Мои отношения с этим новозеландцем (или киви, как их часто называют) не сложились с самого начала, причем без всякого на то повода с моей стороны. В момент знакомства Питер заявил, что он до недавнего времени – полковник, военный атташе в одной из крупных стран ЮВА. Меня это не впечатлило, но я учтиво кивнул и сказал, что я тоже полковник, а во время службы военным наблюдателем миссии ООН в Анголе мне довелось работать вместе с офицером из его страны и тот оставил хорошие впечатления. Это было правдой – тот подполковник со значком парашютиста командовал соседним сектором и я никогда не слышал о нем плохих отзывов. Я назвал его имя Питеру по старой привычке – все военные при знакомстве всегда ищут общих знакомых. К моему изумлению, Питер переменился в лице и, подтвердив, что знает, выдал такую фразу, что я онемел – так не принято отзываться даже о личных врагах. А тут такое при знакомстве с иностранцем, да про офицера-соотечественника, да еще при свидетелях! Это вызвало у меня сомнения в адекватности собеседника и, к сожалению, мои подозрения впоследствии подтвердились.
Через некоторое время из Нью-Йорка пришло указание отправить группу офицеров СБ на двухнедельные спецкурсы. Письмо пришло на имя канадца, начальника СБ, но тот находился в отпуске. Замещавший его Питер не стал никого оповещать – он быстро составил список, в который немедленно включил себя и нескольких приближенных англосаксов. Удивительно, но этот список в штаб-квартире ООН забраковали и перетасовали. Да так, что в нем оказался я, а Питера не было. Тот был не просто недоволен – он воспринял это как личное оскорбление.
Я в то время находился в Багдаде, об этой переписке не знал, а Питер тянул до последнего и до меня указание не доводил. Лишь в пятницу он сообщил мне, что я включен в группу, вылет которой назначен из столицы Иордании на утро следующего понедельника. Как я потом понял, расчет заключался в том, чтобы выставить меня человеком неисполнительным, недисциплинированным и просто разгильдяем, игнорирующим распоряжения руководства.
Он прекрасно знал, что легко и просто, да еще срочно попасть в Амман из Багдада – задача почти невыполнимая. Миссия ООН полностью зависела от ВС США, которыми мы, естественно, не командовали. Сложности последовали одна за другой: попасть в аэропорт из «Зеленой зоны» можно было только в составе американского военного конвоя. Мне повезло – в одном из бронированных автобусов с романтическим названием Rhino (Носорог), нашлось местечко. Никто меня не спросил, кто я и откуда, куда и зачем – раз человек находится в «Зеленой зоне», в бронежилете и с бейджем – значит свой. Аэропорт в то время был также термин условный, хотя здание сохранилось и с огромных букв «международный аэропорт им. Саддама Хусейна» еще не успели убрать имя бывшего всесильного правителя. Никаких паспортов, штампов, виз и прочих рудиментов мирной жизни - фактически все прибывали и убывали на военную базу США. Собственно, весь главный аэропорт страны (и прилегающие территории) был превращен в сеть военных лагерей и баз оккупационных войск – между ними даже ходили бесплатные автобусы, среди водителей которых было немало военнослужащих-женщин, причем чернокожих.
Прибыв в Кэмп Страйкер, я сразу направился в диспетчерскую, куда стекалась вся информация о транспортных перелетах, с целью узнать, какие мои перспективы. Диспетчерская (ее называли movement control) располагалась в огромной палатке, внутри которой вдоль одной стены были закреплены четыре больших плазменных ТВ, показывающих разные каналы (но без звука). В центре – импровизированная стойка, за которой работали три джи-ай в военной форме, за их спиной находился еще один экран, напоминающий табло в аэропорту, только вместо номера рейса указывалась принадлежность борта (например, USAF, то есть ВВС США, или USMC – самолет или вертолет морской пехоты) и место назначения, причем часто это было не название города, а условное обозначение базы. Отображались на табло только вылеты, и то не все, я думаю.
