Григорий Гаврилович Горюшкин нерешительно открыл дверцу своего холодильника, обозрел содержимое и громко сглотнул слюну. Глядя на колбасы, он стал вспоминать их названия и цены, озвученные соседкой Дарьей.
«Колбаса из оленины ”Партэ”, килограмм пять тысяч рублей. Салями с травами и мёдом, килограмм шесть тысяч рублей. ”Охотничья”, из косули, десять тысяч рублей за килограмм».
К этим «монстрам» даже прикасаться было страшно. Григорий Гаврилович взял в руки батон «Телячьей» колбасы в синюге, поднёс его к губам, поцеловал, понюхал и снова непроизвольно сглотнул слюну.
Дело в том, что в его холодильнике, давно совершенно пустом, соседка прятала от мужа продукты, предназначенные для гостей. Её супруг Антон, когда уходил в запой, не столько ел дорогие колбасы, сколько швырялся ими с балкона в прохожих. Как только её благоверный приходил в себя, Дарья забирала деликатесы.
Аромат, исходящий от «Телячьей» колбасы, дурманил разум Григория Гавриловича. Он был готов не только целовать, но и надкусить её. Вдруг дверь в его комнату без стука открылась, и вошёл Антон.
Отобрав у Горюшкина ароматный батон, он, смеясь, спросил:
- Что, шкрабы, продолжаете голодать?
- Не понял? - растерянно поинтересовался Григорий Гаврилович, густо краснея.
- После Октябрьской революции в семнадцатом году, Луначарский позвонил Ленину и сказал: «Шкрабы голодают». Тот тоже не понял. Тогда Луначарский объяснил: «Слово ”учитель” мы отменили, заменив на ”школьный работник”, сокращённо ”шкраб”». Ленин приказал вернуть всё в зад. Но суть осталась прежней. Как голодали вы сто лет назад, так и голодаете.
- Да, так и голодаем, - подтвердил Горюшкин, в третий раз сглатывая слюну.
Переложив содержимое холодильника в пакет и собираясь уходить, Антон Пономарёв, о чём-то задумался и спросил:
- А вот объясни мне сосед, такую штуку. На Пасху верующие говорят: «Христос смертью смерть попрал».
- Да, говорят.
- Но это же глупость. Пожар тушат водой. Тьму разгоняют светом. Зло побеждают добром. Смерть жизнью. Я не прав?
- Прав.
- Так зачем же эта непонятная формула - «смертью смерть победил»? Разве можно...
- Я тебя понял. Сам я человек научно мыслящий. Поэтому отвечу тебе словами священника, освещавшего интересующую тебя тему. Здесь надо понимать, какую именно смерть Христос попрал своей смертью. Речь идёт о духовной смерти. Он победил ту смерть, сущность которой есть отчуждение от Христа - Бога. Который есть любовь, путь, истина и жизнь.
- Что такое духовная смерть?
- Отвержение пути добра, любви и истины и предпочтение ему другого пути - пути зла, ненависти и лжи. Приводящего к духовной смерти. Эту смерть попрал Христос безмерным и неиссякаемым потоком любви Божественной, излившимся с креста Голгофского. Ненависть дьявола к роду человеческому побеждена любовью Божьей к людям.
- Смеюсь я над вами, убогими. Украсть не можете, так сказки о Боге рассказываете.
- Я всего-навсего передал слова священнослужителя. Вижу, они тебе ничего не объяснили. Собственно, так и должно было быть, поскольку ты выбрал для себя прямо противоположную дорогу. А насчёт того, что я не могу украсть? Кажется, и тут ты ошибаешься. Признаться, я чуть было не перешёл заветную черту. Скажем так, был к этому готов.
- Ишь, раздухарилась, интеллигенция, - стал глумится Пономарёв, - может, скажешь, что и меня сможешь обжулить?
- Почему же и нет. На такого, как ты, Антон... Как там в фильме поют лиса и кот? «Ему с три короба наврёшь и делай с ним что хошь». Чтобы обокрасть тебя, мне пяти минут хватит. Ты все свои сбережения мне сам принесёшь и на коленях станешь просить, чтобы я их взял. А не делаю я этого только из-за любви к тебе, несчастному пьянице и из-за сострадания к твоей жене.
