О зависти
Нина Степановна Вронец вынула градусник из подмышки. Температура была почти в норме: 36,9. Дело пошло на поправку. Два дня подряд она пролежала в кровати, закутавшись в верблюжье одеяло, потея и дрожа от противного озноба в сочетании с ноющей болью в суставах. В самом начале болезни она позвонила главному режиссеру и предупредила, что плохо себя чувствует, и пару дней будет отлёживаться.
- Лечитесь-лечитесь, мы справимся без вас, - посочувствовал сердобольный главреж.
Фраза «мы справимся без вас» не давала теперь покоя Нине Степановне, отравляя жизнь больше, чем сухой кашель, надрывавший легкие.
В прошлом году заслуженная актриса республики Нина Вронец справила своё пятидесятилетие, на котором присутствовал почти весь местный бомонд, заваливший её подарками и огромными букетами цветов. На банкете отметился даже мэр города с женой, что свидетельствовало о значимости и авторитете Нины Степановны в театральной жизни города. Казалось, что её актерское будущее не вызывает опасений, и ей предстоит сыграть ещё немало ролей экзальтированных женщин, с головой бросающихся в водовороты любовных интриг. Слава богу, фигура Нины Степановны оставалась почти такой же изящной, как и в тридцать лет. И хотя местами можно было найти значительные шероховатости, а под умело наложенным макияжем кожу не первой свежести, у большинства знавших её мужчин бытовало устойчивое мнение: "Нина Вронец прелесть, как хороша". По крайней мере, так они говорили в её присутствии. И вдруг такой унизительный плевок главрежа, этого мужлана, прямо в душу: «Мы справимся без вас!»
Нина Степановна откинула жаркое одеяло, высоко подтянула ночную рубашку и принялась разглядывать ноги, уже не девичьи, но еще стройные и упругие. «Очень неплохо, - констатировала она удовлетворенно. – Не у каждой из наших молодых дурёх есть такие. А уж глубокого и волнующего голоса, как у меня, нет и в помине».
И всё-таки в душе Нины Степановны скребли кошки. В голове продолжали крутиться мысли об усилившемся соперничестве после прихода в театр молодых актрис. Единственным их достоинством было молодое тело, которым они умело вертели перед главрежем - большим любителем свеженькой клубнички.
Пару месяцев назад Нине Степановне попытались отказать в роли главной героини в пьесе «Лунный поцелуй». Тогда она устроила вселенский скандал, и главреж сдался, будучи доведенным почти до инфаркта. Но в качестве дублерши выбрал, все-таки, Фатееву, про которую шел упорный слушок, что она переспала со всеми состоятельными мужчинами города. Вообще Фатеева стала для Вронец олицетворением распада не иначе, как всего священного храма русского искусства. В последний год плохо испеченные выпускницы провинциальных театральных училищ повалили косяком. Вронец вспомнила толстушку Савелову, обожаемую директором театра. Это ходячее вымя, как окрестила её Нина Степановна, играла уже в шести спектаклях и не последние роли! Досталось и долговязой Шпильберг открыто претендовавшей на роль пышки-маркитантки из «Рыцарей чести»! «С её-то плоской задницей, да в маркитантки!» - мысленно на одной из репетиций припечатала Вронец молодую актрису.
Нина Степановна посмотрела на часы. Было половина восьмого вечера. «И сейчас, пока я здесь валяюсь, - Вронец сжала зубы, - Фатеева играет вместо меня в «Лунном поцелуе»! Чтоб ей пусто было!».
Нину Степановну слегка передернуло, и она пошла на кухню заморить червячка. За время болезни у неё впервые прорезался аппетит – явный признак выздоровления. И в этот момент зазвонил телефон. Нина Степановна подняла трубку и услышала взволнованный голос художника театра Антона, с которым находилась в приятельских отношениях:
- Нин, привет! У нас ЧП! – Антон просто захлебывался в эмоциях. – Не представляешь даже, что произошло!
- Не тяни, говори, - Нина Степановна старалась быть спокойной, хотя по голосу Антона чувствовалось, что произошло что-то исключительное.