Палатка была полна – в ней на тот момент было, по прикидкам, не менее 200 человек. Большинство – в форме и с оружием, многие спали прямо на полу – имевшихся походных лежанок было всего с полсотни. При этом надо признать – работали диспетчеры очень четко: никакой неразберихи, очередей или разборок типа «я здесь старший по званию», хотя я заметил даже двух генералов. Отличались они лишь наличием неприметных звезд на каске и нагрудном знаке и своим поведением не выделялись, ничем не выказывая, что за их спиной много лет службы, а сейчас – не самая маленькая должность.
Основная масса знала, куда им лететь и ждала лишь команды на выход. Когда я сказал, что мне срочно надо в Амман, парень за стойкой поднял на меня уставшие глаза, но не удивился. Он молча глянул в какие-то бумаги с невидимой мне стороны, потом постучал по клавиатуре.
- Сэр, с Амманом пока ничего. Попробуйте подойти позже.
Я вышел на улицу осмыслить план действий, но плана не было. Черное небо, усыпанное невероятным количеством звезд, изредка разрывали трассеры, пару раз где-то вдалеке бухнули разрывы. На свежем воздухе было лучше, чем в палатке, и я наблюдал, как один за другим садились и взлетали военно-транспортные С-130 и другие типы самолетов и вертолетов. Большинство имели опознавательные знаки ВВС США или Национальной гвардии (с указанием штата), но встречались и борта других стран НАТО. И даже не НАТО (например, Австралии), а несколько раз видел Ил-76 белого цвета вовсе без регистрации – никаких опознавательных знаков, букв или цифр. К слову, в январе 2005-го мне пришлось наблюдать там и «Мрию» Ан-225 с украинской символикой...
Но это потом, а пока была осень 2004-го и обстановка напоминала съемочную площадку голливудского блокбастера про войну – вдоль рулежки носились джипы, топали колонны пехотинцев в полной выкладке, отовсюду доносились команды. Я периодически подходил к стойке, но безрезультатно. Ночь прошла без сна, помимо шлема и бронежилета на себе (это было общее правило), я таскал за собой увесистый баул со спутниковым телефоном и проч. Уже светало, когда я в очередной раз появился в палатке. Диспетчеры сменились, пришлось вновь обьяснять, что мне позарез срочно нужно в Амман. Было предложено через 20 минут полететь в Басру британским бортом или в Баляд (крупная авиабаза северо-восточнее Багдада) – туда пойдет вертолет «Чинук» морской пехоты США. Оба варианта мне не подходили и я вновь пошел на улицу, встречать солнце.
Время работало против, но вариант с возвращением в «Зеленую зону» мной не рассматривался – только вперед. Когда я услышал, что сел транзитный борт, который через полчаса пойдет на Кувейт, мне подумалось – а почему бы и нет? На стойке информацию подтвердили и вот я уже занял место в С-130 вместе с полусотней американских солдат. Самолет приземлился на военной базе США, мои попутчики быстро удалились куда-то, а я остался сидеть в тени в мучительных раздумьях – и что теперь?
И тут я вспомнил – в Кувейте работает мой знакомый и коллега по ООН, который отвечает за вопросы безопасности. И самое главное – это был гражданин России!!! Я тут же набрал его номер и Юра, уточнив мое местоположение, сказал: уже еду!
Не прошло и полчаса, как у КПП затормозил белый джип с большими буквами UN, из которого вышел соотечественник. Обратно мы вышли уже вдвоем – стоявшие там американцы ничего не проверяли и даже отдали честь. Настроение мое поднялось – подвижки налицо!
По пути в город я описал ситуацию, Юра все понял и добавил немало непечатных слов о Питере – он не раз встречался с ним по службе и имел возможность составить собственное представление. Радость моя, однако, оказалась преждевременной: Юра быстро пролистал мой паспорт и обнаружил, что моя кувейтская виза просрочена. По плану эвакуации сотрудники ООН в Багдаде предусматривали и такой вариант (через Кувейт), а потому у всех были визы этой страны. Но визы были полугодовые и срок действия моей истек буквально несколько дней назад.
