Глава 2.Мен сенеке.
Мен сенеке — сен менеке -
Я твой — ты моя.
Какой ты глупой оказлась, пташка,
Купилась на красивую мордашку,
А за мордашкой пустота -
Увы, не греет красота.
Любовь к Алексею захватила и ум и душу Татьяны до такой степени, что она готова была за ним хоть на край — хоть за край. Поэтому когда он сказал, что хочет познакомить её со своей матерью, она хоть и ничего лицеприятного не слышала об этой женщине и встреча с ней пугала Таню — всё равно согласилась. А как же иначе, если она без Алёши жить уже не в состоянии?
В назначенное время они встретились с Алексеем и он повёл её к себе домой.
Домик у Алиевых небольшой — зато свой, как с гордостью сказал любимый - а это уже немало. Собственно Таня и не протестовала — наверное это так, ведь у неё своего дома после того, как уехали из совхоза Кирова больше не было — всё больше или съёмные квартиры, или землянка тёти Тони, или как здесь — вагончик. Не станешь же говорить что начальник ПМК-60 обещал квартиру в достраиваемом финском домике — слова с делами не всегда совпадают Как говорят в народе: - „Не говори гоп — пока не перескочишь“.
В первой комнате на большом топчане лежал старый, толстый мужчина, который на появление гости даже головы не повернул — это как оказалось был отец Алексея — мужчина весьма неприятной наружности, который не только общаться с Татьяной — даже здороваться не собирался.
Мать оказалась более общительной и когда Алексей представил её как свою мать добавила:
-Елена Павловна.
Таня, как и положено, отреагировала:
-Очень приятно!
Хотя, если честно, это уже переставало быть томным, как порой говорила её мать, когда ей что-то очень не нравилось.
Елена Павловна оказалась вполне Тане знакомой: они каждое утро встречались с ней на остановке автобуса, когда ехали на работу в город, и они даже порой общались по незначительным поводам: когда придёт автобус, какая сегодня жаркая погода, когда на остановке наконец поставят навес, чтобы люди от жары не помирали…
Хозяйка с сыном угощали гостью, как они выразились, свежим пловом, который оказалось слегка подгоревшим — ибо хозяйка немного отвлеклась на мужа, который почувствовал в это момент себя плохо. Как пояснил Алексей:
-Отец у нас гипертоник, и у него бывают такие неожиданные скачки давления.
В общем всё свалил на мать и сделал это так грациозно, что не поверить было нельзя: вроде и виновата и нет — всё дело в больном отце. И У Тани, как и в случае защиты сестры от местных хулиганов, не возникло никакого сомнения в правдивости слов красавчика Алексея — ведь он не мог врать, как он уже при каждой встрече называл Таню своей любимой девушкой. Разве любимым лгут?
Только спустя время она поняла, что и в первом и во втором случае — всё было ложь — от первого и до последнего слова: сам же Алексей нечаянно проговорился о том, что в первом случае была просто пьяная драка, а во втором — плов готовил он сам, а так как делает это не часто, то и упустил время и плов слегка подгорел.
Как оказалось в дальнейшем, этот красавчик не мог жить без вранья — ложь оказалась его сутью. Но Таня винила не столько его сколько себя, ибо не распознала вовремя ложь и не осудила её, а если в ложь верят и потакают, то почему и дальше не выезжать на ней в сложных ситуациях?
А Таня за красивой внешностью Алексея не видела изъянов.
Раиса Лукъяновна после рассказа дочери сказала:
-В мужчине ценить нужно не красивую мордашку а красивую душу!
-Да где же её найти — эту красивую душу? - удивилась Таня. - Таня — Сплошь и рядом — одни мордашки и морды. Кстати ты сама говорила: - Сам страшён, а душа ещё страшнее! Поэтому я и ориентировалась на красивую мордашку в расчёте, что и душа у него такая же. Выходит это ты сама ввела меня в заблуждение.
-А тебе голова интересно на что дана? - поинтересовалась мать. - Неужели, чтобы платок носить или шляпку? Она для того чтобы думать самой. Вот и думай — не ленись!
Понимаю: душу человека увидеть труднее чем красивую мордашку, но не всё то что напоказ на самом деле так прекрасно — этому и наша матушка-природа учит.
Естественно чтобы рассмотреть и понять душу нужно много больше времени а мы всё торопимся бежим куда то но ведь народ не зря говорит: -“Поспешишь — людей насмешишь’“.
Народ посмеётся и забудет а тебе с этим потом жизнь жить…
Таня понимала, что с этим не поспоришь, но мать сама делала всё с точностью наоборот — вот и думай теперь как хочешь.
Однако я несколько отвлеклась от повествования а нужно продолжить…
Все эти думы промелькнули в голове Тани после того как Алексей вышел из комнаты, а Таня сидела не шелохнувшись со страхом думая: -“А что же будет дальше?“
Голова была словно чугунная а сердце тряслось как телячий хвост.
Наконец вернулся Алексей — притихший какой-то не такой как раньше и Таня поняла: пора и честь знать. Она поднялась с единственным желанием: поскорее уйти отсюда — атмосфера показалась неожиданно какой-то гнетущей, тяжёлой.
-Я провожу! - сказал Алексей И поддерживая Таню под руку повёл из дома. По пути им никто не встретился - ни неприятный папаша, ни Елена Павловна — куда делись — неизвестно — даже прощаться ни с кем не нужно было.