- А ты попробуй. Пять минут у меня есть, а потом, извини, надо гнать «Газель» на Козловку, тёщиным козам ячмень и овёс везти.
- Ты и в самом деле собрался в эту игру со мной поиграть? Ну, что ж, давай поиграем. Судя по тому, как ты Ленина с Луначарским цитировал, вижу, человек ты стал образованный, смекалистый, умный.
- Конечно. В твоих-то глазах я всё ещё остаюсь ПТУшником, которого с позором выгнали с завода за нерадение. Но время не стоит на месте. Теперь за деньги можно учиться и даже красный диплом получить. Я окончил курс в «Академии Субъективного Роста» и факультет в «Университете околонаучных знаний». Ты это не сбрасывай со счетов.
- Это даже лучше. Ну, так слушай. Жил-был учёный, Карл Линней. И он так же, как я, был ботаником.
- Тычинки, пестики изучал?
- Да-да-да. Изучал цветочки, травки. Собирал гербарий. Понасобирал много всего и решил описать. И ему всё это надо было как-то систематизировать. Стал он составлять каталоги и назвал это классификацией растений.
- А птиц, животный мир он тоже классифицировал? Ты, кстати, знаешь, сосед, что ворона принадлежит к отряду воробьиных? - смеясь, поинтересовался Антон.
- Соответственно, он придумал критерии, - не отвечая на вопрос Пономарёва, продолжал Горюшкин, - научные принципы классификации. В результате этого выстраивалась чёткая система - от простого к сложному. Тут более примитивное, тут тоже самое, но посложней. Допустим, есть клетка, она одна.
- Одноклеточные? Амёба? - блеснул эрудицией Пономарёв.
- А следующие уже многоклеточные.
- Нас в школе называли амёбами. Учитель на меня кричал: «Ты понимаешь, что ты - амёба!».
- У вас в школе были не учителя, а идиоты. Гнать надо было этих учителей. Такие учителя думают только о себе, им наплевать на детей. Они получают удовольствие от унижения человека. Вот почему прославился педагог Шаталов? Он говорил: «Допустим, я вызываю к доске ученика с тетрадкою, а у него ручки нет. Он расстраивается. А я ему: ”не переживай, н; тебе ручку”. Зачем ребёнка вводить в стресс?». «Ах! Это новая методика! Не издеваться над детьми. И почему-то она успехи даёт. У него ”дебилы” и ”двоечники” академиками становятся. Какая-то странная методика, без унижений и издевательств. Да как же так можно».
- И что, у Карла Линнея от самой амёбы классификация идёт?
- У него чётко всё выстроено. Вся классификация растений. Он говорил, что одно проистекает из другого. Создал древо эволюции растений. Как думаешь, что сделали с ним за это?
- На костёр? На гильотину?
- Нет. Это всё-таки не Европа, это Швеция.
- Ну, может, просто голову отрубили?
- Так вот. В связи с тем, что он всё это опубликовал. Всё-таки имя известное. С факультета ботаники его выгнали. Но тут же взяли на факультет зоологии. Соответственно, он занялся любимым делом. Стал классифицировать животный мир. Именно классифицировать. Он ни о какой эволюции, ни о каком развитии не говорил. Опять принялся создавать древо. Примитивные живые организмы, рыбы, саламандры, пресмыкающиеся. Само собой лемуры, обезьяны. И как честный учёный, разместил человека среди приматов. Стали интересоваться, с какой стати он поместил человека к обезьянам. Человек же высшее существо. А он отвечал: «Просто я отнёсся к человеку, как к одному из проявлений животного мира. Да, его создал Бог и человек не обезьяна. Но по своим параметрам он относится к отряду приматов к классу млекопитающих». Я о чём хочу тебе сказать. Карл Линней был учёным и действовал по принципам науки.
- Что это за принципы?
- Не выдумывать, не фантазировать, не строить теорий.
- Разве учёные не строят теорий?
- Ни один не строит. Если кто-то начинает выдумывать теорию - плюнь ему в лицо. Это не учёный.
- У нас же все учёные только и заняты тем, что выдумывают теории.
- Это не учёные. Это профанация.
- Вы, Григорий Гаврилович, крамольные вещи говорите.
- Они могут называть себя учёными, но к настоящим учёным они не имеют ни какого отношения.