Диспозиция опять изменилась и вновь не в мою пользу. Ситуацию усугубляло то обстоятельство, что была суббота – выходной день. Получалось, что ночь мне в любом случае придется провести в Кувейте, причем на нелегальном положении, а далее все решит Аллах – ибо он милостив и всемогущ. К моему удивлению, заселение в гостиницу прошло гладко – на стойке регистрации даже не проверили, есть ли виза. Юра подмигнул и мы вместе поднялись в мой номер, из которого открывался прекрасный вид на набережную.
Коллега совершил невозможное - он использовал все свои возможности и связи и даже вышел на эмира. В выходной! На следующий день Юра заехал ко мне с проставленной визой в паспорте, а я тем временем сидел в интернете и искал рейсы на Амман, огорчаясь все больше и больше – прямой уже улетел, а до следующего – сутки и я не успевал. Из всех возможных вариантов появиться в Аммане вовремя оставался один: лететь в Каир, оттуда – в Дамаск, а там – почти рядом. Я знал, что сирийские таксисты активно гоняют в Амман и часто видел там желтые машины с сирийскими номерами.
По прилету в Каир оказалось, что самолет в Дамаск - той же египетской авиакомпании, но стартует из другого аэропорта, о чем меня не предупредили. На все мои неоднократные уточнения, успеют ли перегрузить мой баул (на вылете в Кувейте я был вынужден упаковать бронежилет и все иные матценности сдать в багаж), веселые и бодрые служащие уверяли, что нет проблем. Проблемы, однако, вскоре появились: пока я удивлялся специфике объявлений в аэропорту («закончилась посадка на рейс ... Опаздывающим проследовать к гейту ... со скоростью молнии») – ко мне подошел какой-то сотрудник и сообщил, что мой багаж «где-то там» и предложил мне лететь налегке, а потом они его найдут (если будет на то воля Всевышнего) и непременно доставят до дверей, только скажите - куда. И даже не очень дорого.
Меня такой расклад категорически не устраивал - в бауле было в основном казенное имущество (пресловутый бронежилет, шлем, спутниковый телефон, ноутбук и тд), выданное мне под роспись. Вы спросите - зачем я все это потащил с собой? Все просто – без броника и каски перемещения в Багдаде были невозможны, ибо запрещены и строго пресекались, особенно после случаев самоподрывов «смертников» внутри «Зеленой зоны». Если бы баул исчез, с меня взыскали бы стоимость имущества, а это несколько тысяч долларов. Но главным был иной аргумент – перспектива писать тонну объяснительных: как я оказался в столице АРЕ, что там делал, зачем и почему.
Зная арабский язык и менталитет, я начал с гламурных фраз про фараонов, быстро перейдя к прямым угрозам. Пока египтянин молча вращал глазами, я успел сообщить, что знаю его президента лично и мне даже трудно представить грядущую кару всему персоналу этого заведения, если мой багаж не найдут до посадки в самолет и не погрузят на борт. Я даже достал мобильный телефон и начал якобы кому-то звонить, при этом отошел в сторонку, но недалеко. Там я нарочито громко произнес: «Приветствую Вас, господин министр! Да, это я... Тут у меня проблема возникла....». Я был уверен, что за мной внимательно наблюдают, и потому несколько раз демонстративно кивнул в знак согласия с «министром», выразил уверенность, что информировать президента необходимости пока нет, и завершил разговор максимально вежливо. Я сказал примерно так – «благодарю Вас, господин министр, и да хранит Вас Аллах, и продлит Ваши дни, и наполнит жизнь Вашу радостью и благоденствием».
При этом краем глаза я уже заметил некий оживляж и даже беготню. Появился человек с погонами полковника, который излучал счастье от встречи со мной и пригласил меня испить настоящего кофе в зале для ВИП. Короче – багаж мой таки нашли и погрузили, но вылет самолета в Дамаск им пришлось задержать почти на час. Когда мы взлетели, я ясно представил чувства того полковника...
