О гневе
Николай наклонился и принялся старательно шнуровать кроссовки. Жена стояла рядом и держала на руках годовалую дочь.
- Коль, зачем идешь? – продолжала она нудить на одной и той же ноте последние полчаса. - Больше всех надо, что ли? У нас ведь дочь. Вот попрут всех забастовщиков с завода! На что будем жить?
Усилием воли Николай сдержал раздражение, готовое выплеснуться наружу. Жена изрядно выматывала Николая своим нытьем, считая его участие в готовящейся забастовке несусветной дурью.
- Ладно, не волнуйся, - постарался успокоить Николай. - Всё будет мирно. Хотим довести свои требования до хозяина, и по домам.
- Он что, дурак, повышать вам расценки? Коль, не ходи дня три на завод. Свояк бюллетень выпишет. Товарищам скажешь, что простудился, - жена явно поставила цель вывести Николая из себя. - Дочкой займешься, а то я всё кручусь, как белка в колесе. Хоть к матери в деревню съезжу на денек.
- Ты вертишься, а я, значит, как бы трутнем дома сижу? - Николай начинал заводиться. - А откуда деньги берутся?
- И ты называешь это деньгами? - жена явно закусила удила и перешла грань дозволенного с мужем. - Через неделю после зарплаты садимся на картошку и капусту. Если бы мама не помогала, то с голода опухли бы.
- Посмотри на себя в зеркало, опухшая и голодающая! Не вся уместишься! - Николай не собирался выбирать выражения. - Полезно и попоститься.
- Вот ты, значит, как! - жена ощутила необыкновенный прилив сил, предвосхищавший всегда начало семейного скандальчика, но Николай успел вовремя хлопнуть дверью и оказаться на свободе. Впереди его ожидало историческое событие - первое в истории завода предзабастовочное предупреждение хозяину. Не хотелось омрачать знаменательный день мелкими семейными неурядицами.
Рабочие его участка частенько забредали после смены в закусочную и, приняв на грудь по сто грамм, принимались, перебивая друг друга, перетирать своё житьё - бытьё. Однажды кто-то принес левацкую газетенку, из которой они узнали, что американский рабочий получает в шесть раз больше своего российского собрата по классу. Удивившись, Николай задался вопросом:
- Неужто настолько больше нас вкалывают?
И сам себе ответил:
- Сдохнешь в шесть раз то ускоряться! Просто хозяин у нас жирует больше в шесть раз, чем ихний.
На душе стало нерадостно. Рабочие еще немного поговорили, опрокинули на посошок и разбрелись по домам, проклиная новоиспеченных буржуев, невесть откуда взявшихся.
После того вечера Николай стал частенько задумываться над своей жизнью. После армии пошел работать автослесарем. Пока холостой был, левых деньжат хватало. Жизнь малиною казалась: барышни сговорчивые, пиво прохладное, жизнь бесконечная. Потом автосервис накрылся медным тазом. Пришлось пойти на завод. Вскоре стал слесарем - инструментальщиком. Потом встретил Галю. И, вроде бы, не особенно хотел заводить семью, а дело закончилось свадьбой. Медовый месяц скукожился до трех похмельных дней и пролетел, как пуля. Постепенно жизнь становилась всё монотоннее и серее. Через семь месяцев родилась дочка. Галина, до родов ядреная и справная, превратилась в квашню. Пеленки, распашонки, бессонные ночи. И тупик.
Исподволь стало зреть в Николае чувство неприязни к сытым и розовощеким человечкам, которые вдалбливали ему с телевизионного экрана, как он должен жить. И, самое главное, где его место. Их то место ясно было где: в думах и правительствах. Доллары текли в их карманы щедрым потоком, а у него в подъезде зимой краска на стенах от сырости пузырями вспухала и лопалась. После долгих размышлений и сомнений Николай подговорил товарищей по цеху к забастовке. Написали предзабастовочное предупреждение Беркутову, хозяину завода. Если не повысит расценки на 20 процентов, цех начнет забастовку. Тогда и весь завод встанет. Руки у парней крепкие, головы бесшабашные - страшное сочетание! Пускай подумает хорошенько хозяин.