Но легче от этого девушке не стало: тревога не уходила, а мысли кружились в голове, как вихрь, сменяя одна другую:
-Нет, так нельзя любить, как Анна и Вронский — безоглядно и страстно — ни до чего хорошего такая любовь довести не может. Вот потому она и Анну привела под колёса поезда, да и Вронский, наверняка, дожил только до первой пули в первом же бою. - подумала Таня.
Подумала и тут же забыла, не сделав для себя никакого вывода.
Дошли до дома где Раиса Лукъяновна и Таня жили уже две недели, получив квартиру.
Алексей притянул девушку к себе так, словно отпускать не собирался. Таня попыталась отстраниться, зная что соседка Роза бдит и днём и ночью, наблюдая за всем, что происходит вокруг — уж очень любопытна молодая женщина: знает всё и кто с кем, и кто куда, и кто зачем,поэтому и сейчас наверняка наблюдает за ними в окно, а значит завтра всё доложит матери.
Таня сказала тихо: - Не здесь!
И потянула парня за собой намереваясь распрощаться с ним в коридоре но не тут было: Алексей будто нечаянно прошёл дальше в их комнату и теперь уже, не опасаясь никого, словно обезумев, начал так жарко целовать Таню, как раньше никогда не делал и она, не осознавая себя поддалась его чувству, задохнувшись от его жара и напора.
Таня чувствовала как неистово колотится его сердце, заставляя её сердечко биться в унисон .
Это было так ново и так удивительно, что Таня ничего не могла поделать с собой, а только всё больше краснела от охватившего её стыда - никогда в жизни с ней такого не было — это было и сладко, и страшно, словно их обоих охватило сумасшествие и они даже не поняли как оказались в кровати. Хорошо или напротив плохо было, то что матери не было дома ведь если бы она была дома — этого не случилось.
-Люблю… - шептали губы Алексея. - А ты?
-Люблю — отвечали губы Тани.
-Очень?…
Очень-очень…
Сознание туманилось. И вновь его слова:
-Мен сене ке — сен мене ке.
-Что это значит? - шёпот в ответ.
-Я твой — ты моя. - ответил Алексей всё жарче и жарче целуя девушку.
.Я твоя?На каком собрании это было решено интересно? - попыталась удивиться Таня, а его руки уже снимали с неё одежду.. Когда он успел раздеться сам она даже не поняла.
-Всё на том же когда я сказал что твой - ответил Алексей.- Этого что - мало? Обмен мне кажется равноценен: жизнь - за жизнь душа - за душу тело - з тело.Это всё твоё и соответственно - моё тоже.
Его сердце так отчаянно билось в её рудную клетку, словно хотело соединиться с её сердцем, образуя одно сердце на двоих. И было так сладко тоже. и так страшно, что хотелось кричать, но губы Алексея не дали сделать это.
Алексей пытался овладеть ею, но у него ничего не получалось и Алексей и горько повторял теряя и терпение и силы от нервного напряжения: -Я старик… Я старик…
Таня припомнила, что им рассказывал на медицинских курсах их преподаватель анатомии — а уж он знал что говорил:во--первых он хорошо знал психологию мужчин, а во—вторых - весьма любил женщин:
-Молодой человек во время первого соития испытывает очень большую нервную нагрузку и -его может заклинить и в результате может ничего не получится. А такая неудача очень большой удар для его психики, который на долго может лишить его способности к интимной жизни. Для мужчины хуже этого может быть только смерть.
Тане стало жаль Алексея, и она не задумываясь о последствиях, помогла ему, пожертвовав своей девичьей честью ради того кого уже любила до умопомрачения. Таня не думала о себе — думала об Алексее.
Когда всё было закончено в руках Алексея неизвестно откуда появился белый платок — он вытер им свой орган — платок был в крови.
Поначалу Таня даже не задумалась ни о чём но потом вернулась к этому непонятному ей факту: зачем он сделал это, чтобы удостовериться девушка она или нет? Значит не доверяет ей — не верит. Но почему? Она ведь никогда не лгала ему — не претворялась.
Но снова Таня по привычке винила себя: значит она повела с ним не правильно - когда при встрече он жарко прижимался к ней всем телом, пытаясь показать насколько возбуждён, она ни разу не отстранила не оттолкнула его, и он видимо решил что это ей нравится, что к такому поведению мужчины она привыкла, что это в её жизни было не единожды — вот потому он с ней так себя и ведёт. А ведь дело совсем не в этом: Таня очень стеснительна ,и во время его страстных объятий просто готова была провалиться сквозь землю, не смея даже оттолкнуть молодого человека от себя.
Едва Алексей ушёл домой Таня решила, что больше никогда этого не будет.
Но вечером когда увидела на остановке встречающего её Алексея — его глаза медового цвета, улыбку, очутилась в его сильных руках — забыла обо всём. Краска волной залила её лицо.
-Не красней — шепнул Алексей.
-Неудобно — ответила девушка. - Люди смотрят.
Алексей возразил:
-Это им должно быть неудобно — нечего смотреть на чужое счастье!
Он обнял Таню за плечи и повёл её домой.
Раисы Лукъяновны Как назло снова не было дома, и Алексей остался у Тани. Всю ночь он доказывал свою мужскую состоятельность и поэтому ночь прошла, как во сне, а утром нужно было идти на работу. Алексей ушёл когда утро едва забрезжило на востоке.
Вечером после работы Таню никто не встречал, и сердце её упало.
