинялись только власти, которую выбирали сами, не платили налоги, землями владели общинно, все были военнообязанными и служили в армии практически всю жизнь. А при советской власти это стало невозможным и их уничтожили, как общественный класс. Многих расстреляли, многих отправили в лагеря, многие были депортированы из родных мест и забыли своих предков и их уклад жизни.
Бутерброды были съедены, и Эдик начал собираться в дорогу, но Хельга предложила ему ещё чаю с булками за счет заведения, и он продолжил есть и пить чай, который ему ужасно понравился. Он рассказал о том, что религии были в СССР фактически вне закона, что над религиозными людьми смеялись и вера в создателя считалась признаком необразованности. Она призналась, что у неё церковное образование, а среди её предков было много пасторов. Также она сказала, что была в Риге, но только проездом, ехала играть в баскетбол в Вильнюс, и ей бы хотелось осмотреть город подробнее. И тут Эда снова понесло, он принялся рассказывать ей историю своего города. Хельга откровенно восхищалась его познаниями и желанием рассказывать, делала ему комплименты, и он отвечал ей тем же и совершенно искренне. Тогда он понял, насколько мало значат внешние данные вроде роста, цвета волос, глаз, кожи, главное в женщине поведение и отношение к окружающему миру, доброта.
Но время утекало неумолимо. Эд посмотрел на часы в телефоне и понял, что ему пора ехать. У него, конечно, было время в запасе, но он не знал, что ещё может случиться в пути. Он, конечно, мог перенести встречу со своим знакомым, оправив ему короткое сообщение или даже позвонив, но он тогда был одержим идеей проезжать каждый день по сто пятьдесят километров в день, и потому сказал, новой знакомой, что ему пора ехать. Хельга порывисто встала, подошла к окну, и сказала, что пошел дождь, и потому ему лучше остаться в кемпинге на ночь. Она посмотрела ему в глаза и трогательно улыбнулась. Но он недолго колебался, сказал, что ему надо спешить, что дождь ему не страшен, что у него есть специальный плащ и гетры, а сумки не промокают. Обещал вернуться следующим летом. Она не скрывала разочарования, её светлые, едва заметные брови нахмурились, на высоком лбу появились морщины, она выдавила из себя слова прощания и пожелания удачи. Он торопливо вскочил на свой велосипед и помчался навстречу сырому ветру в горы.
В дороге у него случилось много разных трудностей, много красот он видел каждый день, и только после Норвегии, Дании и Германии, когда он уже возвращался в Ригу через Польшу он вспомнил про Хельгу и ему захотелось обязательно вернуться в тот музейный кемпинг, не дожидаясь следующего лета. В Норвегии ему не удалось устроиться на работу, его не хотели брать из-за паспорта негражданина. Он ехал обратно полный решимости сдать экзамен и получить гражданство страны, в которой он родился и вырос, чтобы поехать работать и жить в Норвегию или другую страну на Северо-Западе Европы. А в Риге к концу лета все существенно изменилось, работу уже трудно было найти, даже при наличии нескольких профессий и за минимальную зарплату. Люди теряли квартиры, купленные в кредит, оказывались на улице, да ещё и с большим долгом банку, если теряли работу. Закрывались многие магазины, ломбарды не принимали вещи, даже за гроши. Но Эдик нашел работу, вернул долги банку, которые образовались у него во время путешествия. И по весне он отправился не на велосипеде, а на самолете не туда, куда он хотел, а туда, где была работа. А осенью ему снова пришлось вернуться в Ригу и ждать весны, чтобы снова оправиться на Север Европы уже на велосипеде, но только практически без денег. Появилась надежда на получение временной работы в Скандинавии.
И снова он ехал через Лулео и в тот раз у него уже была карта города, и его он проехал быстро, только в тот раз у него была другая забота, он зарабатывал на пропитание и курение тем, что собирал тару на обочинах дорог и сдавал её. Вероятно, из-за того, что смотрел он тогда вниз, на тару на обочине, возможно, из-за того, что ехал не по той дороге из-за того, что у него была карта города, но он не нашел того кемпинга, не смотря, на то, что три раза возвращался в город, выезжая из него. Свободного времени у него было очень много, у него было три недели, чтобы добраться от Риги до Стокгольма, где его должны были встретить. Потому он до вечера кружил вокруг города, но того кемпинга так и не нашел, а утром поехал дальше, смирившись, с тем, что больше не встретит ту женщину, которая очаровала его.