За проходной Николая ждали двое товарищей по забастовочному комитету.
- Где остальные? - удивился Николай.
- Не пришли, - ответил широкоплечий коротышка в джинсовой куртке.
- Бзднули, - уточнил скуластый парень в клетчатой ковбойке. - Обойдемся без них?
- Обойдемся без них, - Николаю не хотелось сейчас думать о тех, кто испугался. - Нам терять нечего.
Все трое направились к заводоуправлению. У вертушки хмурый охранник окинул рабочих сверлящим взглядом.
- Мы к Беркутову, - пояснил Николай.
- Пропуск есть?
- Нет. А что? - прогнусавил скуластый, явно задирая охранника.
- Тогда не пущу, - чувствовалось, что охранник не отступит ни на шаг от инструкции.
- Позвоните секретарше Беркутова. Пусть даст команду пропустить, - в Николае начала просыпаться злоба.
- Видишь, - охранник указал пальцем на старый заляпанный телефон, висящий на стене. - Там список номеров есть. Сам и звони.
Николай мысленно послал охранника подальше и набрал номер секретаря.
- Приемная Беркутова. Секретарь Олеся слушает, - произнесла заученную фразу женщина на другом конце провода.
- Мы хотели передать Беркутову требование забастовочного комитета, - Николай окинул взглядом товарищей, ища у них поддержки и одобрения.
- Что? А вы кто такие? - удивленно спросила секретарь.
- Представители рабочего класса, - Николай слегка покраснел, почувствовав несуразность сказанного: весь рабочий класс не уполномочивал его говорить от своего имени.
- Революционеры, что ли? - рассмеялась секретарь и тут же строго пояснила. - Беркутов сегодня вас принять не сможет. Заявка на встречу подается за месяц. И не факт, что Беркутов вас примет. До свидания.
- Девушка, подождите, - Николай не успел договорить, как в трубке раздались гудки отбоя.
- Ну что? - спросил широкоплечий коротышка.
- Приказано не пущать, судя по всему, - скуластый сверкнул глазами в сторону охранника. - Может, возьмем штурмом? Как Зимний, в семнадцатом. Эх, были люди в свое время!
- Типун тебе на язык! - коротышка испуганно посмотрел на скуластого.
- Что будем делать? - Николаю было неловко перед товарищами. - Может, оставим обращение охраннику?
- А что, и то правда, - обрадовался коротышка, которому надоело разыгрывать отважного забастовщика.
- Земляк, - обратился Николай к охраннику. - Возьми конверт, передай секретарше.
- А мне надо? - охранник быстро смекнул, что лучше не дотрагиваться до конверта, иначе могут приписать пособничество забастовщикам. - На стол положите и идите. Секретарша пойдет на обед и заберет. А я в ваши игры не играю, ребята.
Николай положил конверт на обшарпанный стол около вертушки и посмотрел на товарищей. Те мялись, переминаясь с ноги на ногу.
- Ну, мы пойдем в цех? - неуверенно спросил коротышка.
- Да, а то делать больше нечего. Могут и уволить за прогул, - поддержал скуластый коротышку. - А ты?
- А я пойду домой, - на душе у Николая было сумеречно. - На больничном я, наверно.
Товарищи пожали Николаю руку и почти бегом направились в сторону родного цеха, придумывая на ходу легенду, которую они расскажут мастеру участка, если их застукают и потребуют объяснений, где они болтались почти целый час.
Остаток дня Николай провалялся дома на диване, мучаясь от испытанного утром унижения и продумывая варианты мщения мировому капиталу. Жена подкатывалась с вопросами, но он пару раз рявкнул на неё, и она отстала. Спать лег рано, около девяти вечера и проворочался почти до середины ночи. Когда будильник показал 2.00, сон внезапно сморил Николая.
Продолжение следует...