Жалость здесь дурной тон...
- Быстрее! Быстрее! - Мариус поторапливал, тыкая несчастных людей тупым концом дротика между лопаток. – Зря вас кормили! На сытый желудок и двигаться не хотите, сонные мухи!
Гуськом и сгорбившись люди выходили из темницы, в ужасе оглядывая подземелье, освещенное коптящими факелами. Пахло сыростью и гарью. Прямо у двери стояло что-то вроде телеги, запряженной мускулистым волом с длинными изогнутыми рогами. Калестис следил за порядком посадки, помогая легкими тумаками залезать на колымагу. Вронец он сделал исключение, слегка подсадив её за талию. Когда все уселись, откуда-то появился толстый негр с веревочной плеткой. Он хлестанул быка, и передвижная кутузка, скрепя и покачиваясь, начала двигаться навстречу усиливающемуся реву буцин. Калестис и Мариус шли рядом с каменными выражениями лиц.
Вскоре повозка свернула направо, и оказалась в довольно широком тоннеле, в конце которого был виден дневной свет. Звуки буцин стали сильнее и невыносимее.
Навстречу стали попадаться люди, с интересом разглядывающие сидящих в колымаге. Какой-то юродивый в дырявой тунике показал Леониду язык и нагло засмеялся беззубым ртом, указывая пальцем на его внушительный животик. Это не понравилось Калестису, и он с размаху огрел смешливого тяжелым дротиком по плечу. Тот взвыл от боли и упал на колени, стараясь отползти подальше от Калестиса, но тут же получил от Мариуса внушительный пинок в ребра. Легионеры переглянулись, и на их непроницаемых лицах мелькнуло подобие улыбки.
Буквально через несколько метров повозка остановилась, чтобы пропустить крепкого мужчину, ведущего под руку гладиатора, ноги которого были залиты кровью. Несчастный мычал и пытался содрать с головы тяжелый шлем, полностью закрывавший лицо. Наконец ему это удалось. Взглядам открылось усталое, но счастливое лицо молодой женщины, одержавшей только что победу и оставшейся в живых.
- О, боже! – воскликнула Вронец, всплеснув театрально ручками. – Варвары! У них женщины сражаются с женщинами!
- Ты слишком хорошо о них думаешь, - угрюмо произнес Стас. – Смотри! - и он указал на двух жилистых рабов, тянущих за ноги обезглавленное мужское тело. Черная густая кровь продолжала еще сочиться из обрубка шеи, смешиваясь с песком.
- Странно, А где же голова? – обратилась к Стасу любознательная Вронец, но ответа так и не дождалась.
Все были напряжены до предела. Впереди, совсем уже близко, замаячила залитая солнцем арена. И когда колымага выкатилась в центр круга, полсотни тысяч зрителей дружно покатились от хохота, заглушив утробные звуки буцин. Своим видом семеро несчастных и измученных людей произвели небывалый эффект. В этом было что-то страшное, завораживающее и возбуждающее. Спектакль разворачивался в Колизее – самом грандиозном сооружении Древнего Рима, каждый кирпичик которого пропитан человеческой кровью и слезами.
Несмотря на отчаянность положения, люди из контуберния Дронова с интересом оглядывались по сторонам, на некоторое время забыв о той драматической роли, которую, скорее всего, им предстояло сыграть на самой большой цирковой арене мира. Только Вронец не обращала никакого внимания на происходящее вокруг и что-то бубнила себе под нос. Наверное, она вспоминала текст, который ей предстояло скоро продекламировать. Происходящее она воспринимала как театральное действо, затеянное режиссером - новатором для полного перевоплощения актеров в героев драмы.
Колизей изнутри представлял собой огромный амфитеатр воронкообразной формы, огражденной стенами высотой с полсотни метров. Вся эта махина нависала над эллипсовидной песчаной ареной размером не меньше футбольного поля. Здесь можно было разместить для боя не одну сотню гладиаторов одновременно. Сверху сооружение было накрыто огромным тентом, в центре которого располагалось отверстие диаметром метров в сорок. Через него на арену падали почти вертикально солнечные лучи. Песок арены был раскален, как сковорода.
- Наверное, полдень, - сказал Роман и посмотрел на Леонида. – Изжаримся живьем.
- Может, и не успеем, - мрачно заметил Николай. – Скорее бы все началось и закончилось.
- Что-то душновато, - Вронец обратилась к Дронову. – Декан, там не осталось воды? Хочу прополоскать горло. Боюсь, связки не выдержат. Как бы ни охрипнуть в самый неподходящий момент. Собралось столько незнакомой публики!
Дронов посмотрел на Вронец, но ничего не ответил, а просто отмахнулся рукой, как от надоедливой мухи. Его больше всего интересовало самое главное место амфитеатра - императорская ложа. Именно там будет решаться судьба его людей. За многие годы вращения в высших сферах он уяснил простое, но действующее безотказно правило: ищи главного распорядителя и старайся ему понравиться. Что бы тебе это не стоило!
Продолжение следует...