Всё ясно: как и положено по жанру - добился того, чего хотел и прости прощай! - решила девушка, слегка ссутулившись быстрым шагом поспешила домой: ей казалось, что все осуждающе смотрят на ней и усмехаются её доверчивости и глупости.
Раиса Лукъяновна на этот раз была дома и Таня мысленно спросила её:
-Где же тебя носило, мама? Если бы ты была дома — этого бы не произошло.
Но тут же оборвала себя:
-Она то причём если у тебя ни ума не хватило, ни совести, дать этому парню от ворот поворот, зато хватило ума привести его сюда? Что можно было ожидать от двадцати трёхлетнего парня, который не видел женщин в Армии больше двух лет, а тут добрался до бесплатного?
И самой стало стыдно от своих мыслей.
-Соседка Роза сказала, что тебя Алексей провожал? - заметила мать.
Пришлось признаться:
-Проводил до дома и пошёл к себе.
Нуну — замечание прозвучало весьма двусмысленно, и Таня решила, что Розочка сболтнула лишнее Раисе Лукъяновне — это в её стиле: болтать более того, что видела и слышала, но мать больше не сказала ни слова, поэтому и Таня не стала интересоваться, где она пропадала два дня — всё равно правду не скажет — та ещё сказочница.
Таня на скорую руки приготовила ужин — поели и легли спать, почти не разговаривая: ни дочь ни мать не собирались делиться своей жизнью и своими переживаниями — так уж повелось между ними издавна: нет близости — нет доверия. С самого дня рождения между матерью и дочерью пролегла разделительная черта: мать — сама по себе, дочь — сама по себе. И вот уже двадцать один год ничего не менялось.
1970 год подходил к концу — впереди новогодние праздники и Таня раньше надеявшаяся, что праздник они проведут с Алексеем, теперь ни в чём не была уверена.
27 декабря Алексей снова встретил Таню на остановке и, обняв за плечи, повёл её домой, как раньше, и в сердце девушки всколыхнулась надежда - ведь он ей был настолько небезразличен, что от боли сжималось сердце и дрожала душа. Но, что с его душой, Таня даже не догадывалась хотя знать очень хотелось но как говорит мать: -“ Чужая душа — потёмки“.
Этот раз он проводил её до самого дома. Неужели надеялся, что она снова позовёт его к себе? Но на крыльцо вышла Раиса Лукъяновна поздоровалась и неожиданно спросила:
Алексей, вы где намереваетесь встречать Новый Год?
-Не знаю — ответил он. - Наверное дома.
-А приходите к нам! - предложила женщина. -- Мы договорились с соседом — вашим мастером, вместе встречать праздник. Будут его пара друзей с жёнами, Файзи со своей Розой,и мы с дочерью, а Танечке даже потанцевать будет не с кем. Приходите!
-Да я как то танцор не очень — признался Алексей.
- Не переживайте мы все в танцоры не очень — так что никто ничего не заметит. Составьте Тане компанию — дома с родителями ведь скучно будет!
И Алексей согласился — как откажешь когда на тебя смотрят почти умаляющие, как он решил, глаза девушки, с которой ты всего несколько дней назад стал настолько близок?
И увидев, как обрадованно заблестели глаза Тани, решил что эта девушка, ставившая себя такой недотрогой, влюблена в него, как кошка. И его душа наполнилась гордостью:
-Знай нашитых! Я сказал что ты будешь моей — я своего добился!
* * *
-Ну, что Лукъяновна, говоришь Новый Год не за горами? Где отмечать намерена? - поинтересовался сосед у Ларисы за неделю до новогоднего праздника.
Раиса уже не удивлялась такому панибратскому обращению соседа, по возрасту годившемуся ей в сыновья: видимо, это было для него вполне нормальным явлением.
-Пока не решили, - ответила она, взглянув на соседа настороженно.
-А то давай по-соседски отметим одной, дружной компанией! - предложил Файзи. - Ты -одна, мы — одни.
-Ну, я допустим не одна. - возразила Лариса. - У меня и дочь есть, и будущий зять, как твердит людская молва!
-Это Алёшка Алимов — из бригады Гапирова, что ли?
-Он самый. - ответила женщина. - А что?
-Ничего, - усмехнулся Хуснуллин. - Спрашивал я его уже о том же — не решил пока.
И добавил снисходительно:
-Пусть и он приходит: всё-таки соседи...
-Ну это ещё у детей нужно спросить — возразила Раиса. - Как они решат.
Если честно, особого восторга это предложение у Раисы не вызвало: молодая пара, с грудным ребёнком переселилась всего месяц назад во вторую половину финского домика, пустовавшую до этого почти два месяца, в ожидании новых жильцов. До заселения Хуснуллин с молоденькой женой Розой и грудным сынишкой снимали квартиру. Раиса же с дочерью Татьяной, прежде чем получить две комнатки в финском доме, полгода жили в вагончике, вкусив все прелести «походной жизни».
Сосед ей сразу показался этаким «котом в мешке»: худощавый, среднего роста, с нагловатым взглядом, самоуверенным, хамоватым обращением к окружающим. Создавалось впечатление, что Файзи готов вылезть из кожи, чтобы казаться заметнее, выше, внушительнее.
