Эхо
- Эхо спит? - спросил «Байкал».
- Спит, - тихо ответил «Упырь» слово боясь разбудить «Эхо».
- Это хорошо, пусть спит.
«Эхо», как и большинство из нас появился в батальоне совершенно случайно. Звали его Клыковым Андреем Сергеевичем, был он в звании капитана. После мобилизации он получил свой батальон, но к нам пришел на замкомбата, что стало с его прежними людьми, мы не знаем. Но в наш батальон он вписался словно всегда тут и был. Он стал отличным первым замом.
В последнее время «Эхо» спал много, но беспокойно. Он будто старый, но еще полный сил пес во сне то ворчал, то словно бежал куда-то. Он хмурил брови, иногда ругался и даже грозил кому-то кулаком.
Почему у него был такой позывной я не знал, но все в батальоне были уверенны, что это из-за его манеры командовать. В обычной деятельности заместителя командира батальона «Эхо» был учтив, вежлив и участлив к подчиненным, всех знал по имени отчеству и старался вникать в их нужды и чаяния. Но, как только обстановка требовала от него командирского участия он становился жестким, вернее сказать, твердым, как камень. Именно каменным и речь его становилась совершенно другой. Команда зарождалась где-то глубоко внутри камня и рокоча словно штормовой прибой выплескивалась наружу. Это всегда был литой монолог полный задач, сроков выполнения и последствий за промашки и нерадивость. Фамилии и должности в нем переплетались крепкими словечками, а иногда и старым добрым матом. Но главная особенность этих приказаний и требований была в другом, слова замкомбата еще долго отдавались в умах подчиненных подобно эхо где-то в горах. Поэтому все знали, что он «Эхо». Знали и спешили выполнять распоряжения, чтобы снова не слышать громкое эхо.
Когда же «Эхо» спал всем в батальоне было спокойнее, если он спит значит порядок, значит сегодня будет тихо. Хотя, как я уже говорил сам «Эхо» спал беспокойно. Он прожил почти шесть десятков и ему было, что вспоминать во сне. Чему радоваться и чему огорчаться. Снились ему и ошибки юности, и радости средних лет, и печали зрелости…
***
- Капитан Клыков почему у вас бардак на ПУСе?!, - возмущался
столичный подполковник из состава комиссии. Подполковник был рьяный, он словно увидел весь смысл своей службы в поисках недостатков в заведовании капитана Клыкова. Он почти строевым вышагивал по посту управления ракетного комплекса «С-300» в начищенных до блеска хромовых сапогах с неудовольствием поглядывая на запыленные ботинки Клыкова. Впрочем, капитан Клыков был весь запыленным, уставшим и помятым. Комиссия работала уже неделю.
- Я три дня назад указывал недостатки по ведению книги учета помывки личного состава, вы исправили?
- Исправим, товарищ подполковник, - капитан Клыков в ответе
особой инициативы не проявлял, чем еще больше раздражал проверяющего.
Вы так, Клыков, в академию не попадете. Вы так и будете пылить тут по полигону, а вам нужен рост!
Капитан молча покивал головой и подумал, что сын уже вырос из школьной формы и надо доставать новую, вот где «рост», несомненно, был и он радовал капитана Клыкова. Тяжелые настали времена в стране, все надо доставать. Надо крутиться-вертеться и если когда-то смысл своей жизни он видел в службе, то теперь в том, чтобы семья была одета и сыта.
Через три дня подполковник уехал вместе с остальной комиссией. Каждый из комиссии вез с собой по коробке тушеной говядины, шмату сала и еще какие-то не хитрые продукты, которых в Москве уже было не достать. Им всем было стыдно. Стыдно за то, что они едут в провинцию в надежде на то, что им что-то дадут за результаты проверки, стыдно за то, что офицером, стало быть, стыдно, стыдно за бессилие. И каждый из них завидовал Клыкову, который мог дать им и сала, и тушенки, который не стремился за звездами, а хотел только, чтобы никогда не стал тем, кто ставит оценки за сало.
