Когда-то в самом сердце шумного города, где неоновые огни мерцали на фоне ночного неба, существовало прелюбопытное кафе под эдаким названием - «Эхо завтрашнего дня». Его стены шептали истории о забытых мечтах и невысказанных желаниях, привлекая заблудшие души, ищущие утешения в дымящихся чашках кофе, прохладных бутылках виски и теплых объятиях разговора.
Среди дымки сигаретного дыма и аромата свежемолотых зерен сидели те двое, сведенные вместе случайно, а может быть, космическим танцем судьбы преднамеренной. Один был утомленным путником, преследуемым призраками вчерашних ошибок, другая же был мечтательницей, вечно гоняющейся за неуловимой радугой в бурю.
Когда минуты спрессовались в мгновения, их слова сплели гобелен смеха и тоски, раскрасив холст их совместного существования недолгого оттенками цинизма и нежности.
«Забавно, — размышлял путешественник вслух (давайте представим себе, что его звали Махмуд), с усталым вздохом помешивая кофе, — как жизнь, кажется, издевается над нашими самыми продуманными планами, оставляя нас в затруднительном положении среди осколков разбитых иллюзий».
Мечтательница (её, допустим, звали Ханна), в глазах которой сверкнула искра антисемитизма, перегнулась через стол и нежно коснулась его руки. «Но разве не именно в этих разбитых осколках мы находим красоту мира?» — возразила она, ее голос был мягким, но решительным, как старый военный марш.
Их разговор колебался как маятник между тенями отчаяния и светом надежды, каждое слово было свидетельством хрупкого танца человеческого существования. Иногда казалось, что они идут по следам забытых поэтов, затерянных в лабиринте утерянного навсегда творчества.
Неожиданно Порфирьевич вставил своё веское нейро-слово: «Простите за вторжение алгоритмических размышлений, но разве не увлекательно, как человеческие эмоции пересекаются с цифровой сферой, как рябь в огромном океане данных?»
Предположим, что его никто не услышал и продолжим наше неторопливое повествование.
Итак, маятник метамодернистский качнулся от цинизма к нежности и обратно, пока они плыли по мутным водам своей общей временной судьбы. В тихом уголке этого причудливого кафе они обнаружили, что в хаосе жизни существует странная красота — красота, рожденная из поражения, но устойчивая в своем выборе.
Пока ночь шла, а город снаружи шептал свои колыбельные, они заключили молчаливый договор: лелеять мимолетные мгновения, зная, что даже самые тонкие нити могут сплести самые крепкие связи.
Ибо именно в симфонии Вселенной, где тени и свет сходятся в вечном танце, они нашли утешение для своих заблудших душ. Всё это как нельзя лучше свидетельствовало о метамодернистской сущности человеческого сердца.
Роман Уроборос. 21.02.2024