О гордыне
Карьерная судьба Алексея Николаевича Дронова уверенно выводила его на орбиты вращения первых лиц государства. И хотя астероидный пояс, где обычно получают зубодробительные удары, еще не был преодолен, желаемая цель уже маячила по курсу: войти в когорту неприкасаемых, где своих не сдают никогда. В худшем случае переводят на запасные траектории для ремонта, лакировки и пополнения запасов орбитальной энергетики.
Став два года назад губернатором одного из самых крепких регионов, Дронов засучил рукава и с энтузиазмом взялся за строительство дорог, жилья и наведение порядка в собственной администрации, проявлявшей завидные аппетиты в деле освоения бюджетных средств. Надо признать, что на первых порах ему удалось кое-что сделать, точнее - убедить никому не верящих жителей области, что дело под его началом наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Пришлось попинать обличениями предшественника, сместить нескольких глав муниципалитетов и припугнуть силовиков, разболтавшихся при прежнем начальнике областного управления внутренних дел. На том дело и застопорилось. Начали, как ком, нарастать сложности. Деньги куда-то испарялись, дороги не достраивались, околпаченные дольщики бунтовали на митингах. Центр терпеть не мог слышать о провинциальных проблемах, поэтому приходилось выкручиваться витиеватыми отчетами о поднимающейся с колен губернии. Благостная писанина стала главным инструментом в демонстрации личной преданности высшим иерархам и удержании под собой губернаторского кресла. Не прошло и пары месяцев с назначения, как вокруг Дронова по малым орбиткам завращались улыбчивые единомышленники, отравляя губернаторский мозг сладкоголосым пением. Незаметно для себя Дронов, поначалу вполне здравомыслящий мужик, вдруг стал демонстрировать на людях фантастические знания обо всем на свете: от правил строительства коровников до алгоритмов запуска космических кораблей. Система, в которую он влез по уши, заставила его полностью перевоплотиться в модный ныне тип эффективного менеджера, которому безразлично чем управлять. Даже результат не требовался. Нужна была только галочка о выполнении пунктика свыше спущенных поручений. Через год Дронов полностью освоился с новой ролью, получив сверху карт-бланш на непререкаемость его мнения в масштабах региона. Когда требовалось системе, Дронов активно подключался и к партийной жизни области, особенно в периоды предшествующие выборам. Сегодня был именно такой день.
- Ваш выход, Алексей Николаевич, - помощник губернатора слегка склонил голову и сделал небольшой шажок в сторону, пропуская Дронова.
Помедлив пару секунд, Дронов подтянул узел галстука и со свойственной ему решимостью энергичным шагом вышел на сцену. Огромный зал дворца спорта взорвался аплодисментами и одобрительными криками. В первых рядах специально построенного партера сидел местный истеблишмент, усиленно наяривавший в ладоши от радости лицезреть своего лидера. Чуть подальше размахивала флагами и галдела сотня хорошеньких девиц в голубеньких маечках, рельефно обтягивающих их молодые прелести. За ними на трибунах сидела плохо просматриваемая масса незнакомых Дронову людей, кричащих непонятно что. Их лица были похожи на эллипсовидные светлые пятна, выхваченные из темноты светом прожекторов. В нижней части голов - пятен двигались малюсенькие черточки. «Рты электората, - пронеслось в голове Дронова. – И все хотят есть!».
От света рампы заслезились глаза, и Дронов элегантно вытер их шелковым платочком, вынутым из нагрудного кармана. Спонтанный жест получился очень даже кстати. Несколько тысяч людей, увидев блеснувшие слезы, одномоментно глубоко вздохнули и почувствовали единение с трепетной губернаторской душой.
Дронов поднял руку, как будто готовился произнести клятву, и зал смолк. Внезапно раздался громкий беспрестанный чих кого-то в первом ряду. Соседи осуждающе зашикали на низкорослого мужчину в сером пиджаке, и тот, сгорбившись и втянув голову в плечи, на цыпочках, маленькими шажками покинул зал.
Дронов дал возможность нарушителю тишины ретироваться и вбросил в тысячи ушей фразу, которую потом будут тиражировать все региональные СМИ:
- Как видите, наше общество еще не выздоровело окончательно!
Зал поддержал шутку губернатора одобрительным смешком. Задумка политтехнологов сработала на хорошо.
- И мы знаем, что надо делать! - Дронов почти выкрикнул эту фразу и почувствовал, что в горле запершило. Чтобы не закашляться, он снизил уровень генерируемых децибел и уже почти по-отечески продолжил:
- Я не буду много говорить. Нам нужна энергия реальных дел, а не трепотня. Пусть болтовней занимаются наши оппоненты. Что же мы предлагаем для каждого из сидящих здесь и для всех тех, кто не является пока нашими сторонниками? Мы говорим: люди, вы должны жить достойно! Жильё, здоровье и образование – три главных составных части жизни любого человека. И сюда должны быть направлены все усилия и ресурсы государства. И если люди на выборах доверят нам, через несколько лет мы не узнаем своё отечество. Мы войдем в десятку процветающих стран мира!