***
- Андрей Сергеевич…?
- Клыков я, пора бы уже и запомнить.
- Прошу прощения, Андрей Сергеевич, впредь подобного не
повторится.
- Конечно, не повториться или я сменю банк, - ответил Андрей
Сергеевич, он уже давно был гражданским человеком, но в душе все так же не терпел небрежности и разгильдяйства, как когда-то будучи капитаном Клыковым.
- Андрей Сергеевич, ну зачем же так жестоко с нами, - работник банка
даже не много вспотел, представив перспективу потери такого важного клиента.
- Ты мне, любезный, зубы не скаль. Ты мне объясни почему деньги
до сих пор не ушли? Ты мне сделку сорвать хочешь?
- Андрей Сергеевич, вы поймите мы все сделали, что от нас зависит.
К сожалению, инвойс подвис, но мы постоянно мониторим его движение.
- Что с переводом денег в Италию? - в голосе Андрея Сергеевича
появился такой холод, что банкира пробил озноб: то, что вы мне сделку морозите я еще подожду, но то что я сыну не могу денег отправить… Вам времени до вечера. Сын женится, ты хоть понимаешь на сколько это важно?!
- Конечно конечно, я все понимаю! Мы делаем все возможное и
мониторим…
- «Я тебе твой монитор протру», — Андрей Сергеевич сказал это
очень тихо, но для банкира это прозвучало раскатистым эхом. И словно застряв в нем стало пульсировать отдавая жаром и ожиданием неминуемой расправы.
Деньги сыну поступили тем же вечером, а с оплатой счетов задержка чуть не привела к разрыву контракта, но Андрей Сергеевич ругался в банке больше для порядка. Для него семья была важнее всего, еще с тех капитанских Клыковских времен. Банк он все-таки сменил.
***
Кошка соскальзывала с торчащих наружу ребер солдата. «Эхо» понимал, что у него осталось времени еще на один бросок кошки и его накроют. П..доры работали «Мавиками» отменно, еще десять минут и минометы начнут насыпать. Но бросить парня нельзя. «Эхо» бросил кошку еще раз, ее зазубренные когти зацепились за кость. Три рывка и пацан скатился с насыпи к ногам «Эхо». Часть «внутрянки» осталось там, но это уже мелочи. Главное гроб будет не пустой. Осталась малость - дотащить его до своих. «Эхо» знал каждого солдата своего батальона по имени отчеству, а вот сейчас глядя в оставшуюся половинку лица… Память подвела, а слезы нет. «Эхо» не плакал с детских лет, когда матушка хлестала по лицу за … Память снова подвела, но если матушка хлестала то точно было за что. «Эхо» стоял на коленях над коченеющим телом и плакал. Плакал как-то не умело, словно вспоминая, как это когда по щекам текут ручьи, а горло перехватывает от обиды. Обиды на них, на себя и на Него. Как же Он допустил все это. Войну, мобилизацию, всю эту грязь?
Иван Владимирович, - «Эхо» вспомнил имя бойца: позывной «Кабан», из Москвы, образование среднее, сварщик, не женат, мама инвалид… «Эхо» еще раз посмотрел на нескладно застывшее худощавое тело «Кабана» и зло сматерился. Лучше ругаться чем плакать, но слезы текли с небритых щек прям на стиснуто бормочущие ругательства потресканые губы.
- Эхо спит? – «Байкал» спросил по привычке, словно заклинание в начале нового дня.
Спит, - тихо ответил «Упырь» словно боясь разбудить «Эхо».
Это хорошо, пусть спит.
В последнее время «Эхо» спал много. Он тихо ложился и так же тихо вставал. Во сне он все так же беспокойно ворочался и ворчал. Никто кроме него не знал, каким он себе снится. Капитаном Клыковым, Андреем Сергеевичем или «Эхом». Главное, что пока он спит все точно будет хорошо. Точно.