- Чем тогда занимается настоящий учёный?
- Настоящий учёный занимается исследованием уже существующего явления. Например, Исаак Ньютон никогда не придумывал закон всемирного тяготения. Ты знаешь об этом?
- Нет. Все говорят наоборот. Яблоко ему на голову упало, и он придумал закон земного тяготения.
- Это говорят не учёные. Исаак Ньютон ничего не придумывал. Всемирное тяготение существовало всегда. Что, до Ньютона его не было?
- Я поймал сейчас себя на мысли, что я так и думал. То есть, что его до Исаака Ньютона не было. Уверяю вас, девяносто процентов людей, так же как и я, в этом уверены.
- То есть всемирное тяготение существовало всегда. Яблоки падали на землю. И не только яблоки падали. Планеты движутся вокруг солнца и так далее. Исаак Ньютон постулировал, что если яблоко падает на землю, значит, на него действует сила, из-за которой оно падает. Правильно? Следовательно, есть некая сила, которая притягивает его. Ньютон высчитал эту силу и определил, что она прямо-пропорциональна двум массам и обратно-пропорциональна расстоянию между ними.
- То есть под двумя массами имеется в виду земля и яблоко?
- Да. Земля и яблоко. Он точно высчитал эту силу.
- Где окончил жизнь Карл Линней? - спросил Пономарёв.
- В психушке, - грустно ответил Григорий Гаврилович. - Дело в том, что он опубликовал эти самые вещи, сказав: «Я располагаю всех животных по таким критериям. Чешуйчато-крылые, - значит у них чешуйчатые крылышки. Вот всех, у кого чешуйчатые крылышки, - в одно место. Ракообразных в другое место. Кишечнополостных в третье место».
- Кто это?
- Медузы. Тот, у кого кроме плавающего желудка, нет ничего. Это я примитивно тебе объясняю.
- Плавающий желудок?
- В принципе - да.
- То-то жена меня называет кишечнополостным. Говорит, что я ходячий желудок.
- В самом начале каждая клетка в отдельности поглощала и питалась. Засасывала питательное вещество из окружающей среды.
- Григорий Гаврилович, смотрите. Вопрос вам на засыпку. Раз происходило развитие, почему ещё остались амёбы, одноклеточные. Почему они не сделались двуклеточными или даже многоклеточными? Или даже обезьянами и человеками?
- Слушай... Вот скажи, пожалуйста. У нашего дома есть фундамент? Есть. На фундамент дома ставят стены, перекрытия и наконец, крышу. И ты сидишь на крыше и спрашиваешь: «Почему тот материал, что пошёл на фундамент, не стал крышей?».
- Вот вы как вопрос повернули. Чтобы была крыша, нужен фундамент?
- Более того, он всё время необходим. Знаешь, как это сейчас называется?
- Нет.
- Пищевая цепочка.
- То есть, все кого-нибудь едят. Тот, кто сверху, ест того, кто снизу?
- Да. Но, представь, пропала трава. Коровы умрут с голода. Хотя считается, что корова на ступенях эволюции стоит выше травы, которую потребляет. Но если передохнут коровы, трава из-за этого не пропадёт.
- То есть от уничтожения вышестоящих нижестоящие не страдают?
- Да. А вот от уничтожения нижестоящих вышестоящие погибают. Коли подорвать сам фундамент, то всё развитие эволюции полетит к чертям. Всё провалится в бездну, в пустоту, в ничто. Более того, открою тебе секрет. Страдая от голода, мучаясь безденежьем, сделался я мизантропом. Валяясь на рваном диване лицом к стене, в бессонные ночные часы, придумал я амёбную бомбу.
- Что это такое? О чём ты, сосед, говоришь? - испугался Антон.
- Я решил подорвать фундамент нашего мира. Растительного, животного, любого.
- Это невозможно, - робко возразил Пономарёв.
- Отчего же невозможно, если я уничтожу всех одноклеточных.
- То ничего не произойдёт. Много двуклеточных и многоклеточных.
- Ты ничего не понимаешь. Повторяю. Если я уничтожу всех одноклеточных, а я это сделаю, то рухнет вся пищевая цепочка. И это абсолютная истина. Потому что двуклеточные жрут одноклеточных. И если их лишить корма, то все они передохнут, а следом многоклеточные. И человек закончит своё существование на земле. Он просто умрёт с голода.