Месяц назад дочь Раисы - Танечка познакомилась с Алексеем и теперь встречается с ним, вызывая неподдельный и странный интерес местного населения. Мать и дочь живут теперь в двухкомнатной квартире, где вдруг стало так много места и так мало мебели. На работе завистливые сослуживцы шушукаются с возмущением: - «Не велика ли квартирка для двух человек?»
Услышав однажды эти недовольные высказывания, начальник ПМК, Ислямов, выдал завистникам тоном, не терпящим возражения:
-Она заработала квартиру честным трудом! А вы заработали?
Ещё у всех на слуху были рассказы о том, как Лукъяновна навела порядок в бухгалтерии, где больше года не было надлежащего учёта. Правда для этого ей приходилось «дневать и ночевать» в конторе, и ещё более усугубить и без того укоренившуюся в её организме гипертонию. Спорить С Махмудом Ислямовичем никто не осмелился: уж больно крут начальник — за любую провинность может уволить без сожаления.
-Ну, так решай! - настаивал Хуснуллин. - И будущего зятя зови... Тут у нас намечается небольшая компания. Весело будет — обещаю. Ребята все сплошь молодые, задорные!
-А я каким боком к ним? - запротестовала Романовна. - Вроде из комсомольского возраста давно вышла...
-Не прибедняйся, Лукъяновна! - оценивающим взглядом обвёл её Николай. - Ты ещё женщина хоть куда!
Ни эти слова, ни взгляд подотчётного Ларисе не понравились, потому ответила строго, без тени улыбки:
-Что-то раздухарился ты, парень, не в меру? Кажется я не давала никакого повода для этого.
Файзи пробормотал едва внятно:
-Дико извиняюсь, Лукъяновна... Подумал так, по-соседски...
-Именно, что не подумал! - возразила женщина. - Если бы подумал, то уважительнее относился: я всё-таки намного старше тебя, и к том уже — твой бухгалтер.
-Виноват... Исправлюсь. - ответил сосед и поспешил по своим делам.
На этом, казалось разговор и забылся. Раиса по крайней мер его забыла, будучи человеком вполне миролюбивым и не злопамятным. Но не Хуснуллин. Это стало понятно спустя два дня, когда он увидел как Алексей провожает домой Татьяну и снова напомнил о предложении встречать праздник вместе.
Раиса тогда и начала разговор с Алексеем издалека, а свелось к одному:
-Твой мастер пригласил нас к себе Новый Год встречать... Неудобно как-то отказывать: всё же он какой никакой — начальник - мастер участка... И потом, в знакомой компании праздник всегда интереснее чем у телевизора одному.
Хотя и было у Раисы кое какое сомнение насчёт соседа. И когда дочь спросила почему она сомневается в срседе та ответила ей:
-Мутный какой-то этот Хуснуллин: ничего так просто не делает... Уже пару раз подъезжал ко мне с актом на списания стройматериалов... Чуть ли не пол участка хочет списать. Отправила его к начальнику... Теперь молчит, только взгляд его на себе ловлю, и сразу как-то неуютно делается, словно должна ему сотню-другую — и не отдаю.
-Какая ты мнительная стала, мама? - удивилась тогда в ответ Таня. - Пусть смотрит себе на здоровье! Почему не посмотреть, на такую интересную женщину? Не бери в голову: посидим немного, встретим Новый Год и по домам. Тебе даже и ходить никуда не придётся... Вот и узнаем, что твой сосед представляет из себя, при близком рассмотрении.
-Ладно: поживём-увидим! - неопределённо ответила Лариса дочери, а та, видимо, приняла её слова за согласие. Уже вечером следующего дня к Лукъяновне наведалась соседка Роза, и чуть ли не с порога стала отчитываться, что закуплено к празднику, словно всё уже давно решено.
В глазах молодой женщины было столько противоречивых чувств, что Лариса не дерзнула осадить её.
-Странная женщина! - думала она каждый раз при встрече с Розой. - Больше месяца живёт рядом, видимся каждый день, и каждый раз при встрече она тихо здоровается, не поднимая глаз от земли, и быстро проходит мимо. Словно боится... Но кого? Меня?... Саму себя?... Да, странная..
-Ваша Танечка обещала помочь с готовкой... Одной мне не справится, - как-то виновато продолжила Роза.
И добавила словно оправдываясь:
-Я бы справилась, конечно, если бы не Ренатик... Он такой беспокойный... Всё время внимания требует, плачет...
-Если обещала — значит поможет, - успокоила её Раиса.
Роза попросила разрешения положить кое-какие продукты в её холодильник и так же тихо, как появилась, ушла на свою половину.
А Раису уже заняли совсем уже другие мысли.
-Разве это праздник? - думала она. - Снега нет. Слякоть... Грязь... Прошлый год прямо перед полночью снежок пошёл — порадовал душу... Правда на следующий день растаял... Но всё-таки: снежок — да под бой курантов! Новый Год, непременно, должен быть со снегом. Иначе какой это Новый Год?
-Чего ещё ждать от Узбекистана? - усмехнулась она. - Зима здесь — чисто символическая... Только в 68-м на 69-й год была настоящая зима: с морозами, снегом. Как в России. Сколько тогда местных бомжей помёрзло...
Раиса отмахнулась от мрачных мыслей: до праздника осталось всего ничего. Нужен соответственный настрой, ведь не даром говорят: как встретишь новый год — так его и проведёшь.
