День с утра не задался. Попутчиками в купе оказалась молодая семья. Они сначала, в четыре глаза, подозрительно косились в мою сторону, затем, привыкнув к присутствию постороннего, стали беззастенчиво ссориться.
«Вот так и придётся ехать всю дорогу», – грустно подумал я.
Однако к ночи, вдоволь «натешившись», молодые уснули, дружно начав похрапывать.
Я же в поезде, с непривычки, засыпаю с трудом, тем более если рядом кто-то ещё и храпит. Минут сорок мучился, ворочался и наконец решил выйти в тамбур покурить. Да, я не оговорился, это были времена, когда в поездах это было позволительно, и любители подымить вовсю пользовались своими правами.
В тамбуре уже закуривал сигарету полноватый, в майке, мужчина лет пятидесяти. Синие спортивные трико сползали под круглый живот. При моём появлении он извиняющимся хриплым голосом промолвил:
– Не могу уснуть.
– Я тоже.
– Через час остановка. Может, кто-то подсядет в купе, а то одному непривычно.
Я молча кивнул.
Мы выкурили по сигарете, но возвращаться в купе мне не хотелось. Поняв это по-своему, мужчина вдруг улыбнулся и сказал:
– Я тут взял фунфурик коньяка, – потом, видимо, решив, что использовал слишком вульгарное слово, поправился: – Чекушку. Вроде и пить нечего, а один не могу. Непривычно и как-то неестественно. Не поддержите компанию?
Затем смутился и добавил:
– Если что, не настаиваю.
Я хотел отказаться, но неожиданно для себя согласился.
– Коньяк лучше с лимоном потреблять. К сожалению, лимона нет, но есть бутерброды. Сейчас принесу.
– Сергей, – представился попутчик.
– Тоже Сергей, – улыбнулся я.
В разговоре время бежит быстро. Незаметно прошёл час. А любая остановка на железной дороге для курильщиков – бальзам на душу. Как на свежем воздухе не покурить?!
В поезд садилась невысокого роста, сдобная, если такое сравнение допустимо, женщина.
– Может, к вам в купе? – прошептал я.
Попутчик улыбнулся.
Оказалось, как в воду глядел; пока мы докуривали, в купе уже обживалась новая попутчица.
– Здрасьте, – певуче сказала она, открыто улыбаясь.
Несмотря на далеко непривлекательную внешность, было в ней что-то обаятельное и притягивающее.
– Вы не против, если я переоденусь, – пропела она.
Мы вышли в коридор.
– Я пойду, – с сожалением промямлил я.
– Надо допить. Там по полрюмки на брата осталось.
– Неудобно перед женщиной.
– Давайте у неё и спросим?
Но заговорщиков удивила сама попутчица, смущенно заявив:
– В поезде не могу заснуть. Как вы: выпить самодельного вина за знакомство?
Мужчины рассмеялись.
– Как тут откажешь, тем более женщине?! – хохотал Сергей.
– У вас, вижу, колечка нет. Не замужем? – начал допытываться другой Сергей.
– Нет, – просто ответила попутчица.
– А что так?
Я невольно тронул соседа в бок, мол, что допытываешься.
Увидев мое движение, женщина благосклонно улыбнулась и сказала:
– Ищу настоящую любовь.
– Есть ли она? – с сомнением пожал плечами Сергей и добавил: – Я вот три раза был женат, и всё одно.
– Не скажите, – пропела соседка. – Я вам про своих родителей могу хотя бы рассказать...
– А расскажите, – подыграл я.
– Почему бы нет, – улыбнулась соседка. И начала свой рассказ.
– Мои родители познакомились в магазине, вместе в очереди стояли. В ту пору маме было всего двенадцать лет, а папа на три года был старше. Так получилось, что он проводил её до дома. Оказалось, что они учились в одной школе. И папа стал провожать её после уроков, и каждый раз для него было радостью нести её портфель. А маме это было приятно. Единственное, что её тревожило, – это старший брат сорви-голова: драчун, каких поискать, и его компания. Вовчик уже прознал, что у сестры появился ухажёр, и как-то даже заметил: «Вот застукаю, как он тебя со школы провожает, и мы посмотрим, что это за овощ».
– Только попробуй, – воскликнула мама.
