— Тук-тук, есть кто?
— Я всегда здесь. А что ты здесь делаешь?
— Я — это ты 5 лет назад. Ну, чуть меньше. Пришла тебе напомнить кое-что.
— Так, 5 лет назад был 2019 год. Один из самых отвратительных годов в моей жизни. Куча близких смертей, творческий кризис. Работа, в которой хотела найти утешение, а нашла новый виток тревожности. Закончилось всё в декабре обследованиями в поликлинике, потому что я была уверена, что сама скоро умру. И что же из этого тебе так нужно мне сейчас напомнить?
— А помнишь один летний день?
Она шла по узкой улице, притенённой плотными облаками. Летом у них, в Мурманске, редко бывает жарко, так что на ней был плащ из переплетённых хлопковых нитей розовых, белых, голубоватых оттенков. Распахнутый, он разлетался в стороны от её быстрых шагов. Значит, было около +16.
В руке она несла бутылку сухого красного — на встречу с подругой после долгой разлуки. Забыла дома авоську, а на кассе, на вопрос: "Пакет нужен?" ответила: "Нет, спасибо". Вроде как, природу бережёт. И всё-таки, на середине дороги подумала — не слишком ли вульгарно? — и упрятала бутылку за отворот плаща.
В тот самый момент ей повстречался парень. Он остановил её стремительный ход просьбой, с которой к ней, пожалуй, никогда не обращались:
— Зажигалки не найдётся?
— Я не курю, — ответила она и снова полетела вперёд.
Неужели и правда, плохая идея — нести вино без пакета? Рука зарылась ещё глубже в складки плаща, но ветер предательски разглаживал их и обнажал бесстыдный грех, которым вот так не принято светить на улицах. И только она попробовала представить, а что было бы, если бы она курила, и у неё была бы зажигалка, и она бы дала её тому парню, как снова путешествие к подруге прервалось — впереди её поджидали оператор и журналистка с микрофоном.
— Девушка, ответьте, пожалуйста, на вопрос.
Видимо, пока всем будет отказывать, так и будут её на этой улице останавливать. Ладно, давайте вопросы. Она поможет наполнить дежурный опросник на местном телевидении.
— Да, конечно.
— Кем бы вы были, если бы вам дали вторую жизнь?
Она, не задумываясь, выпалила:
— Вторую жизнь я прожила бы точно также. Была бы писателем, писала книги, занималась творчеством. Ничего бы не хотела изменить!
— Как здорово! Спасибо вам за участие!
Она улыбнулась и ушла. Встретилась с подругой. Выпили вина. Общались, смеялись, плакали. Разъехались. Хороший был день.
Голос 5-ти летней давности тихо вывел меня из этих воспоминаний:
— Ещё долго ты улыбалась, когда вспоминала камеру, микрофон и свои слова про писателя. Почему ты так сказала? Так бодро, так уверенно. Ведь у тебя тогда не было понимания, как быть дальше. Всё, что ты писала, отправлялось в стол, а перспективы собственной жизни больше напоминали зелёное болото в мрачном лесу, а не радостное солнечное будущее. Невозможно было найти работу на удалёнке, впереди махала ручкой должность редактора в кабинете, где зимой до ледяной корки мёрзнут ноги. Помнишь?
— Да, помню. Я же тогда вообще отказалась от всего и готова была просто ходить всю жизнь на работу, которая не особенно мне нравится, но зато спокойно, как все, кто меня окружает, чтобы больше не получать вопросы о том, когда я образумлюсь и стану получать стаж на пенсию. Я ведь правда хотела образумиться. И до сих пор считаю, что так было бы умнее. Тогда почему я сейчас здесь, развиваю свои проекты, снова публикуюсь и принадлежу только себе? Откуда я взяла силы и решимость?
— Потому что по-настоящему ты никогда не переставала верить в себя. Когда тебя спонтанно спросили о твоих сокровенных мечтах, ты поспешила озвучить их, потому что они всегда были живы и даже не собирались заказывать себе панихиду. Они обрадовались, что у них появилась возможность быть услышанными. Вспоминай тот день, когда снова накроет печаль, когда завтрашний день покажется пустым.
Вера не умирает. Иногда ей грозит летаргический сон, но у нас всегда есть от него лекарство — у каждого своё: тот самый день, доброе слово, поддержка близких, искренний восторг в ответ на твою книгу и просто чувство, упрямое чувство, которое ничем не объяснить — всё будет хорошо. Всё получится.