Издалека город Небит-Даг выглядел странно, удивительным казалось, что город можно увидеть сразу весь, от края и до края, и то, что он располагался на бесконечном ровном пространстве у подножия огромных каменистых гор, уходящих за горизонт. Моим глазам, которые привыкли к широкой реке, к лесному окружению, было совершенно непривычным смотреть на «пустоту», на отсутствие деревьев, на город без зеленых насаждений.
Когда въехали в город, возникли ассоциации с каким-то тюремным образом, возможно, от внешнего вида домов, на всех окнах были установлены деревянные ставни-жалюзи, но выглядели они как решётки, и было их много и везде. Дома - невысокие, однотипные, в основном, 2-3 этажные, очень простые по архитектуре, все одинокого светло-серого цвета, напоминая казармы военных городков. Интересным воспринимались городские просторы – это далеко стоящие друг от друга дома и широкие, параллельные улицы, уходившие в никуда, в пустыню. Зелёных насаждений было очень немного, в основном в центре, и почти каждое дерево поливается водой. В какую сторону ни посмотри, взгляд упирается в единый, горный хребет.
У входа в гостиницу было шумно, около машин и автобуса с надписью «Мосфильм» толпились люди, они смеялись, шутили и громко разговаривали. И мне, на фоне моих удручающих мыслей, эта неожиданная сцена показалась такой счастливой, как будто из прошлой жизни. Холл украшал лозунг: «Хош гелдиниз!», наверное, эти слова являются привычно-обязательные для всех учреждений города. «Мест нет… но мы Вас поселим, других гостиниц в городе нет» - так мне ответила молодая женщина в красивом длинном национальном платье и платке, накинутом на голову. Такая жара и такой закрытый женский наряд воспринимался мною неестественным, не соответствующим погоде, от жары всё вокруг плавится и, наоборот, хочется сбросить всю одежду.
В комнату, где проживали две русские девушки, для меня занесли раскладушку. Они с явным неудовольствием рассматривали меня, а я, присев на своё законное место, и обняв руками подушку, просто рыдала и рыдала, от бессонной ночи, беспомощности, от чуждой обстановки, непривычных, непонятных и пугающих впечатлений. Всего-то, прошло немного более суток, как я уехала из родного города, рассталась с мамой, друзьями, а мир вокруг так изменился, перевернулся, стал совершенно другим.
Девушки меня успокаивали. Они, выпускницы Куйбышевского нефтяного института, тоже приехали по направлению, и здесь уже находятся две недели, и даже приступили к работе. Рассказали, что моё состояние им знакомо, у них «крокодиловы» слёзы также лились ручьями несколько дней, особенно после того, как они первый раз поднялись на нефтяную вышку, тогда и было принято окончательное решение – бежать, и плевать на направление, но денег нет на обратную дорогу, поэтому решили месяц отработать как-нибудь и «сделать ноги». И мне посоветовали сделать также, предупредив быть острожной с едой, от жары всё быстро портится, они здесь уже несколько раз отравились.
Что сидеть в гостинице, нужно осмотреться, найти столовую или магазин продуктовый, чтобы перекусить. И освоение мною близлежащего пространства началось с центральной площади. Как и во всех городах советской страны, в центре установлен памятник Ленину, по-моему, обычный, только постамент орнаментирован наподобие ковра. Административные здания, скорее всего, были построены ещё в послевоенные 50-ые годы, которые были выдержаны в «сталинском» стиле», но в сочетании с явными архитектурными элементами арабского востока - это полукруглые и стрельчатые арки, открытые ярусные балконы. Мне понравились украшения в виде декоративных рельефов, мастера удивительно выполнили гипсовую лепнину, обвивая «пятиконечную звезду», «серп и молот», цветами, виноградом и виноградными листьями. В этих зданиях располагались разные организации, а вот надпись и моего учреждения - городское управление просвещения.
Внимание привлекли местные жители на остановке городского автобуса, которые, несмотря на свободную скамейку, сидели рядом на карточках, но не на асфальте, а на земле. Я вспомнила и про ашхабадский аэропорт, и поняла, что такая традиция, наверное, им так привычнее и удобнее.
Туркменские женщины одеты в длинные платья, из ярких, одноцветных тканей, с длинными рукавами и расшитыми узорами вокруг горловины, а и на груди - серебряное украшение в форме орнаментированного диска. Дополнением наряда служат крупные серебряные серьги, почти до плеч, которые мелодично позвякивают при ходьбе. Я подумала, как легко художникам рисовать туркменок, всё закрыто, видно только часть лица, кисти рук и ноги в тапочках. А издалека женские фигурки выглядят как узор, как «цветное пятно», позже, в своих картинках я их в шутку называла, что они похожи на «пингвинов».
Если туркменская женщина идёт тебе навстречу, то она обязательно прикрывает нижнюю часть лица, прикусывая зубами краешек платка, накинутого на голову. При этом она рукой делает такое пластичное движение, будто исполняет восточный танец. Наверное, в генах этих женщин сохранилась врождённая, древняя память движений, медленная, не резкая, согласованная со всем телом.
А как удивительно красиво туркменские женщины выглядят, когда они несут кувшин на плече, придерживая его рукой, сохраняя гордую осанку. Рядом с женщинами всегда много детей. Любопытным показались причёски у малышей, у кого-то есть чубчик, у кого-то выбрита вся голова, но по бокам около ушей оставлены короткие волосы, и ещё другие необычные стрижки волос. Наверное, я подумала о существовании национальные традиций, связанных с принадлежностью к роду, семье, а может быть это своеобразный талисман как защита от злых сил и сохранение детского здоровья, или просто, чтобы быстрее узнавать своих детей среди другой детворы.
Молодёжь ходит группками, девочки-подростки, девушки и молодые женщины всегда в сопровождении с кем-нибудь, а парни - со своим коллективом друзей. Не встретишь юношу с девушкой вместе, гуляющих по городу. А семейный выход выглядит следующим образом: впереди идёт мужчина, рядом идут мальчики подростки, потом женщины с детьми и девочки.
В завершение моей прогулки по городу состоялось посещение маленького продуктового магазина, в котором кроме фруктов ничего не было. Примерно в пятом часу вечера, считая это время еще приличным, я решила зайти в здание, на крыше которого очень крупными буквами было написано: «Ресторан Балкан». Подниматься нужно было на последний, третий этаж, перед входом в зал опять прочитала приятные слова: «Хош гелдиниз!» Большое помещение и почти без посетителей, я скромно выбрала крайний столик. Сидевший недалеко официант, осмотрев меня, начиная с моих «шпилек» и до кудрявых волос, подошёл и нагло сказал, чтобы я покинула ресторан. На мой вопрос «Почему?», он мне объяснили, что здесь, присутствующим мужчинам не понравится присутствие женщины и еще, с таким как у меня плохим поведением (наверное, имел в виду мою «неправильную» одежду»). И добавил, что женщина должна знать своё место. Я глупо и неуверенно ответила: «А я, русская женщина!» Сколько раз в этом городе мне пришлось повторять эту фразу.
При входе в гостиницу меня от двери оттолкнул мужчина, который был явно не доволен тем, что я его не пропустила впереди себя. Девушки в номере смеялись над моими происшествиями, они рассказали, как им женщинам-инженерам сложно работать на нефтяной вахте и командовать мужчинами.
Наш обед-ужин состояли из хлеба («черек») и арбуза. До первого сентября оставалось два дня.
(Продолжение следует)