Уже смеркалось, когда я, волоча за собой баул, вышел на улицу из здания аэровокзала столицы САР. Как водится, меня тут же облепили местные таксисты, наперебой предлагая свои услуги. Один из них довольно быстро (несмотря на пробки и броуновское движение на улицах Дамаска) доставил к месту, где собирались таксисты-дальнобойщики. В то время они отличались своими машинами, которым позавидовали бы даже коллекционеры из Гаваны: это были исключительно американские модели 60-х и 70-х годов, огромные, с 8-цилиндровыми двигателями (встречались даже 12-цилиндровые!) и гонять их в городе смысла не было никакого. Они работали по иным маршрутам, в основном в Амман или Бейрут, где стоимость поездки была иной – до 100 долларов в один конец. Напомню – это 2004 год, и зеленая сотенная тогда была еще в почете, особенно в Сирии. Рассказывали, что бывали даже рейсы в Анкару!
Процесс согласования поездки занял менее минуты, и вот я уже вальяжно развалился на диване желтого «Бьюика», который рыкнул мощным мотором и резво рванул к цели. Вскоре меня сморило – сказались усталость и нервные нагрузки и я уснул, благо дорога была дальней, по качеству приличной, подвеска лимузина мягкой, а водитель опытный. Он довольно деликатно разбудил меня, когда мы приехали на погранпереход, и попросил паспорт. Я протянул документ и уже начал готовиться к муторной проверке, ибо знал – среди пограничников и таможенников всех стран немало типов с особенностями. Общее правило – чем ниже у облеченного властью стража закона и правопорядка звание или должностное положение, тем сильнее его желание показать, что планета Земля еще не слетела с орбиты только благодаря ему.
Стояла глубокая ночь, машин и людей на пункте было совсем немного, но это еще ничего не значило. К моему изумлению, мне даже не пришлось выйти из машины – таксист вернулся минут через 10 и протянул мой паспорт с уже проставленными штампами, и так дважды за то короткое расстояние, на котором мы покинули САР и прибыли в Хашимитское королевство. Водитель лишь хитро посмотрел и изрек фразу типа «все схвачено». Это хороший знак – подумалось мне и я вновь уснул.
Вновь проснулся я, когда уже настало утро. Мой таксист заметно сбавил скорость и часто притормаживал, ибо интенсивность движения по дороге резко возросла, появилась масса автобусов, фур и других авто - мы были уже в пригороде Аммана. Я быстро сориентировался и подсказал дорогу до «своей» гостиницы. Своей, поскольку я там останавливался прежде и меня знал весь персонал. На ресепшн меня радостно приветствовали и вручили ключи от того же номера, в котором я жил ранее. Впрочем, я заскочил туда лишь для того, чтобы принять душ, переодеться и отправиться в офис СБ. Группа как раз собиралась, когда я появился и всех приветствовал. Надо было видеть лицо Питера...
Через 10 дней после возвращения с курсов подошло время моей ротации – график соблюдали четко, ибо это был и финансовый вопрос – в Багдаде полагались солидные надбавки. Буквально накануне вылета Питер объявил, что мне надлежит взять с собой «передачку» - шесть пистолетов «Глок» и 18 снаряженных обойм к ним. Все было аккуратно размещено в специальных гнездах в металлическом ящике серебристого цвета, выполненном в стиле элегантного портфеля, хотя и толстоватого. К нему Питер приложил официальную бумагу, удостоверяющую, что это имущество ООН, легальное и законное, и следует оно в Багдад «для выполнения специальных задач». Все выглядело убедительно, тем более, что Питер заверил – наш сотрудник Махмуд (бывший полицейский из Египта) с нетерпением ждет груз. Официально сотрудникам ООН оружие иметь запрещено, но тем, кто отвечает за физическую защиту, сделано исключение. Это ребята уровня FS (Field service), которые стояли на КПП, сопровождали разных ВИПов и тд. На тот момент в Багдаде были три наших FS, и Махмуд был одним из них – его я знал лично, как и всех остальных.