- Да что же это за бомба такая, амёбная? Дядя Гриша, как же ты амёб сможешь уничтожить? Или это секрет?
- Не секрет. Ты знаешь, кто может убить амёбу? Амёбу может убить вирус. Это всем известная вещь.
- Вирус амёбу может убить?
- Элементарно.
- Что же это за вирус такой? Ведь он должен будет залезть в одну клетку. Поместится ли?
- А вирус всегда влезает только в одну клетку. Учти, что вирус, любой, влезает только в одну клетку.
- А потом уже разрастается?
- Нет.
- Клетки разрастаются?
- И клетки не разрастаются.
- А как же он действует тогда?
- Суть заключается вот в чём. Вирус - он вообще к животному миру не относится. Ты знаешь об этом? Вирусы, все, не относятся ни к животному, ни к растительному миру. Они относятся к отдельному царству живых организмов.
- Это мелкие демоны? Пыльца античеловечества? Пыль, принесённая к нам из антимиров?
- Считается, что вирусы стоят на границе между живым и неживым.
- Какие страшные тайны вы мне открываете. Вселенские. То есть на границе жизни и смерти стоят вирусы?
- Да. А знаешь, что такое вирус? Это ходячая ДНК. Чистая ДНК, замотанная в небольшой кокон и со жгутиком, который шевелится.
- То есть с моторчиком?
- С моторчиком. Например, сперматозоид, если формально судить - это вирус.
- То есть и жизнь начинается при участии вируса?
- Отвечу тебе развёрнуто. Что делает вирус, когда он подходит к матке? Он заражает клетку. Природа мудра, она использует готовые механизмы. Спрашивается, как передать ДНК одного организма другому? Через вирус. Так и происходит эволюция.
- Вы мне зубы не заговаривайте. Как вы создали амёбную бомбу?
- Знаешь, любая ДНК, которая только существует в природе, состоит из остатков вирусов. Любая ДНК, любого существа, растения и так далее. Человека, обезьян, бактерий - она сделана на основе вирусов.
- Вы до этого сказали «из остатков вирусов».
- Из остатков, - подтвердил Григорий Гаврилович.
- А с чего это вы такое громкое заявление делаете?
- Так я же читал умные книги. Всю жизнь отдал биологии. Всё, что я тебе говорю, это не мои выдумки. Но всё, что я вычитал и узнал, я с этим согласен. Это понятно написано, разумно. Виден механизм, как это всё работает и соответствует тому, что мы видим в природе. Это даже не синтез...
- Подождите. Вы утверждаете, что всё, что на земле существует, - люди, собаки - все они из остатков различных вирусов?
- Да.
- Но меня вот что поразило. То есть вся существующая жизнь - это остатки чистого вируса, стоящего на границе жизни и смерти?
- В принципе - да.
- Ну, так всё же амёбная бомба. Вы сказали, что знаете, как погубить одноклеточных.
- Естественно, знаю.
- Так что это за вирус? Какой это вирус, что погубит амёбу?
- Скажу тебе самое главное. Я назвал этот вирус «Мизантроп».
- Это главное?
- Нет. Главное в том, что этот вирус не мгновенного действия. Почему? Дело в том, что если вирус заразил амёбу и убил её...
- Она не сможет его передать?
- Совершенно верно. Следовательно, он должен её заразить, но не убить. Вирус даёт преимущество моей амёбе, и она пожирает других амёб. Затем моя амёба разделяется пополам и в каждой части присутствует геном вируса. Она множится, размножается. И кроме её вида другого вида амёб не останется.
- Где взять такой вирус? Его в природе не существует.
- Я его синтезировал. Я специально рассчитал всё по формулам. Я же во всём этом разбираюсь. Всю жизнь биологии отдал.
- Вы меня обманываете, говоря, что синтезировали вирус в лаборатории. Это сделать невозможно. Это ваша фантазия.
- Конечно, возможно. И нет тут никакой фантастики. Ты даже не представляешь, как это было легко для такого злого гения, как я.
- Вы и в самом деле это сделали?
