История – реальная. Можете верить, можете не верить.
Как говорил Полиграф Полиграфович Шариков, воплощение западной демократии, «в настоящее время каждый имеет свое право».
История эта произошла со студентом исторического (извините за каламбур в стиле Воланда-Берлиоза) факультета одного из столичных вузов неким Никитой Зубрилиным.
Я его лично не знаю, но мне ее поведал друг Зубрилина, Петя Вишенкин, который тоже участвовал в этой истории и который потом перевелся из того вуза в наш, в МГУ. Но это все, так сказать, «предварительные ласки».
История такая. Излагаю.
Никита Зубрилин полностью соответствует своей фамилии. Он очень старательный студент, все всегда учит, посещает все занятия и так далее.
Даже внешность у него соответствующая: худенький, в трогательных очочках, голос тихий, свитерок с оленями.
Таких наши студенты называют «пылесос-грызун».
Петя Вишенкин, наоборот, все время болтается, как пластик в Атлантике, где-то вокруг трояка, то безнадежно низвергаясь в двойки и незачеты (в его терминологии: «ад параши»), то, дрожа всем организмом от неимоверного интеллектуального напряжения, потягиваясь до четверок.
Петя – крупный, полный, розовощекий, везде при любой малейшей возможности тут же арендует самокат, потому что ходить пешком – это «мучительно стачивать копыта».
Так вот. Друзьям предстоял экзамен по истории России.
Экзамен, так сказать, итоговый: то есть по ВСЕЙ истории России, с древнейших времен до наших дней. Кошмар. У них, и студентов-историков, это называется так: рассол «Клюкасол».
«Клюкасол» в качестве аббревиатуры значит: Ключевский, Карамзин, Соловьев.
Накануне экзамена, за два дня до его проведения, в июне-месяце, друзья долго зубрили историю где-то в Сокольниках.
Природа безнадежно диссонировала с предметом зубрежки.
Лето стояло чудесное. Зеленая, всех мыслимых и немыслимых оттенков зеленого цвета листва, и текстура – от малахита до фетра.
Страстно взъерошенный одуванчик солнца. Голубоглазое до сладкого обморока небо.
А тут – даты, даты, даты, цифровые могильники, уходящие к безнадежному горизонту прошлого.
Под вечер, когда яичница заката из янтарно-желтой стала большевистски-кумачевой, друзья пошли к метро.
- У тебя «Тройка»? – спросил Вишенкин.
- «Тройка», а у тебя?
- Тоже самое. Только…
Петя Вишенкин стал судорожно шарить по карманам. Этот лихорадочный автошмон продолжался минуты две.
Наконец Петя замогильно вздохнул:
- Нету… Сюда же я ехал – было. Блин!.. И еще сто рублей на ней оставалось…
- Потерял?
- Потерял… Блин!
- Конечно, ты же на самокате весь день вокруг пруда гонял, как Шумахер в делирии. Вот и посеял.
- Блин!.. – продолжал убиваться Вишенкин.
- Ладно, не вырубайся, Вишневый Сад. У меня ровно две тысячи на «Тройке». Укатаемся.
- Блин!..
Зашли в метро. Первым прошел турникет Никита:
- 1946 осталось… - он протянул карточку Пете.
Петя прошел:
- 1892…
- Живем.
На эскалаторе Зубрилин вдруг как-то внимательно-просветленно посмотрел на Вишенкина:
- Петь…
- Чего, Никит?..
- А что было в 1946-ом году?
- Да ничего особенного… Война кончилась.
- Война в 1945 кончилась.
- Я в курсе. В 46-ом ничего не было… Так, по мелочи…
- Ничего себе мелочи… А открытие первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН в январе-месяце?
- Ух ты!
- А казнь Власова первого августа?
- Какого Власова?
- Генерала Российской Освободительной Армии, Андрея Андреевича.
- Не знал.
- А запуск в СССР, если не ошибаюсь, в декабре первого ядерного реактора, первого, кстати, в Европе… Ладно. Давай теперь про твой 1892-ой.
- Вообще не в курсАх… Мутная тема. Год как год, типа нашего.
- Сам ты мутный, Петь. Мутный и темный… Наш год еще знаешь как в историю войдет… Вместе с нами. Да мы с тобой…
- Согласен.
- Кока-колу любишь? Запрещенную в России…
- Ну, так… Раньше любил, а теперь вдруг резко разлюбил. На всякий случай. Я теперь «Добрый кола» очень люблю. Намного больше, чем Кока-колу. Правда. А что?
- Да так, ничего. Просто Кока-кола появилась в 1892-ом году.
- Надо же. А я думал, при Хрущеве. Он же ее, вроде бы, первым пробовал в Сокольниках…
- Ну, мезозой… Так… у нас проезд в метро каждый раз минус пятьдесят четыре рубля. Значит дальше -1838… Ну, это просто, в Киеве открыт Институт благородных девиц… 1784… Основание Владикавказа и прочее… 1730… Упразднение Верховного тайного совета Анной Иоанновной… 1676, 1622, 1568… Прекрасно. Петь?
- Ау…
- Едем до Саларьева, по дороге вспоминаем даты. Потом выходим. Я кладу пятьдесят рублей на «Тройку». Или тридцать… и мы идем по другим датам. И завтра то же самое. Мне папа мой еще, если надо, денег положит. Он ради моего образования не жадничает. Согласен?
- А насчет поесть?
- Устроим.
- Согласен.
Ребята экзамен сдали. Петя Вишенкин – на три, чем был более чем доволен, Никита Зубрилин – на пять.
Почему вдруг я вспомнил эту историю?
Все просто. Пару месяцев назад я приложил «Тройку» к валидатору и вдруг увидел: «1965». Год своего рождения.
Год, когда Хрущев сменился Брежневым.
Когда в пандан мне (шутка) родились полные антиподы Медведев и Порошенко.
Когда вышло постановление Совета министров СССР о бесплатной выдаче молока рабочим и служащим.
Когда Сингапур, наконец, был провозглашен республикой.
Словом, так.
Раньше пел замечательный советский певец Юрий Антонов: «Летайте самолетами Аэрофлота, живите налету».
А сейчас мы с вами опять давайте (без принуждения) дружно и по-советски споем: «Катайтесь поездами метрополитена, учите историю».
Согласен, это получается не очень складно.
Хорошо. Можно так: «Катай в метро, историю учи». Вот тебе и мем.