Очередной рейс на борту американского С-130 из аэропорта Марка удивил меня лишь тем, что при прохождении контроля ни одна рамка не издала ни одного звука, когда я ставил на контроль пистолеты с боеприпасами. Не работают, наверное, подумал я, хотя следующего за мной араба-переводчика проверили вплоть до швов на одежде. Знакомая уже процедура в Кэмп-Страйкер, ночной конвой из аэропорта до «Зеленой зоны» по «Ирландской дороге» (Irish road), как ее обозначали коалиционные войска на своих картах. По прибытии всех проверяли с служебной собакой, предварительно построив. Строили прибывших вдоль бетонного забора, по краям стояли бравые ребята с автоматами наизготовку – одна слабонервная сотрудница ООН однажды упала там в обморок, решив, что сейчас всех расстреляют.
Вышел американец, причем выглядел он точно, как полковник в знаменитом фильме Ф. Копполы «Апокалипсис» про вьетнамскую войну, то есть в ковбойских сапогах, широкополой шляпе и даже в солнцезащитных очках, хотя была ночь. С ним рядом сидела собака, обученная на поиск всего, что отдавало порохом или иными ВВ. Последовал вопрос – у кого есть оружие? Мне было не резон искушать судьбу и я поднял руку. В сторону! - прозвучала команда тем же ровным голосом, после чего собака прошлась, принюхиваясь, вдоль отдельно выставленного багажа прибывших и улеглась у ног хозяина – чисто.
Затем «таможенник» обратил внимание на мою одинокую фигуру и, подойдя вплотную, но без собаки, спросил:
- что везете?
Я не стал трактовать этот вопрос расширительно и сразу сказал – шесть пистолетов и по три магазина с патронами к каждому. Последовало требование открыть «кофр» и американец, бегло взглянув на содержимое, махнул рукой, давая понять – свободен. Он даже не посмотрел сопроводительные документы, не спросил, кто я, откуда и зачем – он потерял ко мне всякий интерес и пошел по своим делам. Стало ясно – он просто выполнял положения инструкции, которая в тех условиях была образцом штабной бюрократии, составленным где-то за тысячи миль от Ирака.
Меня встречал коллега по работе, дежурный, и всего за полчаса мы преодолели на его машине дистанцию километра в три: проверки следовали одна за другой, три блок-поста, два из которых были американскими, а на одном несли службу гуркхи. Четвертая проверка была уже на входе в гостиницу «Рашид» - там днем ранее погибли двое американцев в результате минометного обстрела, а еще один был убит снайпером, и меры усилили, как водится.
На утро я отправился в офис с «грузом» уже на своем (закрепленном за мной бронированном «Лэнд Крузере») и с изумлением узнал от Махмуда, что у него приказ от Питера – ничего от меня не принимать! К тому, что указания шли непрестанно и противоречили друг другу, я уже привык, но перспектива таскать с собой чемодан с пистолетами через все чек-пойнты меня не прельщала. В «Зеленой зоне» почти все были с оружием и никто ему не удивлялся, но всегда оставалась вероятность вопроса – а зачем одному человеку шесть пистолетов? И главное - это было неудобно в том смысле, что я не мог оставить чемодан без присмотра, а потому был вынужден всюду таскать его за собой. Все мои звонки и письма Питеру наталкивались на неизменное – «мне сейчас некогда, давай позже обсудим..».
Однажды утром я сидел за своим рабочим столом, когда в штабе миссии ООН, когда в помещение СБ ввалились двое наших возбужденных FS – американец Джефф и уже упомянутый Махмуд. Джефф к тому времени работал в системе ООН около 10 лет и однажды с гордостью рассказал мне, что одно время он охранял один из этажей штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке, на котором располагался кабинет тогдашнего постпреда РФ – С. Лаврова.