- Я синтезировал вирус и заселил его в одноклеточные микроорганизмы. Которые уже делятся, попутно уничтожая все одноклеточные, не имеющие этого вируса. Ты знаешь, что при благоприятных условиях заражённая мною амёба может за двадцать четыре часа размножиться и покрыть всю площадь земного шара. Но проблема в том, что амёбы гибнут. То есть они размножаются и гибнут. Но в связи с тем, что они всё время размножаются, их количество всегда примерно одинаковое.
- Вы меня запутали. Где они живут? В воде?
- Они везде живут. Даже, Антоша, у тебя в желудке.
- О-о, нет. Лучше пусть у вас они живут, - сказал Пономарёв, не то обидевшись, не то испугавшись.
- И у меня, само собой разумеется. Они везде живут.
- Подожди, дядя Гриша. У этих амёб, кроме желудка, есть что-то ещё? Например, сердце?
- Нет, это одноклеточное существо.
- Ну, а что в одну клетку входит?
- Там имеется ДНК, в цитоплазме плавают органеллы.
- Уже там огрызок ДНК, как вы говорите?
- Нет.
- Настоящая?
- Любая живая клетка имеет полноценную ДНК. Даже вирус имеет полноценную ДНК, но свою собственную.
- А вы говорили, вирус - он вообще, ого-го какой!
- Вот. Любая полноценная ДНК, любого организма, состоит из кусочков других ДНК.
- А-а, вот что.
- И именно поэтому вирус может встроить туда собственную ДНК. Не порвать существующую, а встроить собственную. Так он, в принципе, и действует. Поэтому мы берём вирус, вставляем в нужную нам ДНК, заражаем.
- Дай понять. У одноклеточного есть ДНК. Ты в это ДНК вставляешь свой вирус.
- Нет. Я заразил одноклеточную вирусом «Мизантроп», а он, вирус, уже пробирается в ДНК. И вставляет своё ДНК в ДНК клетки.
- И получается новый тип амёбы или как?
- Ну, вроде того. У неё изменённая ДНК.
- Которая погибнет, но не сразу?
- Более того, не в этом поколении.
- А поколением вы что считаете?
- Ну, например, была амёба. Она разделилась на две части. То есть, старой амёбы уже нет. Появились две новенькие амёбы. Но в связи с тем, что она разделилась, то ДНК пошла и туда, и сюда. Потом они разделятся и их будет четыре, потом восемь, шестнадцать. А в связи с тем, что они делятся каждые двадцать минут, то через двадцать четыре часа посчитай, сколько их будет.
- А как же, Григорий Гаврилович, ты хочешь одноклеточными заразить двуклеточных?
- А не надо заражать. Объясняю. Уничтожу одноклеточных, а двуклеточные сами умрут. Им кушать будет нечего. Они питаются одноклеточными. Если я выдерну «фундамент», то и весь «дом» рухнет. Мы живём в перевёрнутом мире. Даже ты, вот, сидишь, бьёшь себя кулаком в грудь и кричишь, брызгая слюной: «Мы на вершине пищевой цепочки». Понимай, на самом верху пирамиды. Мы Боги! Всё наоборот. Боги, как раз, одноклеточные организмы. Выдерну их, и все вы рухнете в тот же час. Подорвав одноклеточных, уничтожив амёб, я всю эту органическую цепочку обрушу.
- Тут спора нет. Если не станет одноклеточных, то не будет и двуклеточных и так далее?
- Абсолютно. Ты не поверишь. Даже если только вирусы уничтожить - тоже всё рухнет.
- А вирус-то ты как уничтожишь, если они стоят на границе жизни и смерти?
- Об этом я ещё не думал. Ладно. Я тебе могу сказать такую вещь. Природа, она экономична и мудра. Например, размножение идёт с помощью вируса. Ты с помощью половых органов вырабатываешь вирусы и заражаешь ими другие организмы. В результате ты передаёшь наследство, и возникает новая жизнь. Точно так же растения в природе. Пестики и тычинки. Вот летит пыльца - это тоже вирусы. Дело в том, что пыльца - это не живой организм. Чем отличается живой организм от не живого? В живом организме есть обмен веществ, там всё время идут химические процессы. А в не живом никакие химические процессы не идут.
- А что же там? ДНК и хвостик?
- Да.
- Так что же амёбная бомба?
- Я подсчитал, что мои амёбы через пятьдесят поколений заменят все другие. Останутся только мои, заражённые.