Но брат лишь ухмыльнулся.
На следующий день Вовчик неожиданно выскочил из-за угла соседнего дома как чёрт из табакерки: руки в карманах, грудь колесом. За ним, ухмыляясь, стояли ещё трое мальчишек. Брат высокомерно посмотрел на её ухажера:
– Сумки, значит, моей сестры носишь? – хмыкнул он, смерив взглядом провожатого, и сплюнул. – Правильно. Но для порядка я в лоб тебе дам.
– Давай, – вдруг смело сказал папа и даже подставил свое лицо. Он был щуплый, как рассказывала мама, невнушительный.
Вовчик ошарашено заметался. – Ты чё, психованный? Ладно, таскай дальше её сумку. Иди уж...
Теперь их встречам ничего не угрожало. Так они и гуляли.
После окончания школы папа пошёл работать на завод, а когда маме исполнилось восемнадцать, пришёл к ней домой и попросил её руки у родителей своей подруги.
Папа по тем временам хорошо зарабатывал и смог спокойно снять квартиру, где они и стали жить.
Мама сначала тоже работала на заводе, а затем забеременела, и родилась я.
Я, когда подросла, начала отмечать про себя их бережное отношение друг к другу. Каждое утро мама провожала отца до лифта и с работы всегда встречала улыбкой. Каждый вечер они рассказывали друг другу о том, как прошёл день, о своих неприятностях и маленьких удовольствиях. Каждый был счастлив радостями другого. Вот тогда я уже поняла, что любить – значит радоваться счастью близкого.
Я ни разу не видела, чтобы они спорили. Да и из-за чего? Кому брать на себя те или иные домашние хлопоты? Каждый хотел выполнить их сам, освободив от этого другого. Тут включается некий волшебный механизм – и я тому свидетель, – когда всё делается сообща и с удовольствием.
Ещё я помню, папа утром, когда брился, любил петь. И как-то мама на него цыкнула: «Перестань, всё равно голоса нет, мешаешь сосредоточиться!»
Мама работала тогда в школе и постоянно проверяла тетради. Их было столько, что я всё время удивлялась, как её на все эти тетради хватает?!
А папа, улыбаясь, ответил: «Вот возьму и перестану петь, а тебе потом подумается: как жаль, что он больше не поёт, как хорошо было бы, чтобы он снова запел…»
Мама несколько секунд строго смотрела на него, затем заулыбалась, а потом и расхохоталась. Вслед за ней засмеялся папа, а следом и я.
Казалось, мы никогда столько не смеялись, и всем было хорошо.
Очень часто мы любили гулять втроём по вечернему городу, смотреть на светящиеся окна, где за шторами возникали силуэты людей. Вместе придумывали истории о том, кто может жить за занавесками и чем жильцы занимаются. Вспыхнет за шторами голубой свет – значит, включился телевизор, и, уютно устроившись на диване, семья смотрит фильм. Улыбаются, шутят. Вспыхивает свет на кухне – значит, семья садится пить чай. Каждый по очереди рассказывает, как прошёл день. Получаются маленькие истории.
В последние годы мама болела, и у отца каждое утро начиналось с молитвы – он молил Бога, чтобы болезнь мамы отступила, и благословлял Всевышнего за то, что ему послали эту чудо-жену, эту чудо-любовь.
– И что? – с тревогой спросил я.
– Хотите верьте, хотите нет… – продолжила попутчица. – Даже врачи удивлялись, но мама поправилась! А я думаю, что ничего удивительного в этом не было, все болезни отступают перед заботой и любовью!
Рассказчица замолчала, погрузившись в воспоминания.
Я невольно спросил:
- А вы у мамы с папой сейчас были? К ним ездили?
– Папа умер три года назад, – просто ответила женщина.
– Извините.
– Ничего.
– А мама жива?
– Да.
– Как же она пережила это?!
– Что вы! Она благословляет Бога каждый день, что боль разлуки выпала именно ей, а не ему!
Мы замерли, словно что-то доброе и светлое посетило нас и вошло внутрь.
– Любовь – это встреча навсегда, – тихо сказала женщина и счастливо улыбнулась.
Рассказ опубликован в общественно-политическом и литературно-художественном журнале для женщин «Работница» от 6 сентября 2019 года.