Я записываю рассказы, разговоры моих героев в точности,
не меняя, не искажая, не прибавляя ни единого слова!
И это тоже говорит в их пользу - они не только очень
добры, но бесконечно талантливы, с огромным чувством
юмора! Полюбите их, как полюбила я.
***
Алмаст Ситракович приехал к дочери Милене один, без жены.
Клима дома не было. Отец и дочь любили эти редкие минуты,
когда они одни, могут говорить, вспоминать, обсуждать что-то.
Милене давно хотелось спросить отца, как они познакомились
с мамой, чем он в это время занимался, чем занималась мама, как
окружающие относились к их возникшей симпатии.
То ли отец решил отвлечь дочь от этой темы, то ли считал,
что это важно для раскрытия этого важного момента его жизни,
он начал издалека.
Мы жили тогда в Баку. Мой отец, твой дедушка, был известным
портным по пошиву мужской одежды. Он рано стал учить меня шить.
С тринадцати лет. У меня очень хорошо получалось и скоро я уже
самостоятельно мог многое сшить.
С тринадцати же лет я стал заниматься боксом. Год прозанимался -
у меня были первые успехи. Соперники пообещали сломать мне нос, чтобы
я не высовывался. Я подумал тогда, что со сломанным носом я никому
буду не нужен и, главное, ни одна девочка не пойдёт за меня замуж.
И я перешёл на классическую борьбу в команду юниоров.
Тренер у меня был очень хороший - Осипов Рафаэл. С 1963 года
по 1966 год я тренировался в Клубе Армии. За этот период
неоднократно был призёром и даже чемпионом города среди юниоров.
Вот мне 16 лет, а выглядел я старше, даже брился и мне можно
было дать 18-19 лет.
Мой отец открыл свою швейную мастерскую. У него работали
шесть человек. И я у него работал. Рядом с мастерской было несколько
женских общежитий. В них много девушек из России. Приехали
работать. Я постоянно видел девушек, они гуляют... в бретельках...
аж слюни текут!
И познакомился я с одной девушкой. Пошёл провожать её и,
совершенно на ровном месте, ко мне прицепился милиционер.
Забрали меня в отделение. Под видом "карманы проверяют", вытащили
из кармана пакетик с наашой. (Анаша так далека от сознания Алмаста,
что он ошибочно называет её - нааша).
Я горячусь:
- Я спортсмен! Я вообще ничего не курю! У меня отец здесь,
я с ним работаю!
- А кто твой отец?
- Портной Ситрак!
- Это твой отец?! - переспрашивает милиционер,- а зачем
ты его позоришь? Он уважаемый человек - ты его позоришь...
Вызвали отца. Ему всё стало понятно. Дал им 20 или 30 рублей,
чтобы они хорошо пообедали, а меня отпустили. На этом моя нааша
и закончилась.
Однажды я пошёл в кино. Очередь к кассам была огромная.
Я выбрал миловидную девушку, подошёл к ней и попросил её купить
мне билет.
- Пожалуйста. Я возьму вам билет.
Я стал давать ей деньги и тут меня кто-то берёт за шиворот и
выталкивает из очереди. Я даже не успел врубиться - в чём дело?
Меня поволокли. Мне удалось устоять на ногах. Изворачиваюсь -
передо мной на две головы выше меня мужчина. Я, без предъявления,
врезал ему под дых! Он скорчился, а я вернулся в очередь.
Этот паразит сбегал в милицию, привёл четверых милиционеров.
Они заволокли меня в отделение и стали тузить меня всей гурьбой.
И этот здоровый меня лупил, он дружинником был.
Я тоже не терялся и отвалил им от души. Они меня отпустили.
Пришёл домой. Утром встал, посмотрел в зеркало, а у меня
голова, как табуретка! Не понимаю - в чём дело? Говорю с трудом,
а нижняя челюсть у меня провалилась и я не могу соединить зубы.
Через две недели у меня должны быть соревнования по классической
борьбе. Пришлось идти в поликлинику. Рентген показал двухсторонний
перелом нижней челюсти.
...Радость какая! Могу полежать в больнице! С едой, правда, был
кошмар.
Сделали мне операцию. И кто сделал?! Сам Гусейнов Бахыз! Выдающийся
стоматолог. И этот человек стал проводником между мной и моей
будущей женой! Бахыз вылечил мне челюсть. Я дней 45 лежал в больнице.
Только пил через трубочку. Есть ничего не мог. Он знал, что я
хорошо шью и однажды попросил меня прийти в поликлинику, там он
работал со студентами-практикантами, чтобы снять с него мерку
для пошива ему брюк.
Я сшил ему брюки. Он был так доволен, что снова пригласил меня.
Я пришёл, а меня ждут пятеро врачей! Когда я уходил, я увидел такое,
что сразу понял: она будет моей женой! Она моя судьба! Эта девушка
вышла, а другая осталась. Я у неё спросил, кто та девушка?
- Она здесь работает, но она уже обручена.
Мне она стала ещё интересней!
У Алмаста появилось мечтательное выражение на лице и он
вдруг... запел: "Представить страшно мне теперь, что я не ту
открыл бы дверь..."
Милена тоже запела: "Я готов целовать песок..."
Алмаст: На пляже в Шихово*...
Отец и дочь весело смеются...
Я стал каждый день приходить в поликлинику. Познакомились.
