В советской стране существовала система трудоустройства молодых специалистов, когда после окончания учебного заведения выпускник обязан был отработать три года, предварительно подписав направление. Я не буду рассматривать, анализировать в этом рассказе про положительные или негативные стороны такого свободно-обязательного выбора первого профессионального, рабочего места, но могу точно сказать, что этот шаг меняет всю дальнейшую судьбу молодого человека, кто-то встречает любовь, создаёт семью, кто-то находит себя в профессии и приживается на новом месте, а кто-то просто отрабатывает с мыслью – скорее бы сбежать в родные места или вернуться к маме.
У меня тоже после окончания хабаровского худграфа было распределение, и я, имея диплом с высокими отметками и «романтическую «дурь» в голове решила уехать в Туркмению, руководствуясь только одним желанием, уехать подальше от моих заботливых и любящих родителей. Тогда, в стране под названием СССР, не воспринимались Республики Средней Азии какими-то удаленными и чужими государствами, ведь это было единое государство, где дружно живут люди разных национальностей и общаются на русском языке. Поэтому мне было всё равно, на Север или на Юг лететь, хотелось мир посмотреть.
Хотя мы учились в педагогическом институте, но видели себя только художниками, и в моих представлениях сложилась художественная «Картина о Туркмении», в которую входила: яркая, армянская живопись Сарьяна (непонятно почему-то), вперемежку с восточной архитектурой Самарканда еврейского художника Роберта Фалька и авангардиста Александра Волкова, и конечно же, мой любимый Кузьма Петров-Водкин с его известными, среднеазиатскими работами, и ещё много всякой чепухи крутилось в моей голове, что там тепло, не бывает зимы, много фруктов, арбузы и виноград продаются на каждом углу.
Вот с такими фантазиями, наивными познаниями о жизни людей в Туркмении, а точнее – ни с какими и с одним чемоданом, попрощавшись с Сашей, моим другом и обещаниями писать друг-другу, я отправилась в Среднюю Азию. Родители всплакнули в аэропорту, но меня уже куда-то уносила романтика.
«ХОШ ГЕЛДИНИЗ»
Ночью я уже была в Ашхабаде. Услышав в аэропорту объявления диктора на чужом языке, я почувствовала другую, недружелюбную среду, осуждающие взгляды в мою сторону, на мою короткую юбку и высокие шпильки. И, как-то сразу, моя выдуманная сказка быстро померкла, сразу же захотелось вернуться в самолёт и обратно, домой, к маме.
Мой рейс в город Небит-Даг был рано утром, поэтому пришлось как-то коротать ночь в этой обстановке. Непривычно смотрелись на пустующие кресла в зале аэровокзала, когда большая семья расположившись на полу, они спали, укрывшись национальными халатами. Пристроив свой чемодан в камеру хранения, я стала изучать окружающее пространство. Вокзальное здание было небольшим, на одном из кресел я увидела местную газету, попыталась прочитать, буквы на кириллице, но ни одного узнаваемого слова не нашла, неизвестный язык мне показался очень сложным и труднопроизносимым из-за большого количества согласных букв. И тут до глубины моего сознания дошло, а как же мне учить туркменских детей, значит нужно будет изучать местные традиции и язык. Эти рассуждения не вызвали энтузиазма, ведь я же собиралась здесь картины рисовать.
Время тянулось медленно. Выйдя из здания, сразу вступаешь в другую, воздушную среду, вдыхаешь этот непривычно теплый и влажный воздух, и начинаешь физически ощущать, как жара, поднимающаяся откуда-то снизу, от земли, от асфальта, окутывает полностью твоё тело. Но Ашхабадская ночь оказалась неожиданно красивой, и мои первые чувства восприятия – это восторг от огромного и бесконечного небесного пространства, цвета тёмной «берлинской лазури», с разбросанными, светящимися звёздами и висячим полумесяцем. К восторженным чувствам добавился цветочно-сладкий запах, разносимый каплями шумных фонтанов.
Картина волшебной восточной сказки была бы неполной, если не сказать про главных, и не совсем сказочных персонажей. Кошки – они были везде, они бродили, лежали, ползали, двигались по балкону здания, пластично изгибаются и трутся тебе об ноги. Позже я узнала, а вернее, в полной мере прочувствовала на себе, что такое дневная жара и, почему кошки «оживают» ночью».
Часов в шесть утра к зданию аэропорта стали подходить люди, появилось транспортное движение, громко раздавался голос диктора, который объявил на двух языках о моём дальнейшем рейсе. Самолёт оказался таким маленьким, типа «кукурузника», в него долго загружали какой-то груз, а затем зашло несколько пассажиров. Я пристроилась к окну, чтобы получше рассмотреть здешние пейзажи, но каково было моё разочарование, ведь никаких пейзажей нет! Линия горизонта и пустынная, потрескавшаяся земля и так, до бесконечности. Я спросила у дедушки, который сидел рядом: «А как в Небит-Даге?». В ответ прозвучало: «Также, доченька, также». Ну, всё, подумалось мне, вместе со слезами реальности
Наш самолёт совершил в каком-то месте посадку, а мне было удивительно, что нет никаких признаков местного вокзала, никакой асфальтированной дорожки, и самолётные колёса катились и остановились прямо на этой пустынной земле. Пока разгружали ящики и мешки, нам разрешили выйти, потому что в самолёте становилось невыносимо жарко и душно. О, ужас, мои шпильки красивых белых туфелек сразу воткнулись в потрескавшуюся глиняно-песчанную почву, тело обдало обжигающим жаром, а ветер с мелкой песчаной пылью, поднимая юбку, царапал кожу, лез в глаза, рот. К самолёту подошли военные, в совершенно необычной форме, в шортах, больших панамах, в темных очках, наподобие таких, я видела на карикатурных рисунках про американских империалистов-захватчиков где-нибудь в Африке.
Небит- Дагский аэропорт, в виде одноэтажного домика, встретил меня большим транспарантом: «Хош гелдиниз» («Добро пожаловать»). Перед глазами была грустная картина, ни зелени, ни клумб с цветами, ни фонтанов во всём видимом окружении не наблюдалось. Никакой тебе трассы или дороги до города, прямо по пустыне, нас, несколько пассажиров, повёз бесплатно и без билетов небольшой автобус, позже узнала, что это вахтовый транспорт нефтяников. И даже про остановку никто не спросил, всех высадили на конечной, около гостиницы.
(Продолжение следует