- Просто взял и подсчитал?
- Да. Провёл эксперименты, сравнил и так далее. А в них, в заражённых, создал такую ДНК, которая в нужное мне время синтезирует в себе синильную кислоту и самоуничтожится. В одно мгновение все амёбы во всём мире лопнут. Сразу! Единовременно! То есть, прошло, к примеру, пятьдесят поколений, кроме инфицированных мною амёб нет никаких других. Бу-бух!
- А что за расчёты?
- Ну, если мы знаем, что двадцать минут - это уже второе поколение. Двадцать помножь на пятьдесят, сколько получается?
- А с чего ты взял, что через двадцать минут будет второе поколение?
- Так это уже засекали. Через каждые двадцать минут амёба делится. И это повсеместно, во всём мире. На земле каждые двадцать минут происходит изменение. Все амёбы делятся пополам, но не единовременно. Возьмём чашку Петри, положим амёбу в питательную среду, чтобы она могла кушать. Через двадцать минут она разделится пополам. Через двадцать минут снова пополам. И потом - бум! Всё кишит этими самыми амёбами. Есть им уже нечего, они начинают с голода дохнуть.
- Значит, они без еды тоже умирают?
- Естественно.
- А что они едят? Бульон?
- Ну, чего-то они жрут.
- А отходы у них тоже есть?
- Конечно.
- Надо же, как интересно.
- Любая живая клетка поглощает пищу и какает.
- Прямо какашку оставляет?
- Ну, не какашку. Там у неё по-другому. Но отходы у неё есть.
- Хорошо. Один вид амёб ты заменил своим. В связи с тем, что твоя амёба самая сильная, она перебила всех остальных, заняла всё пространство своими производными. Ну, уничтожишь ты всех одноклеточных. Сколько понадобится времени, чтобы двуклеточным умереть?
- Допустим, тоже минут двадцать.
- Многоклеточным?
- Им немножко больше.
- Мы, люди, считаемся многоклеточными?
- Да.
- Так объясни мне, как будет рушиться эта пирамида.
- Примерно таким образом. Сколько мы проголодать сможем?
- Говорят, питаясь водой, сорок суток можно протянуть.
- Значит, через сорок суток будем подыхать.
- Получается, всё человечество через сорок суток умрёт?
- Легко. Я, конечно, просчитался. Пятьдесят поколений амёб умрут за шестьдесят часов. Это четыре дня?
- Три.
- Плюс ещё сорок дней. Будем считать, что как только я запущу этот вирус, то за полтора-два месяца всё живое на земле передохнет. И козочки твои и сам ты.
- Сдохнем, - обречённо произнёс Антон, - вот тебе и Царь Горы. Богочеловек. Венец творения. Убери амёбу и через два месяца тебя нет. Такой вопрос. Ты в лаборатории заразил одноклеточных, как они переберутся дальше?
- Знаешь, когда создали атомную бомбу, возникла проблема - как её доставить на территорию противника. И ракеты разрабатывать стали не для того, чтобы на Марс или Луну людей возить.
- Ты мне про атомную бомбу не рассказывай, скажи амёбную ты когда запускать думаешь?
- А мне всё одно, как ты говоришь, с голода подыхать. Завтра и запущу. Так что полтора-два месяца у тебя есть, чтобы с делами покончить.
- Шутишь?
- А чего мне терять? У меня даже цепей нет. Вон, в холодильнике моём снова пусто. Лежали твои продукты, теперь их там нет.
- А ты бы их ел, Гаврилыч. Чего ты не ел? Брезгуешь?
Пономарёв лихорадочно переложил деликатесы из пакета в холодильник.
- Кончится эта колбаса, я тебе новыми продуктами холодильник забью. Сейчас фрукты-овощи привезу. Молочка козьего, оно у тёщи жирное и без запаха. И денег, вот возьми, тебе надо. Если будет мало... Скажешь, сколько нужно, я всегда дам. По-соседски, без отдачи. Мы же люди, я понимаю... Ты только не стесняйся, говори. И это... Пожалуйста, не взрывай амёбную бомбу.
- Ну, если регулярно подкармливать обещаешь, то поживём ещё, и я, и амёба, - пообещал Горюшкин и с жадностью откусил огромный кусок от «Телячьей» колбасы.