Тридцать первое число выпало на самый конец недели. Рабочий день был скомкан. А уж после поздравления начальника с подведением итогов и награждением особо отличившихся — закончился вообще. По кабинетам ходили, принявшие на грудь любители праздников, поздравляли всех и каждого, лобызались и предлагали выпить. Не одного уж Раиса Лукъяновна выпроводила из своего кабинета, ссылаясь на срочную работу.
Приходил и Хуснуллин, тоже слегка под шафе. И сразу с порога:
-С Новым Годом, соседка! Поздравляю. Рад... Рад...
-Чему это? - не поняла Лариса.
-Ну как же: тебе... Вам сегодня почётную грамоту вручили. Под бурные, продолжительные аплодисменты...
-Спасибо, коль не шутишь! - ответила Раиса, а сама подумала:
-Лучше бы премию — пусть даже без аплодисментов.
-А потом рад, что праздник будем встречать в одной компании...
-И тебя тем же концом и потому же месту.
Хуснуллин разулыбился и погрозил пальцем:
-Снова твои шуточки, Лукъяновна? На этот раз не куплюсь! Убедился: тебя — не переспорить.
Хорошо ушёл быстро, иначе бы Раиса высказала всё, что на душе лежало, всю свою «радость» по поводу восторженного славословия соседа. Жаль выхода не было: механизм уже раскручен, и остановить его не в её силах.
Предновогодний вечер опустился неслышно. Ах, как хотелось Раисе, чтобы он хоть чуточку был новогодним! Хоть чуточку - сказочным... Она представила, что идёт по улице, а вокруг хоровод из белых снежинок, который кружит, вальсирует, плавно унося с собой в волшебную страну детства, где всё так бело, так чисто и радостно. Где царит добро и счастье, но...
Домой она возвращалась неспешно, обходя лужи и грязь, вымешанную множеством ног.
На улице промозгло, что-то «мотросит» с неласкового неба, безлюдно: все готовятся к встрече Новогоднего праздника.
-Поторопись, Раиса! - поёжилась женщина, поднимая воротник пальто. - Нужно помочь девочкам... Хотя бы с ребёнком посидишь — и то помощь...
Двери обоих квартир были на распашку, из соседней доносились шутки и смех: работа, как видно, в самом разгаре. Раиса прошла на свою половину, переоделась в домашнюю одежду, присела на минутку, прикрыв глаза и собираясь с силами.
-Мама? - послышался голос Татьяны. - Ты чего тут тихо сидишь в темноте, как мышка-норушка?
-Да вот, присела на минутку, - откликнулась та.
-А мы и не слышали, как ты пришла, - призналась Таня.
-Ещё бы, - улыбнулась в ответ Романовна, - такой гвалт подняли, что у соседей слышно!
-Да, ладно, мама! - засмеялась Тася. - Соседи сами шумят, словно только с ярмарки вернулись рождественской.
Заглянула Роза, и начала обрадованно:
-Как хорошо, что вы вернулись, Раиса Лукъяновна! Можно я колясочку с Ренатиком к вам прикачу?... А то у нас шумно очень: он никак заснуть не может...
-Конечно, конечно! - ответила за неё Татьяна, поглядывая на мать. И та в ответ кивнула головой.
-Я сейчас! - обрадовалась Роза, вытирая руки о передник.
Через пять минут коляска была уже в спальне, в которой всё ещё стояли, как и раньше, две кровати: матери и дочери.
-Он скоро заснёт, - уверила Роза. - Вы только немного покачайте колясочку... А мы пойдём с Танечкой пельмени долепливать... Нам немного осталось.
-Мам, - вступила Таня, - Ренатик уснёт — присоединяйся к нам!
-А стоит ли? - возразила Раиса. - Кулинар из меня ещё тот...
-Ничего! - засмеялась в ответ дочь. - Будешь тесто раскатывать: это у тебя получается хорошо.
К десяти часам всё уже было готово: на плите доходил до нужной кондиции плов, и пельмени собирались уже отправляться в кастрюлю с готовым бульоном. Стол удивил Раису своим изобилием: чего только на нём не было, начиная от всевозможных корейских салатов, печёностей, фруктов, разнообразных сладостей и орехов и заканчивая тонко нарезанным сервелатом и голландским сыром.
-Соседу бы снабженцем работать, а не мастером! - восхитилась Раиса -. - В этом он, как видно, больше бы преуспел.
К одиннадцати все приглашённые были в сборе. Появилась родственница Хуснуллина: не-то двоюродная, не-то троюродная сестра Аза со своим мужем Толгатом, Рахим Хамидов — из бригады Гапирова, работающий вместе с Алексеем, подруга Розы — Наргиза. Всего, вместе с Раисой, её дочерью и Аексеем получилось девять человек. Шумная, пёстрая, многоголосая компания, любящая хорошо выпить и закусить.
-Пей, Алексей! Новый Год бывает в году только один раз! - раскомандовался Файзи.
-Да хватит ему уже, - слабо запротестовала в ответ Татьяна.
-Молчать, женщина! - повысил голос сосед. - В доме должен быть только один хозяин! И это, явно, не женщина: её место у печки!
-Стоп-стоп! - попыталась урезонить распалившегося соседа Раиса Лукъяновна. - Так дело не пойдёт. В нормальной компании обычно гостей не заставляют пить до соплей — это дело добровольное: каждый пьёт по мере возможности.
-Тогда давай выпьем с тобой, Лукъяновна! - не унимался Файзи. - На брудер... как его там... шафт!