- и как-то раз Лавров пришел без пропуска – внизу его узнали и пропустили, а я – нет!!! Я его развернул и отправил за документом, и тот не стал спорить, а молча развернулся и пошел за пропуском.
При этом в рассказе было не совсем понятно, что именно восхитило Джеффа.
В Багдаде он, как бывший морпех, чувствовал себя, как рыба в воде – он очень быстро установил контакты с американскими военными и больше времени проводил с ними, чем в офисе ООН. Питер это поощрял, ибо, по его словам, надеяться нам больше не на кого...
Подойдя ко мне, Джефф вывалил на стол с десяток пистолетов ПМ и ТТ. И пояснил:
– это то, что мы отобрали за час при досмотре на въездной группе в «Зеленую зону».
это русское оружие, потому мы его тебе и принесли.
Он знал мою эпопею с «Глоками», а сопровождавший его Махмуд еще и подмигнул. Это было уже слишком и я стал планировать меры воздействия. Этому способствовало известие, что Питер прилетает следующей ночью, и на следующий день я приступил. Первое, что я сделал в офисе – положил на рабочий стол начальника чемодан с пистолетами и потребовал поставить подпись о получении. При этом мой тон, поза и взгляд не давали ему шансов на дискуссию. Питер молча злобно зыркнул и расписался.
Новый, 2005 год я встречал в гостинице «Рашид». Из сотрудников СБ ООН нас было пять человек, и я решил устроить маленький пир – договорился с иракцами накрыть праздничный стол. Всего за сто долларов они расстарались от души – мясо, рыба, масса овощей и всякой вкусной всячины. У меня была в запасе бутылка водки и я пригласил коллег отметить событие. Пришли все, включая Питера. Поллитровка на пять здоровых мужиков (мусульман среди них не было) – это ни о чем, как принято говорить. Тем более, что если для ВС США в Ираке был «сухой закон», то на дипломатов и сотрудников ООН он не распространялся. Представьте мои мысли, когда я узнал, что уже утром 1 января Питер отправил в Нью-Йорк гневное обличительное сообщение, что все русские – пьяницы, их нельзя брать на работу и вообще лучше держать за колючим забором. В качестве обоснования он привел мою бутылку водки.
Штаб миссии ООН размещался, естественно, в «Зеленой зоне», которая считалась самой безопасной, но только по мнению журналистов и головастых чиновников в Нью-Йорке. На практике редкий час обходился без разрывов минометных мин или неуправляемых ракет, которые запускались по принципу «кого-нибудь да зацепит». Наше здание располагалось аккурат между основным корпусом министерства обороны Ирака и лагерем USAID – конторы, которую многие, и не только в Ираке, считают логовом. Сами знаете, кого. А потому прилеты к нам случались даже чаще, чем в районах дислокации ВС США – у стрелявших был дефицит времени и поправки на ветер и другие метеоусловия базировались на ощущении пальца, смоченного слюной. В итоге на территории миссии соорудили узкие коридоры между высокими бетонными стенами, по которым и можно было относительно безопасно передвигаться.
Американцы спилили в зоне почти все пальмы, через каждые 300-400 метров были внутренние блок-посты с жесткими правилами их проезда. На основных въездных пунктах стояли танки «Абрамс» с пушкой, наведенной на пространство, через которое по змейке медленно двигался очередной автомобиль – строго по одному и только по команде. Правил было девять и любое нарушение любого из них давало право тем, кто нес на них службу, открывать огонь на поражение. Правила эти я помню до сих пор;
И тут «на усиление» охраны миссии ООН прибыл грузинский батальон. Это событие привлекло особое внимание американцев – они с изумлением наблюдали группы черноволосых людей с носами характерной формы, которые носили американскую камуфляжную форму песочного цвета с нашивками Georgia на груди, но говорили на диковинном языке и не понимали по-английски. На этом изумление американцев не закончилось – грузины прибыли без техники, но привезли два контейнера с вином! Из оружия у них были только АК и РПК, и они сразу потребовали у «коалиции» дать им бронированные HAMWEE с крупнокалиберными пулеметами, а лучше – пушками. Потому что в Ираке, оказывается, стреляют.
