Грабеж

               
   
       Около  десяти часов вечера я возвращался из гаража. Поздно, конечно, но что делать: машина тоже требует ухода.
      Ярко светились окна магазинов,  вышмыгивали покупатели, да и иных прохожих хватало. Поэтому я не удивился, когда увидел возле гостиницы двух парней лет восемнадцати-двадцати.
      Один здоровенный в куртке «дутыше» и в спортивных штанах,  другой - поменьше. А по весу, так, поди, и наполовину. Одет почти также. Только вот нахлобученная на глаза чёрная кепка резко бросалась в глаза.
      И хотел уже было пройти мимо, да здоровяк вопросительно повернулся ко мне:
- Закурить не найдется?
      - Не курю я, ребята…
      И пошёл бы той просторной улицей дальше, но не получилось: здоровяк мне дорогу и преградил. Всего на ступню придвинулся, а будто бы гора передо мной выросла:
       - Тогда червонец дайте! – опять услышал я набирающий   мужскую твердость басок. – Чего мелочиться?!
       Вот тебе на! Много лет  хожу по вечернему городу и слышал, конечно,   просительное: «Дай!» от разуверившихся в жизни земляков, но чтобы вот так… И потому изумленно протянул:
       - Ну вы, ребята, даё-ё-ёте… Это же грабеж! – и, соображая, чего бы ещё добавить, запнулся.
       И тут случилось совсем неожиданное:
       - Какой это грабеж? – возразил здоровяк. Не согласен он был с моим определением и все тут! – Просто червонец просим!
       - Понятно,  что просите. – У нас уже складывалось что-то вроде беседы. - Но как?! Вынь да положь! – И, сжав кулак, я грозно потряс им в воздухе: – Попробуй не дай! …А червонец ведь  тоже деньги. Вон сколько людей по  улице идёт - и у каждого  есть те червонцы. …Но ведь заработанные, не бесплатные для них!
               И хотя здоровяк пропустил мимо ушей моё высказывание,   воли кулакам всё равно не давал. Он попытался рассуждать.  И опять-таки обращался ко мне только на «вы»:
       - А бывало у вас, -  упрямо выпучился он, свёкольно краснея, - вышел ночью из кабака, а денег - нет? - И бахнул утвердительно: – Почему бы не попросить у кого-нибудь на дорожку? 
       - Нет, не бывало. А если поиздержусь, так «ноги бы в руки»   и иду пешочком... Не могу я, ребята, просить, не люблю это дело! 
       Говорю эти слова, толкую парням жизненные устои и   удивляюсь их терпению. Недалёкие ведь, черти такие, но слушают! …Надо бы ещё им и жизненный примерчик привести:
       - Еду вот как-то, - вспомнил, -  мимо  магазина, а на обочине  знакомый таксист стоит и машет рукой.  «Час здесь торчу и никого из таксистов не вижу. Пятидесяти копеек не хватает… Подорожало   пиво-то! А просить у любого - неудобно».
       Вот как надо жить, ребята! А вы… По грязи хоть бей, хоть гладь, все равно пристанет. Грабеж он и есть грабеж! …Читать надо больше. Я вот таксист, времени в обрез, а без книжки – дня не проживу!   
       И тут верзила вроде бы  смешался, сбавил напор и уважительно спросил: 
       - Так вы таксист? – И будто бы сразу подрос я в его глазах, стал намного выше.
       - Да, ребята, таксист! Двадцать лет  отработал на тачке и грабеж от нужды всегда отличу.
       - Ну тогда ладно, - почтительно произнес здоровяк, - тогда   конечно… - И бросил дружку: - Пошли, Карла!
       Я  стоял у гостиницы,  а они уже топали в сторону  больничного сквера. Огромный качок в обвисших спортивных штанах и хлюпик рядом с ним. Этот, наверно, понтом берёт!
Хотя нет, дискутировал со мною громила. Тот умнее плюгавого. И потому Карла много опаснее: в случае чего и ножиком в спину сунет.   
       И несколько дней я думал об этой встрече: интересное, чёрт возьми, событие, вот бы рассказ о нём написать. …Какой же раздрай   в головах у этих парней! Бездна коллизий! Только опять  заковыка: рассказ ведь это  чего-то законченное, а тут… Завязка и только.
       Хоть гуляй теперь вечерами возле той гостиницы, выглядывай парней, да вместе с ними тот ребус и дорешивай.
       И сходил ведь я туда пару раз, прогулялся у сквера, да  всё бесполезно: не было тех ребятишек. …Ладно ещё, что  не  зря то весеннее времечко потерял: яблонями любовался.  Нашлись ведь в старые годы умные люди:  посадили вдоль улицы это чудо. Будто бы   белое облако сверху упало, зависло, чуть  касаясь земли, и этаким свадебным нарядом покачивается от майского ветра. Захмелеть можно от такой красоты.   
       И совсем я уже забыл про тот ненаписанный рассказ, махнул на него рукой,  да пришлось мне как-то в июле и опять  же поздним вечером возвращаться домой.  И  уже рядом с домом, на перекрестке с центральной улицей, я увидел у газетного киоска Карлу. По кепке его  узнал. Но здоровяка рядом с ним не было: вместо него стоял хоть и не маленький, но, всё же  калибром поменьше сутулый бритоголовый парень  с какой-то изъеденной внутренней болезнью  физиономией.
       - Привет! – воскликнул я обрадовано. – Где дружок-то? Ну тот, здоровенный?!
       Карла вскинул свою  головенку и ничего не ответил. Но ведь узнал меня, собака такая! Это я по взгляду определил: не равнодушному,  как в прошлый раз, а откровенно злому. Он  даже сердито сплюнул на неостывший от дневной жары асфальт.
       Ну не хочешь говорить – не надо, подумал я,  и уже хотел было перейти на другую сторону перекрестка, да мигнул  светофор и поток машин покатил  по вечерней улице, преграждая путь пешеходам. И тут я услышал прокуренный голосишко Карлы:
       - Таксиста видишь? – вопросительно бросил он приятелю. - Сволочь! Забил башку Пухлому, тот и сунулся работать в таксопарк. …Ну и что, что давно туда идти хотел?! Не шёл ведь!
       Уже в который раз высветился силуэт пешехода на стекляшке светофора и никого уже рядом со мной не было, а я все стоял и стоял на перекрёстке. Вот оно как: Пухлый-то, видать, уже  на такси рулит… А это  иное дело, никак не бегущее ноздря в ноздрю с нынешней действительностью. Нынешнему читателю криминал подавай, жаден он до криминала!
       Ему пацаненки, которых я  встретил сегодня возле кооператива, не интересны. …Выезжаю из гаража, а они возле лужи  велосипеды моют и тот, что поменьше, говорит мне с гордостью:
       - Дяденька, посмотрите на нас: мы работаем!
       Не в киллеров они, понимаете ли, играют, не в бандитов, а работают…