Он сделал резкое движение в сторону женщины, расплёскивая содержимое фужера на сидящего рядом Толгата. Тот недовольно поморщился, отстраняясь от пьяненького родственника:
-Осторожней, дорогой, не разливай драгоценный напиток: нам ещё Новый Год встречать.
Но Файзи не обратил внимания на его слова.
-Налейте моему бухгалтер фужер водки! Алексей, что сидишь, как на похоронах, куда смотришь?! Поухаживай за тёщенькой: у неё фужер пустой!
Раиса прикрыла фужер ладонью и сказала с улыбкой:
-Осади, ретивый! Мне с моим давлением не только водки нельзя, но даже шампанского нежелательно.
-А что можно? - икнул в ответ Хуснуллин.
-Грамм пятьдесят коньяка — не более, - отозвалась Лариса.
-Так у нас и коньяк есть! Армянский! Розка, доставай заначку! Куда спрятала, дура? Ставь на стол!... Кому сказал?!
Пришлось выпить немного коньяка. Интуиция подсказывала Раисе, что добром этот праздник не закончится. Когда начали танцевать, она подозвала к себе дочь и посоветовала ей уводить Алексея домой.
-Файзи обидеться может, - засомневалась Татьяна.
-Тебе это так важно? - не поняла Лариса. - Может боишься, что обидится не он, а кавалер твой, что не дали напиться?
-О чём ты, мама?! - сделала удивлённое лицо дочь.
-Будто не знаешь? - ответила Лариса. - Разве не слышала, как один друг Файзи
отзывается об Алексее: - «Он такой смешной, когда пьяненький!»... Они же насмехаются над ним. Разве не понятно?
-Хорошо, - согласилась Таня. - Часы пробьют двенадцать — встретим Новый Год, и я его уведу.
-Вот и ладненько, - согласилась Раиса. - Пора уходить из этой через-чур тёплой компании...
Меж тем Алексей уже успел набраться под завязку.
-Мать! Ну что-ты такая кислая? - допытывался он у Раисы. - Гуляй! Веселись! Новый Год ведь! И встречать его нужно радостно, весело...
-Да уж как-то слишком радостно получается, - отреагировала та. - А где чрезмерное веселье — там и до слёз недалеко.
-Не боись, мать! Всё путём будет, - успокаивал будущий зять- Алексей уже чувствовал себя именно так. - Один раз живём!
Наконец, Таня увела сильно подвыпившего кавалера домой, а у Лукъяновны сердце не на месте. Всё думает, болит её сердечко за единственное чадо.
-Может напрасно не послушала людей, не воспротивилась этому знакомству? - думала она. - Не зря друзья увещевали, что семья у Алексея странная: отец фашист, мать - змея подколодная, сестра гулящая, а он сам — алкаш...
Возможно, и воспротивилась, если бы не знала, что дочь уже успела полюбить это чудо. Не стала Лариса настаивать-протестовать, опасаясь, что Татьяна будет потом во всех своих бедах обвинять её — родную мать.
-Может напрасно не настояла? - спрашивала она сама себя. -Алимов-то действительно оказался сильно пьющим. Не так давно познакомились, а он уже не стесняет себя ничем...
Незаметно для себя женщина задремала, забываясь тяжёлым сном. И сквозь сон услышала, будто зовёт её кто-то:
-Лукъяновна!... Лукъяновна!... Проснись!
Да так настойчиво зовёт, громко — совсем близко, рядом. Просыпаться не хотелось, но голос не унимался. Когда женщина, наконец, вынырнула из тяжёлого сновидения, голос не пропал, а стал ещё громче, переходя на самые высокие ноты:
-Раиса Лукъяновна, да проснитесь же! Муж меня убивает у вас под кроватью, а вы спите, как убитая!
РАиса резко села на постели. Жалобно скрипнули пружины. Под кроватью кто-то завозился тяжело, надсадно дыша, словно медведь в берлоге. Из под кровати торчали мужские ноги и доносился хрип. Она попыталась схватить мужчину за ногу, но тот так лягнул её, что она отлетела к противоположенной стене.
-Чёрт знает что такое?! - возмущённо подумала женщина. - В моей собственной квартире, меня же ещё и пинают!
И пошла «на абордаж», как учил её в детстве отец: - «Лучший способ защиты — это нападение». Эти слова она запомнила на всю жизнь, но следовала им только в крайних случаях. Сейчас был именно такой случай. Раиса и сама удивлялась этому, но в минуты сильного душевного волнения у неё, хрупкой женщины, появлялись не женские силы.
Вот и сейчас она схватила мужика за штаны, выдернула его из-под кровати и потащила вон из своей квартиры, как что-то неодушевлённое - как мешок с песком. Сосед, видимо, не ожидал такой прыти от сорока семилетней женщины, потому очухался только, когда она притащила его на кухню. Очухался и сразу схватился за нож.
-Ну, что, соседка, поговорим по душам? - взгляд его не предвещал ничего хорошего.
-Поговорим! - твёрдо ответила Лариса Романовна поводя глазами по сторонам и отыскивая подходящее орудие для обороны.
На глаза попалась увесистая и длинная скалка для раскатывания лапши — её-то и подхватила женщина. Файзи усмехнулся и пошёл на неё, в полной уверенности, что справится с соседкой не составит труда. Раиса не отступила, а что есть силы ударила его по руке, выбивая нож.
-Ты что, старая, опупела что ли?! - вскрикнул сосед удивлённо.