Охрану внутреннего периметра «штаба миссии ООН» осуществляла рота из Фиджи, а внешний, за который ранее отвечали ВС США, был передан грузинскому «миротворческому контингенту». Американцы передали блок-посты и все, кому надо было через них проезжать, сразу почувствовали разницу. Солдаты ВС США выполняли инструкции от и до: тщательно досматривали машину, включая моторный отсек и днище, но не допускали лишнего и проверка занимала 5, максимум - 10 минут, ибо процедура была отработана и в ней принимали участие три-четыре военнослужащих под наблюдением пулеметчика на позиции.
Номеров не было ни у кого, даже у посольских машин, а авто (почти все бронированные) были разных цветов и моделей, так что американские бойцы на постах всегда были в готовности – определить, какой конторе принадлежит машина, можно было лишь по бумаге в углу ветрового стекла и проверке бейджей водителя и пассажиров. Дорога от гостиницы «Рашид», где нас поселили, до офиса (бывшая школа) по расстоянию не превышала 5 км, но чтобы добраться, часто требовалось до часа – на каждом посту проводилась проверка авто и всех пассажиров.
Заступившие грузины режим сменили – в смене были те же 4-5 человек, но обычно лишь один проявлял интерес к подъехавшей машине и лениво давал отмашку рукой – давай, дуй дальше! Остальные даже не покидали тень. Однажды, проезжая утром через этот пост на работу, меня посетила идея. Я уже знал, что грузинские миротворцы и по-русски не говорили, за исключением офицеров. Командира батальона (им был капитан) я ни разу не видел, о чем не жалею, но наладил рабочий контакт с несколькими командирами рот. И вот как-то раз при встрече с одним из них я поделился, что их батальон могут отправить домой по причине несоответствия предъявляемым требованиям и полного непрофессионализма. Лейтенант напрягся - для грузинского батальона это был счастливый билет, ибо денежное довольствие многократно превышало ту сумму, что они получали дома. Я объяснил, что судьба зависит от Питера, который резко критикует несение службы и требует грузин заменить.
У каждого из сотрудников ООН был бронированный Land Cruiser без номеров. В парке миссии большинство машин были белого цвета, но также были несколько черных и пара зеленых - все без опознавательных знаков. Была даже непонятно как оказавшаяся среди них розовая, над которой все потешались, но именно ее себе и взял Питер, чем в очередной раз всех удивил. Сам он пояснил это необходимостью соблюдения конспирации.
Задача его идентификации тем самым облегчалась до предела, и грузинский лейтенант понял все правильно. В тот день я заметил машину Питера в зеркале заднего вида – он ехал в некотором отдалении за мной. Я прошел КПП минут за 10, отметив, что личный состав блок-поста был явно на взводе – инструктаж был проведен. Когда часа через два я поехал из офиса миссии на брифинг в штаб коалиции, розовенькую машинку Питера все еще шмонали...
Позже я узнал, что, когда Питер добрался таки до офиса, у многих сложилось впечатление, что он умом тронулся. Ни с кем не разговария, он ринулся к компьютеру и в течение следующих нескольких часов строчил жалобы в Нью-Йорк. В итоге его вскоре перевели в штаб-квартиру ООН на повышение. Но это не все – оказалось, что он писал и командованию «коалиции», требуя вернуть на блок-пост американцев. Об этом мне сказал после одного из брифингов знакомый полковник морской пехоты США, причем рассказал с юмором, присущим морпехам – говоря о Питере, он переиначил слоган Once a Marine always a Marine («однажды морпех – всегда морпех») на Once an Asshole Always an Asshole. Это был тот случай, когда наши мнения совпали полностью.