- Фатеева грохнулась в оркестровую яму, - Антон на время умолк, давая осознать Нине Степановне значение свершившегося факта. – Прямо в начале второго акта!
- Поломала себе что-нибудь? - Вронец представила соперницу, на пару-тройку месяцев прикованную к больничной койке. На душе стало радужнее.
- Нет, отделалась ушибами, - Антон явно не желал доставлять удовольствие Вронец.
- Жаль! - непроизвольно вырвалось у Нины Степановны.
- В смысле? - не понял удивленный ответом Антон.
- Жаль, что спектакль сорвался, - выкрутилась Вронец.
- Да не сорвалось ничего! - голос Антона вибрировал от переполняющего его восторга. - Она вылезла из ямы, отряхнулась, и, как ни в чем не бывало, продолжила.
- Я что-то не поняла, - кошмарная сцена триумфа соперницы уже вползала ядовитой змеёй в голову Вронец.
- Публика ей аплодировала стоя минут двадцать! - Антон даже присвистнул, чтобы ярче передать произошедшее. - Это настоящий фурор. Завтра пресса захлебнется в ажиотаже! Всё, пока. Я побежал. Антракт закончился.
Раздались гудки отбоя. Нина Степановна была раздавлена. Она еще немного постояла, держа трубку в руке, а потом, обессиленная, поплелась в спальню и рухнула на кровать. С час она пролежала пластом, тупо уставившись в потолок. Было ощущение, что с этого момента жизнь неотвратимо покатилась в пропасть. Впереди её ждала неизбежная старость, забвение, и бесконечные воспоминания о сыгранных ролях и сгинувших в прошлое щедрых поклонниках. И самое мерзкое существо на свете, эта сучка Фатеева, будет играть её роли! Такого пережить просто невозможно!
Чтобы не сорваться в бабский припадок, Нина Степановна закурила сигарету, что делала в исключительных случаях, оберегая голосовые связки. Но сейчас на них можно было наплевать. Немного успокоившись, Нина Степановна решила поразмышлять и определиться, что она будет делать через пару дней, когда выйдет с больничного.
"Сначала надо выяснить, что же на самом деле произошло с этой оркестровой ямой. Потом подкатиться к главрежу и спросить, кого он планирует ставить на первые роли в очередных спектаклях. Если не её, Вронец, следует закатить скандал на полную катушку. Стоило, мол, только заболеть, как человека вычеркивают из жизни! Ещё любят порассуждать за рюмкой о гуманности, терпимости и доброте! Если упрется, тогда легкий шантаж: вряд ли жене будет приятно узнать о его шашнях с молодыми актрисами. Если будет паинькой, начать восторгаться его гениальностью. А с Фатеевой что-то надо делать! Конечно, до физической ликвидации дело не дойдет, - Нина Степановна улыбнулась этой приятной мысли, - но все же!".
Дальнейшие рассуждения привели Нину Степановну к необходимости создания настоящего фронта против Фатеевой. Для этого следовало запустить слушок, будто бы та заявила главрежу о своем праве на первые женские роли в силу своей исключительной талантливости, а остальных актрис назвала дешевыми фурсетками, способными только на участие в массовках. Театр, естественно, забурлит. Чтобы его успокоить у главрежа не будет выхода, как только обратиться за помощью к авторитетной и многоопытной Вронец и вернуть ей былое положение и славу. Если не навсегда, то на пару лет хотя бы. А там, глядишь, и Фатеева куда-нибудь денется.
План пришелся Нине Степановне по душе. Она еще не раз возвращалась к его шлифовке, разыгрывая настоящие сценки и запоминая ключевые слова роли, которую собиралась сыграть через несколько дней.
В половине одиннадцатого Нина Степановна приняла душ, переоделась в свежую ночную рубашку и с легкой душой завалилась спать, чувствуя, что почти выздоровела. Спала она крепко и без снов. Проснулась в середине ночи от желания сходить облегчиться. После туалета легла в кровать, посмотрела на часы, показывавшие ровно 2.00 ночи, и умиротворенно погрузилась в сон.
Продолжение следует...