-Смотри, как запел? - отозвалась Лариса. - Когда нужно было списать уворованные стройматериалы — так Раисочкой Лукъяновной была, а теперь вдруг стала старухой?
-Да я тебе сейчас просто голову сверну, как курёнку! - взвился сосед. - И скажу, что так и було!
-Не кажи гоп — пока не перескочишь! - храбрилась женщина, понимая, что от разъярённого соседа можно ждать чего угодно. Но отступать было некуда, потому едва сосед протягивал руку тут же следовал удар по ней, потом по голове. По руке, по голове, по руке, по голове. Удары следовали не переставая, и молодой мужчина опешив, начал пятится, отступая в другую комнату.
От непрекращающихся ударов он начал верещать так, словно его режут, но женщина понимала: останавливаться нельзя — иначе конец. В спальной сосед неожиданно подбежал к окну и стал бить стёкла голыми руками, обагряясь собственной кровью. И только это остановило Раису от дальнейшего наступления.
Наконец, Файзи выбил раму и спешно, через оконный проём, покинул комнату. Было видно, как он бежит прочь от дома, словно за ним гонится свора собак.
Раиса несколько минут стояла посередине комнаты, приходя в себя. Скалка, как палица, всё ещё была в её руке. Когда она поняла, что её орудие возмездия всё в крови — с отвращением отбросила его в угол. Силы начали оставлять женщину, её начало потряхивать.
-Вот тебе, бабушка, и Новый Год! - вслух произнесла она. - Не хватило ещё, свалиться с давлением... Ведь никто не поверит, что давление подскочило вовсе не из-за выпитого.
Женщина с трудом вернулась на свою половину. Роза уже успокоила сына и сидела рядом с коляской, сухими глазами уставившись в пол. Завидев соседку, кинулась к ней:
-Раиса Лукъяновна! - - голос её срывался. - Я так боялась за вас! Так боялась! Думала, что он вас уже убил...
-И часто он тебя бьёт? - поинтересовалась та.
-Бывает, - призналась молодая женщина.
-Не понимаю! - возмутилась Раиса. - Как можно терпеть такое варварство?
-Он же муж. Мужчина! - пыталась оправдаться Роза.
-Мужчина?! - удивлению РАисы не было предела. - Разве можно назвать мужчиной того, кто поднимает руку на беззащитную женщину - кормящую мать?
Ответа не последовало, казалось Роза и сама понимает, что соседка, как никогда права.
Происшествие не прошло даром: Раиса всё же свалилась с давлением, и Розе пришлось все выходные ухаживать за соседкой: вызывать фельдшера, поить лекарством, заваривать зелёный чай, который, как ей было известно, нормализует давление.
-Лучшее лекарство для Раисы Лукъяновны сейчас — это сон, - сказала фельдшер. - Следите, Розочка, за тем, чтобы ничто не нарушало её покоя.
И Роза следила добросовестно, так же, как бы она делала это для своей матери. Время от времени Раиса просыпалась, чтобы выпить лекарство, или приготовленный Розой бульон и в полудрёме слушала исповедь юной соседки.
Розочка оказалась милой, общительной женщиной. За два дня вынужденной болезни соседки она поведала о себе всё, или почти всё: что она башкирская татарка, что Николай привёз её из Уфы против воли её родителей, что выскочила за него замуж сразу же после окончания десятого класса.
Она сидела у коляски сына распустив свои длинные чёрные волосы и расчёсывала их гребнем, вычёсывая клоки волос, выдранные с корнем. Губы её поминутно кривились: каждое прикосновение вызывало боль.
-Подлец! - сказала Раиса, наблюдающая за этой процедурой. - Какой же он подлец!
Розочка виновато улыбнулась в ответ. Её глаза: беспокойные, чёрные смотрели на неё не-то с опаской, не-то с недоверием, словно спрашивая: - «Вы не обидите меня?».
Была в ней такая хрупкость, такая незащищённость, как у обиженного маленького ребёнка, что у Раисы вдруг заныло сердце:
-А что, если с моей девочкой вот так? Сильно пьющий человек не всегда способен контролировать свои поступки... А ведь Алексей не ограничивает себя в употреблении спиртного.
К моменту выхода на работу Ларису всё ещё пошатывало, однако, как не протестовала Роза, она всё же пошла в контору: должность обязывала. На еженедельной планёрке появился и Хуснуллин. Вид у него был, надо сказать, ужасающий: лицо опухшее, в царапинах и порезах, под глазами синяки, голова и руки перебинтованы.
-Ого, Хуснулуллин! - удивился Махмуд Ислямович. - Кто же это тебя так, как свинью, разделал?
Файзи кинул злобный взгляд на Раису и сказал с вызовом:
-Бухгалтерша наша — Лукъяновна!
Вокруг послышались откровенные смешки.
-Не смеши людей, Хуснуллин! Как это хрупкая женщина смогла так отделать такого здорового, молодого борова? Придумал бы что-нибудь правдоподобнее... Обиделся, что Лукъяновна твой липовый акт не подписала, вот и решил отыграться на беззащитной женщине? Не по мужски это, не по мужски...
Файзи только зубами заскрипел, но ничего не ответил.
Через месяц его поймали на продаже краденных стройматериалов, но начальник не стал передавать дело в милицию, а просто уволил вороватого мастера. И Хуснулины уехали из Гулистана в Самаркандскую область, где жил родной дядя Розы.