В том путешествии без денег он почему-то не встречал других путешествующих на велосипеде, хотя во время других путешествий он встречал многих из самых разных стран. За две недели пути он ни с кем не разговаривал. Разве что один гей предлагал ему секс, а он вежливо отказался, потому что мужчины в этом плане его совсем не интересовали. И одним жарким утром, лежа в палатке, он вслух высказал желание встретить одинокую женщину путешественницу и приятно с ней поболтать. После этого он опомнился, понял, что начал разговаривать с самим собой, и возможно, сошел с ума от одиночества, которое его совсем не угнетало. Он углубился в планирование своего извилистого маршрута по второстепенным дорогам. Чтобы набрать банок и бутылок ему надо было проезжать не меньше ста километров, но до столицы Швеции было уже совсем недалеко, а до встречи оставалось ещё десять дней. Он знал, что в Стокгольме и его окрестностях много людей, которые собирают тару, потому там он на пропитание себе не заработает и надо было петлять вокруг. В полдень он в одном озере помылся и постирал бельё, перед трапезой он развесил его сушиться на поваленном дереве.
Только отъехав от того озера двадцать километров, Эд обнаружил, что забыл там свои дорогие и хорошие носки. Возвращаться не хотелось, да и это было плохой приметой. За две недели одиночества он стал суеверным. Но тут он почему-то решил, что если он вернется за носками, проедет лишних сорок километров, то обязательно встретит туристку на велосипеде и с ней поболтает. Сначала он подумал об этом в шутку, но по мере того, как он ехал обратно, уверенность в этом укреплялась. Его носки никто не забрал. Пока он ехал по другой стороне дороги обратно, он набрал достаточно тары, чтобы, сдав её в магазине, купить макарон, мясного паштета и мёда с полярными лепешками. На окраине города он плотно поел, и направился дальше по своему маршруту, посмеявшись над своей уверенностью в том, что он кого-то встретит.
Солнце уже слегка склонилось к закату, когда он увидел у дороги на шпиле церкви у дороги позолоченный крест, сиявший в лучах солнца на фоне ярко голубого неба. Ему захотелось сделать фотографию, он резко затормозил и услышал, как сзади кто-то взвизгнул. Оглянувшись, он увидел очень странного человека на велосипеде с туристическими сумками на багажнике. Лишь по короткому платью он понял, что это девушка. Платье было черным всё в прилипших волосах, катышках, растянутым. Девушка была маленького роста, хорошо если метра полтора. Тонкие руки и ноги были хоть и тонкими, но очень мускулистыми, и все вены были на виду. Волосы у неё были кудрявыми и рыжими, а бледная кожа сильно обгорела на солнце и где-то была розовой, а местами облезала. Обута она была в кроссовки очень большого размера сильно изодранные, все в пыли. Она простодушно улыбалась и сразу заговорила на английском, спросила его, откуда он и сказала, что она из Стокгольма. Эд болтал без остановки, лишь изредка спрашивал её о чем-то и слышал не очень долгие ответы.
От волнения Эдик забыл про фотографию, про золотой крест на фоне голубого неба, предложил девице поболтать на автобусной остановке посреди пшеничного поля. Он советовал ей мазать открытые участки тела спреем для загара, предлагал свой, советовал ей купить другие сумки для велосипеда, рассказал, как сам долго мучился с такими, как у неё, которые из-за плохих креплений то и дело сползали на бок и промокали во время дождя, не смотря на все непромокаемые чехлы, и порвались совсем быстро. Он рассказал ей о спальных мешках и о термостойких надувных матрасах, о палатках и газовых конфорках. Тура с интересом слушала лекцию о туристической экипировке и велосипедах, даже сделала какие-то пометки в блокноте, угостила его печеньем и конфетами, и он начал ей рассказывать о том, чем лучше питаться во время путешествий на велосипеде. Правда, она в конце этих лекций прикинула, во сколько ей обойдется новый велосипед и остальное снаряжение и сказала, что ей придется на все это пару лет собирать деньги. Она была студенткой, жила с родителями и только немного подрабатывала.
Когда Эдуард заговорил об истории ей уже было не так интересно, но он так истосковался по общению, что не заметил этого. Наконец, она решилась его прервать, сказала, что пора бы уже ехать дальше. Машин на той дороге почти не было, и он ехал рядом с ней и продолжал болтать, иногда он останавливался, чтобы подобрать банку или бутылку, но быстро нагонял новую знакомую и разговаривал дальше. На ходу он переводил старые анекдоты на английский и был очень доволен, когда удавалось добиться улыбки на её лице. Он говорил о музыке, о языческих богах славян, балтов и германцев, о повальном пьянстве в СССР и самогоноварении. Она сказала, что в Швеции тоже есть алкоголики, которые варят самогон, правда они прячутся от посторонних глаз и это не носит массовый характер. Рассказала она и о том, что у них тоже любят баню с мокрым паром, правда вениками пользоваться не принято.