Зал мечтательно вздохнул и затих в ожидании новых доз обещаемого счастья. А потом, как по мановению волшебной палочки, грохнул аплодисментами.
Дронов перевел дух, подождал, пока стихнут последние хлопки, и уже на спокойной волне принялся излагать нехитро составленную программку скорого и всеобщего процветания. Зал был похож на живое существо. Он пыхтел, краснел, потел и иногда откликался негромкими благодарными аплодисментами, как на джазовых джем- сейшен при аккордах знакомой мелодии. Концовка выступления особенно удалась Дронову:
- Разве есть здесь те, кто не принимает наши принципы? Кто не верит в то, что мы способны решить поставленные задачи? Кто испугается и свернет с намеченного пути?
Зал затаился в ожидании кульминации спектакля. И она последовала незамедлительно. Из первого ряда партера поднялся мужчина богатырского телосложения. Дорогой пиджак готов был треснуть по швам на его могучем торсе.
- Да нет здесь таких, Алексей Николаевич! – мужчина не кричал, а громко хрипел от охватившего его возбуждения. - Веди! Мы за ценой не постоим!
Мужчина выхватил у одной из девушек флаг и, размахивая им, бросился к сцене. Охранники Дронова попытались ему помешать, но он разметал их, как котят, и с легкостью запрыгнул на сцену. Дронов принял флаг и прильнул к нему губами. Грянул гимн, завершающие аккорды которого потонули в восторженном рёве. Еще одна сценка политтехнологов сработала, в этот раз уже на отлично.
Через пять минут Дронов сел в машину, которая мягко тронулась и покатила его в загородную резиденцию. Впереди и сзади неслись машины сопровождения. Гаишники, встречающиеся на пути кортежа, втягивали животы, бодро отдавая честь. Всё было, как всегда, чинно и статусно. Только вот на душе не было привычной эйфории, всегда испытываемой Дроновым после удачно проведенных встреч с электоратом. «Интересно, - погрузился в рассуждения Дронов. - А что эти менты думают обо мне на самом деле? Чем это я им так уж мил? Лицемеры, как и все! Как и те, кто был сегодня в зале, махая флагами и крича всякую ахинею, которой их напичкали политтехнологи. А эти, которые в первых рядах с делано преданными лицами! Кивают головами после каждой моей фразы. Мол, истину глаголет губернатор! А сами мечтают усесться в губернаторское кресло! Завидуют моей успешности, положению, возможностям, машинам, даже костюмам и галстукам. Самое главное - власти в моих руках завидуют! И боятся! Мелкие людишки с психологией рабов, забравшихся в амбар хозяина. Ими-то мне и предназначено манипулировать. Но, ведь, не каждому такое дано! Только избранным! А кто меня избирал? Никто! Сам себя сделал. Двадцать лет ушло на карьеру. Тянулся, учился, интриговал, молчал, когда надо, обличал, если разрешали. Для всего нужна была железная воля и гибкость. Каждый последующий шаг только вверх. А все остальные оставались внизу, далеко, и сейчас почти не видны, как в тумане. Им только изредка надо посылать сигнал: «Работаю для народа, а служу Отечеству!».
Пронесшаяся мысль о служении отечеству занозой корябнула по сердцу, и тупая ноющая боль скатилась волной от плеча вниз по левой руке. Дронов на секунду замер, потом сделал несколько глубоких вдохов. Боль постепенно утихла. Чтобы не погрузиться в рассуждения о болячках, Дронов принялся разглядывать кожаный затылок водителя, украшенный двумя жирными складками. Потом перевел взгляд на охранника, клевавшего носом на переднем сиденье. «Кто они? – размышлял Дронов. – Чем и как живут? Почему всегда ловят мой взгляд? Видно же, никакой особой симпатии ко мне не испытывают. Даже искренне любящие люди постоянно не могут улыбаться друг другу. Обслуга же просто по-холопски угодничает. Была б их воля, поди, придушили. Кто по-настоящему опасен – всегда рядом. От него не скроешься ни за крепостными стенами, ни в бронированном "Мерседесе", на который спустили с десяток миллионов. Лучше бы на детский дом».
Случайно забродившие в голове мысли ввергли губернатора в мрачное настроение: размышления наедине с собой редко доставляют удовольствие. Дронов откинулся на сиденье.
Минут через тридцать Дронов был в губернаторской резиденции. Вторую половину дня он провел в полном одиночестве, облачившись в тренировочный костюм. Жена и дочь неделю назад уехали на теплые моря, а молчаливая охрана попряталась по закоулкам, стараясь не попадаться на глаза недовольному чем-то хозяину. Дронов несколько раз прикладывался к бутылке "Мартеля", и к вечеру, изрядно набравшись, завалился спать. Проснулся в середине ночи, не особенно осознавая, где находится. Часы показывали ровно 2.00. Дронов свернулся калачиком, и сон смежил его очи.
Продолжение следует...