Она деловая такая:
- Я поступаю в институт,- говорит.
- В какой?
- В медицинский.
Я захотел порисоваться:
- Я тебе принесу билеты с ответами, по каким будешь отвечать
на экзамене!
Мы стали встречаться с Зоей. Она готовилась в мединститут.
Первого июля сдала документы для поступления.
Её мать искала человека, чтобы помог поступить. Тогда без этого
поступить не реально было: Не подмажешь - не поедешь,- говорили.
Нашла такого. Взялся всё устроить за 3000 рублей. Три экзамена -
три тысячи рублей.
Мой отец подключился и нашёл человека за 2500 рублей. Отец поехал
к матери Зои, поговорил с ней. Она сначала не хотела, но он убеждал
не терять 500 рублей, и она согласилась. Она ещё не отдавала деньги.
Отец взял у матери Зои деньги, передал своему "человеку".
Зоя идёт на экзамен, я, как и положено жениху (прежнее обручение
она расторгла) жду, переживаю на улице. Наконец, она выходит...
вся в слезах:
Я не сдалаааа...
- Как ты не сдала? Мы же денег дали!
- Я на два вопроса ответила, дальше слушать не стали - поставили
"двойку" и выпроводили меня...
Я беру Зою и мы с ней едем к моему отцу. Он немедленно сел с нами
в такси и мы помчались к этому мужику.
Подъезжаем. У дома собралась толпа. Несколько милицейских машин стоят.
Оказывается, его убили. Он в ванне мёртвый, лицо обезображено кислотой.
Не мы одни дали деньги, не одних нас подвёл.
К нам подошёл человек в штатском. Спрашивает Зою: Вы тоже
деньги давали?
Отец опережает Зою:
- Нет! Мы не давали.- А Зоя:
- Как не давали? Мы давали деньги, - и заплакала.
Отец делает ей знаки (он-то понимают, что затаскают потом) и говорит:
- Нет. Мы не давали никаких денег. Просто он наш знакомый.
Мы поскорее ушли от этого дома и уехали. Зоя плачет. Отец успокаивает:
- Не плачь, доченька, я дам деньги, не переживай.
Теперь нам было всё равно в какой идти институт, лишь бы не начались
вступительные экзамены.
Нашли: филиал Московского института пищевой промышленности.
Отец снова договаривается с "человеком", отдаёт ему деньги.
Зоя поступает сама, набирает нужное количество баллов. Мы узнали, что
этот человек денег в комиссию не давал. Он поступал так: сдаст - деньги
оставлю себе, не сдаст - деньги верну.
- Это Баку! Многонациональный город! Кидают друг друга - смеётся Алмаст,
а за ним и Милена.
Но мы пошли к этому человеку домой. Его жена говорит, что
денег у неё нет, а муж здесь не живёт, приносит деньги раз в месяц.
Что делать? Хоть ковёр со стены снимай...
Так и эти деньги пропали. Зоя училась два курса, а потом бросила.
А я и рад был: вдруг найдёт себе кого-то там попрестижней. Конечно,
эгоизм - любовь помрачает ум человека.
- Сколько ты встречался с мамой? - спрашивает Милена.
- Три года.
- А что так долго?
- Я ещё не служил в армии. Надо было отслужить. Мать Зои мне
сказала, чтобы я шёл в армию, стал человеком, а потом к ним приходил.
На следующий день я снова пришёл.
- Вай! Ты уже человеком стал? В армии отслужил? - насмехается она.
Я каждый день приходил и она мне это каждый день говорила.
Они с мужем уже не знали, куда спрятаться от меня. Я своим присутствием
надоедал им, утомлял стариков.
- Каких стариков, - вскрикивает Милена, - им по 40-то лет было?
- Это был 66-67 год. Они с 23 года... Ну, да, им было по 43-44 года,-
смеётся Алмст. А мне - 17-18. Они казались мне стариками.
Мы у них сидели в зале,- продолжает рассказ Алмаст. У стены был
телевизор, у второй - диван, но мы на нём не сидели. Все сидели за столом.
Поужинав, мать уходила в спальню, а отец оставался... пас нас...
Стерёг... Берёг невинность своей дочери,- весело смеётся Алмаст.
- Бедный старик...
- Не старик он был,- снова перебивает Милена.
- Не старик. Это я сейчас понимаю,- соглашается Алмаст, но не сдаётся:
когда тебе 17, а ему - 40, конечно старик.
Он с работы. Ему бы полежать... А он ждёт, когда жених уйдёт.
А жених и не собирается уходить.
- Пап, вы даже не целовались? - спрашивает разочарованно Милена.
- Целовались, конечно.
- А как в первый раз поцеловались, помнишь?
- У нас что-то упало со стола. Мы оба стали поднимать, стукнулись
головами... Тут я её и поцеловал.
- А мама не дала тебе пощёчину?
- Нет. Она не была против.
- Какая... нехорошая... растаяла... - теперь уже непонятно,
чем была разочарована Милена. Но тут же весело смеётся: конечно,
ты такой красавчик!
- Пап, ты ни о чём не жалеешь?
- Нет. Это была моя жизнь. Было счастье, была любовь и она
стала любовью всей моей жизни.
Отец и дочь притихли. Помолчали. Дочь сказала:
Тихий ангел пролетел...