Вскоре Эдвард проголодался, и предложил своей спутнице перекусить на обочине или автобусной остановке, но она отказалась, сказала, что поедет дальше, чтобы не выбиться из графика. Он попрощался с ней, предполагая, что он ей уже надоел своей болтовней, и решил, что надо дать ей возможность оторваться от него. Он несколько раз спрашивал её не надоел ли он, но подозревал, что она говорит неправду, когда отвечает отрицательно. Ел он намеренно неспешно, вскипятил себе побольше чая, долго курил свою трубку, и не берег табак, которого ему не хватало. Сердце его бешено колотилось, от ощущения бурной радости. Эта неряшливая девица, казалась ему очень красивой, ему было больно от того, что её больше нет рядом, но боль эта была приятной. Он проехал тысячи километров и никого не встретил из туристов, но только подумал о встрече, и она тут же случилась. И как тут не стать мистиком? Однако, встреча эта, не смотря, на то, что была очень приятной, лишила его душевного равновесия и покоя. У него в то время была проблема с тем, чтобы вовремя заснуть, а потом вовремя проснуться. И он понял, что едва ли сможет заснуть той ночью.
Чтобы как-то успокоиться Эд особенно резво принялся крутить педали и с через час вдруг встретил Туру. Повторная встреча его удивила, она, вроде бы собиралась ехать по совсем другой дороге. На горизонте горел закат, на поле цапли издавали странные звуки. Девушка уже одела спортивные шаровары, суженные у лодыжек и порванную кофту и стала выглядеть ещё более нелепо на своем тяжелом велосипеде совсем непригодном для дальних путешествий. Он спросил её, не будет ли она против, если он немного проедет рядом с ней и попытается развлечь её своими историями о путешествиях. И она сказала, что будет очень рада. И снова он заболтался, а вокруг уже стемнело, и он одел на лоб свой мощный фонарь. В каком-то городке она остановилась, и принялась разглядывать огромную портянку карты, на которой была вся Швеция, но многие дороги обозначены не были. Эд тогда держал в цифровом фотоаппарате снимки очень подробной карты всей Скандинавии. Попытался помочь ей разобраться, но тут до него дошло, что разглядывание карты для неё только предлог, чтобы не ехать с ним дальше. Он извинился и уехал.
Долго он ещё быстро ехал по темной дороге и посадил аккумулятор своего фонарика. Но вскоре рассвело, а ему не хотелось спать. Мучило чувство досады из-за причиненного неудобства даме и в то же время он чувствовал счастье после такой приятной встречи. Тогда ему пришла в голову мысль о том, что красота не в женщинах, а в голове того, кто на них смотрит. Когда солнце уже поднялось, он наконец поел, поставил палатку в кустах и немного задремал, но тут на палатку налетели какие-то маленькие птицы, они стучались в материю и чирикали, не давая заснуть. Потом они внезапно прекратили, и около палатки послышались чьи-то шаги. Человек быстро ушел, но заснуть Эд больше не смог, поехал дальше, и чувствовал что-то вроде похмелья, подумал, что если бы выпил пару банок пива, то ему бы стало спокойнее и лучше.
И тут он на обочине обнаружил нераспечатанную банку сидра, и срок годности у него ещё не закончился. Ранее ему попалась нераспечатанная бутылка лимонада, но он был уже слишком старый, чтобы его пить и он его вылил, а тут попался свежий сидр и так кстати. В осознании появилась мысль о том, что все его желания исполняются, стоит только о чем-то подумать. И он задумался о том, чего бы он ещё хотел. Конечно, ему бы хотелось устроиться на постоянную работу в такой стране, как Швеция, но тут же он подумал, что по-настоящему хотел бы не работать где-то, а всю оставшуюся жизнь путешествовать на велосипеде, разговаривая с такими же туристами только изредка, раз в месяц примерно. Но он тут же сам себе сказал, что это невозможно. Он просто не мог представить, как эту мечту осуществить, откуда брать деньги на еду и другие нужды. Больше во время того путешествия он не думал о своих желаниях и не высказывал их вслух…