Казалось бы на этом инцидент был исчерпан, ан — нет. Через год, прямо перед новым годом Хeуcнуллин вновь появился у дома Ларисы. Сначала пытался открыть замок, но не смог, потому что вскоре после его отъезда замки были сменены. Потом целый час ходил под её окнами, выкрикивая угрозы, обещая прибить «старую суку».
Целый час Раиса наблюдала за его кружениями и, наконец, не выдержав, надела шубу, взяла в руки тяжёлый утюг и кинулась вслед за бывшим соседом с криком:
-Ну, всё, негодяй, если год назад я тебя не добила - сейчас точно добью!
И снова Хecyyллин постыдно бежал от неё быстрее лани: видимо, не забыл ещё прошлого новогоднего праздника. Догнать его Лариса даже не пыталась, опасаясь, что он может быть не один.
На сей раз всё обошлось вполне мирно: враг позорно бежал. И это была последняя встреча с ним. Незабываемая встреча.
-Вот тебе, бабушка, и Новый Год! - припомнила Лариса и рассмеялась. Её смех нельзя было назвать весёлым: скорее нервным, с лёгкой ноткой самоиронии…
А что там с нашими молодыми героями?
После такого близкого знакомства со с тем в кого так была влюблена у Тани не могло не измениться мнение о нём — это же было очевидным. Теперь она уже не считала что злые люди оклеветали Алексея просто из завести: как не позавидовать такому красивому видному парню на которого девушки вешаются гроздьями? А если ты отшил какую — стал чуть ли не кровным её врагом и сам Бог велел возводить на обидчика всяческие поклёпы.
Но сейчас то Таня своими глазами видела каков этот человек на самом деле — ведь не слепая же она на самом деле… И всё равно любовь из её сердца никуда не делась —отказаться от Алексей и забыть его было выше её сил. Но Алексей сам почему то после праздника не появлялся почти две недели — вот и думай как хочешь. Потом совсем неожиданно встретил Таню после работы на остановке и попытался обнять её прямо на виду у всех. Таня засмущавшись отстранилась от него.
-Что произошло? - поинтересовался парень. - Ты уже больше не любишь меня?
-Не в этом дело — ответила она. - Я не хочу чтобы о нас люди болтали всякую всячину.
-Поздно. - ответил Алексей. - Они уже объявили нас женихом и невестой — и тут ничего не изменится от того обниму я тебя или нет у них на виду.
-И всё же давай вести себя достойно — попросила Таня.
-Достойно или пристойно? - засомневался Алексей. - Ты что разговором боишься что ли? Да тьфу на них! Давай будем не на них смотреть а друг на друга?
-И потому ты две недели не приходил чтобы теперь посмотреть на меня? - отреагировала Таня пытаясь понять этого парня до конца.
-Просто мы с отцом разругались вдрызг. - сказал Алексей с некоторым вызовом словно Таня уж должна была давно понять его и быть на его стороне а не кивать головой на посторонних чужих людей которым нет до них никакого дела.
-Что так? - удивилась Таня.
-Он опять взялся за своё и хочет настоять на том что я должен жениться на той девушке которую он выбрал — ответил с опаской парень не зная как Таня воспримет это сообщение. - А я сказал что на татарке никогда не женюсь — вот мы и повздорили — я даже из дома хотел уйти… А ты мне вдруг претензии предъявляешь — как я должен реагировать на это? Да я расстроился — потому на Новый Год и выпил лишнего — думал поможет всё забыть — не помогло. Тебя забыть я не могу но и от семьи отказаться тоже не могу — сама понимаешь.
_Отрубить — проще всего. - отозвалась Таня. - Потом только восстановить будет невозможно. Просто нужно решать всё по правде — тогда рано или поздно всё наладиться.
-Я не могу позже! - запротестовал Алексей — Потому как люблю тебя сейчас — не потом
-Тогда остаётся только по правде — отреагировала Таня и Алексей видно понял это по своему ведь правда у каждого своя. Что он понял Таня узнала спустя время.
Следующий раз Алексей появился вновь на остановке 27 января и на этот раз просто обнял Таню, наплевав на все приличия. И Таня просто отвела его руки и сказала:
-Не позорь меня пожалуйста, Алёша!
-Всё, хватит бегать друг от друга! - твёрдо сказал он. --завтра приду к вам — у меня очень серьёзный разговор к тебе есть.
-Ну что же — поговорим — ответила Таня — по его решительному виду она решила, что он просто решил поставить точки над и, или просто поставить точку.
Подумала обречённо:
-Ну что же: чему быть — того не миновать. Завтра всё и решится.
Но если честно она совсем не хотела такого окончания их истории — ведь любовь заполняла её сердце как и раньше до самого краешка. Таня искала эту любовь и в лице Алексея но почему то не находила — он бросал сердитые взгляды на остановку увлекая Таню за собой.
Распрощались они не доходя до дома Тани — он чмокнул её в щёку и они разошлись. Прощание показалось Тане весьма холодным — думать о том, что будет завтра не хотелось. Всё равно ничего придумать хорошего она не могла и потому решила:
Что Бог не делает — всё к лучшему.
С этой обречённой мыслью прошёл весь её вечер — матери она рассказывать о своих сомнениях не стала: не хватало, чтобы ещё и она переживала эту ситуацию — у неё и без того через день повышается давление: она ведь тоже не глухая и слышит то, что о них болтают люди и расстраивается.
Продолжение следует:
Продолжение следует: