Никодим Битович Семейко расположился перед телевизором и приготовился. До вечерней сводки новостей оставалось не более пяти минут. Никодим не жаловал телевизор вниманием, однако новости смотрел непременно. Информацию о произошедших в мире событиях он воспринимал как рабочий материал для планов на будущий день.
Пенсионер Семейко ежемесячно получал смешные деньги, которых хватало, разве что, на краснодарский чай и простую пищу, вроде прошлогодней картошки, приготовленной на пальмовом маргарине. О том, чтобы в воскресный день купить недорогого вина в пластмассе или пару бутылок пива, не было и речи. Слава Богу, на антресолях хранилось огромное количество портновского барахла, достаточного, чтобы прикрыть тело, если жизнь затянется и придётся что-то носить до глубокой старости.
Никодим включил телевизор. Тотчас бессовестная лиса-реклама сиганула с экрана на подоконник, повалила горшок с разросшимся столетником и отчаянно заметалась по комнате, нарушая вечернюю тишину выкриками «Купи! Купи!». Никодим схватил пульт и попытался выключить звук. Но поиск нужной клавиши, как и все действия, которые он совершал, с некоторых пор перестали получаться с первого раза. Но вот реклама закончилась и начались новости:
– Сильнейший за последнее десятилетие ураган Ирма обрушился на страны Карибского бассейна…
– Ой-ой-ой! – ужаснулся Никодим. – Завтра встану пораньше и пойду поищу тростниковый сахар. Такие события!
Новости закончились, Семейко зевнул и направился чистить зубы. Предстояла ночь, полная вздохов и… приключений!
* * *
С недавних пор Никодиму Битовичу стали сниться сны-приключения. Например, в прошлую ночь между полуночью и первым солнышком жестокие марсиане преследовали убегающих по Волхонке москвичей. Огромные иноземные треноги вязли в сугробах неубранного снега. Это обстоятельство позволило москвичам скрыться в колоннаде Пушкинского музея. Самые смелые пробрались внутрь здания (когда ещё представится возможность посетить один из лучших музеев Европы!) и стали молить Давида о защите родного города. Нет-нет, не Флоренции, конечно, перед ними была только копия…
Частенько Никодим Битович сам становился участником замысловатой полуночной фантасмагории. Поначалу он отмахивался от пережитого во сне и, просыпаясь поутру, усмехался: «Привиделось, и ладно». Но вскоре стал относиться к ночным событиям ума с заведомым интересом.
Случилось ему как-то оказаться в Египте. Саккара. Африканский полдень, пятьдесят в тени – чем не сновидение! Стоит Никодим Битович с товарищами у входа в гробницу фараона Униса. За отваленным камнем виден низкий прямоугольный вход в прохладное царство мёртвых. Никто из спутников не решается переступить страшный порог. Отговаривают и его, но такого смельчака, как Никодим, разве отговоришь!
* * *
Второй час бродит Семейко по залам и коридорам гробницы. Знает: живых тут нет и быть не может, однако страх пробирает до самых косточек. «В мёртвых зла нет, – успокаивает себя непрошенный гость, – не то, что в живых». Никодима встречает необычайная роскошь, но главное – всюду светло, будто идёт он не по замурованному склепу, но по царской светлице.
– Вы кто? Как вы сюда попали? – слышит он звонкий, как зов бубенчика, голосок.
Никодим вздрагивает, шарахается в сторону и, потеряв равновесие, неловко обваливается на приставленную к стене золотую крышку саркофага. Вспучив облако мельчайшей каменной пыли, та, в свою очередь, с грохотом падает на травертиновые плиты пола и застывает в стороне от тронного саркофага.
– Ну вот, – огорчённо констатирует голос, – вам-таки удалось надломить Историю. Странные люди! Неужели мало собственного времени жизни? Ладно, вы вторгаетесь в будущее. Глупость, сказанную наперёд, всегда можно хоть как-то поправить. Но вы бесцеремонно ворошите прошлое и крадёте право предков на вечный покой! Для вас прошлое – забавная головоломка. Разглагольствуя об исторической правде, на деле занимаетесь мародёрством. Одумайтесь! Ведь с вами случится то же: дети потревожат гробницы. Ваши реликвии они поместят в городские музеи, а кости выложат напоказ под витринное стекло. Вы этого хотите?
Казалось, голос принадлежит юноше лет двенадцати – в этом возрасте уже начинается процесс гортанной ломки, но подростковая хрипотца ещё не проявляется. Никодим, растерянно оглядел внезапно наступивший мрак.
– Что ты от меня хочешь? – с трудом выдавил он.
– Ничего особенного, – ответил невидимый собеседник, – вот тебе факел.
Юноша взял руку Никодима и вложил в его ладонь факельное древко. Факел вспыхнул и осветил таинственную пустоту прямоугольного помещения с низким плоским потолком. «Ух ты!» – мысленно воскликнул Никодим. На стенах таинственного параллелепипеда, уходящего в мутную глубину гробницы, он увидел изображения сотен фигур египтян и египтянок. Их причудливые, развёрнутые фронтально движения казались живыми. Видение походило на 3–D иллюстрацию из книги «Сакральная живопись Древнего Египта».
– Знай, – продолжил голос, – масла в твоём факеле хватит только на двадцать минут горения. Потом факел потухнет. С последней вспышкой огня остановится твоё сердце, и ты перестанешь существовать. Ты можешь выбросить факел раньше этого срока, и тогда твоё сердце продолжит биться, но в темноте тебе не выбраться отсюда и ты погибнешь от жажды и голода. Единственный шанс остаться в живых: пока горит огонь, найти выход из пирамиды. Не мешкай, время уже пошло!
Никодим поднялся на ноги. Куда делась его старческая немощь! Как ветер, помчался он по длинному коридору, пытаясь найти спасительную дорогу обратно. Ведь как-то он пришёл сюда! Коридор менял направление. Порой ему казалось, что он сбился с пути и впереди тупик, но тотчас какая-нибудь неприметная боковая дверь намекала на продолжение движения. Наконец коридорная змейка, похожая на узкий горный каньон, вывела его в огромную залу с десятками открытых настежь дверей… Семейко понял, что совершенно запутался в погребальных изгибах пирамиды и, как в Кносском лабиринте, потерял логику движения. Перед ним встал мучительный выбор: с факелом в руке прожить последние десять минут своей жизни, или через несколько дней умереть голодной смертью в темноте, без надежды на спасение.
Его размышления вновь прервал голос:
– Никодим Битович, вы пытаетесь спасти свою жизнь, поверьте, это сейчас не самое главное для вас!
Старик замер.
– Что главное?..
– Вот послушайте: как-то раз Павел Флоренский... Кстати, вам знакомо это имя?
– Н-нет, кто он?
– О, это был великий человек! Священник, учёный, философ, богослов, всего не перечислишь. Так вот, отец Павел в одной из своих книг, кажется, в «Обратной перспективе», писал: «Учёные-археологи раскрыли тайну гробницы Тутанхамона и теперь буквально лопаются от самодовольства. «Этот фараон стал нам ближе!» – говорят они. Учёным следует ответить так: «Если любопытный потомок раскопает мою могилу, вскроет гроб и захочет со мной «поздороваться», я ему руки не подам!»
– И что?..
– Э-э, да вы и сейчас ничего не поняли. Жаль. В таком случае я ухожу. Факел будет гореть ещё четыре минуты. Этого достаточно для того, чтобы выйти из пирамиды, если знаешь дорогу. Случается дорогу угадать – это удача. Правда, расплачиваться за такую удачу порой приходится всей оставшейся жизнью. Как в картах… Прощайте!
Голос затих. Никодим стоял, поддерживая над головой горящий факел. Странная метаморфоза открылась его глазам: фрагмент изображения отделился от стены и медленно поплыл в сторону. Факел в руке старика стал чадить и гаснуть. Языки пламени жадно подъедали последние капли масла со стенок факельной маслёнки. Никодим Битович вгляделся в отделившееся изображение. Ему показалось, что толпа египтян ожила и приступила к погребальному танцу. Их медленные движения походили на колыхание густой бронзовой травы. В череде танцующих Семейко увидел стройного юношу лет двенадцати. Египтяне хлопали в ладони, как бы аккомпанируя каждому его движению. Казалось, юноша плывёт в водах Нила, следуя их ритмичным похлопываниям. Маленький барабанчик дополнял основные доли четвертинами и осьмушками такта.
На фоне бронзовой массы танцующих юноша выделялся необычайно белыми крашеными волосами, умасленными и уложенными в строгие сплетения до плеч. Тонкие лоснящиеся скрутки волос напоминали модные ныне афрокосы, как у T-Fest. Никодим Битович понятия не имел о современных излишествах моды и просто любовался происходящим. Он разглядывал светлую головку египетского паренька, увитую древним цирюльником, совершенно забыв о предстоящей смерти. Да и предстоящей ли?..
Ведь «всё, что должно случиться, – уже случилось»*…
* * *
Старик открыл глаза и, как в детстве, сладко потянулся. Тело, уставшее после долгого ночного путешествия, нежно вибрировало, радуясь продолжению жизни. Он оглядел комнату – обшарпанный осыпающийся потолок, ветхая неказистая мебель – и припомнил искрящееся великолепие египетской гробницы.
– Не-е, – улыбнулся Никодим Битович, привстав на локотки и разглядывая себя «ожившего» в зеркальную дверцу шкафа, – жить лучше!
* Роберт Янг, цитата из рассказа «Девушка-одуванчик»