Глава 32
«ОТДАТЬ ШВАРТОВЫ!»
– Мы здесь! – раздалось издалека.
На соседнем корабле в темноте мелькнули силуэты Эмира и Макса.
– Не вздумай пикнуть! – над самым ухом прошипел Мотыль.
Фотограф мгновенно, словно летучая мышь, выпорхнул с палубы и снова больно сжимал мою руку.
– Где Шурка?! – вырывалась я.
– Отдыхает твой Шурка, – ослабил хватку Мотыль.
Переведя взгляд на корабль, я увидела, как Морозов висит, двумя руками взявшись за борт, а потом, наконец отцепившись, со стоном падает на землю.
– Шурка! – бросилась я к нему. – Ты цел?!
– Пустяки, колено зашиб, – проговорил Морозов.
– Он ударил тебя?
– Тихо, Натаха, потом расскажу, – прошептал Шурка.
– Что стряслось? Что у вас там?! – бежали к нам Алимов и Брагин.
– Ногу подвернул, неудачно прыгнул, – сдержанно пояснил Морозов.
– Мда-а-а... Ну дела. Придется здесь ночевать, – оценил ситуацию Макс.
– Давайте тогда на ночлег устраиваться, хоть пару часов поспать надо, прежде чем в обратный путь собираться, – предложил Эмир.
– Ладно, – кивнул Морозов.
– Ты прямо здесь спать будешь? – обеспокоилась я.
– Под днище залезу, там теплее, – ответил Шурка и, следя за прогуливающимся в отдалении Мотылем, добавил: – Парни, Натаху только от себя не отпускайте.
Ночь на корабле-призраке выдалась не из легких. Мне все время казалось, что по палубе кто-то ходит. И я не сомкнула глаз, скорчившись на полуистлевшем деревянном настиле. Макс с Эмиром устроились поблизости, как просил Шурка, а Мотыль занял капитанскую рубку.
Я с трудом дождалась, когда первые лучи спасительного солнца наконец озарили мертвую землю. Поспешно спустившись с палубы, я заглянула в пробоину под кораблем, где ночевал Шурка. Услышав мои шаги, он тут же проснулся.
– Как нога? – подобралась я к нему.
– Да все так же, – с трудом пошевелился Морозов.
– Он ударил тебя? – пыталась я снова выяснить произошедшее.
– Саданул по колену прутом каким-то железным, – признался Шурка. – Я здесь останусь, а вы за подмогой идите.
– Ни за что тебя одного не оставлю! – запротестовала я.
– Это приказ! – в голосе Шурки прозвучали интонации Кальмарова.
– Как нога? – заглянул под палубу Эмир. – Идти сможешь?
– Не-а, – мотнул головой Шурка.
– Мы тогда в лагерь, Кальмарова оповестить надо, – поспешил Алимов.
– Ага, Натаху с собой возьмите, – крикнул ему вслед Шурка и улегся поудобнее.
– Не страшно одному тут подыхать? – послышался голос Мотыля.
– Не известно еще, кто из нас первый сдохнет, – приподнял голову Шурка.
...По дороге в лагерь меня не покидали размышления о том, как же все-таки недружелюбно встретило нас Аральское море, к которому мы так долго стремились. Никогда в жизни я не представляла, что брошу одного в пустыне Шурку – без воды, с больной ногой. Силы стремительно покидали меня, и дорога казалась непреодолимой, было тяжело дышать, а в носу неприятно щипало от поднятой ветром соляной пыли.
Где-то на половине пути на горизонте обозначились чьи-то фигуры. Неужели еще какие-то безумцы решили наведаться на кладбище кораблей, промелькнуло в моем готовом вот-вот отключиться сознании.
– Это же Кальмаров! – закричал Эмир. – Смотри, руками машет, заметил нас!
И мы обрадованно ускорились навстречу своим спасителям.
– Ёлкина вошь! Куда пропали?! – выкрикнул, поравнявшись с нами, Кальмаров, он выглядел одновременно испуганным и возмущенным.
– Морозов ногу покалечил! – сообщила я.
– Как покалечил? Я не давал такого приказа! – выпалил Кальмаров и горестно добавил: – О горе мне! Лучше бы я сам ногу покалечил еще до того, как меня сделали руководителем экспедиции, сейчас бы наслаждался на больничном в компании колбасы и борща.
– Где же он?! – всплеснула руками Татьяна Ивановна.
– Под кораблем, – ответил Эмир.
– Под каким еще кораблем?! – недоумевал Кальмаров.
– Под заброшенным, – уточнил Брагин.
– Идем! – скорбно ссутулился Григорий Семенович, напомнив в этот миг Моисея, бредущего по Синайской пустыне.
И экспедиция гуськом потянулась к кораблям. Колонну замыкали Брагин со студентами. Рядом устало тащился Мотыль, страшно недовольный своими скитаниями и наверняка уже пожалевший, что травмировал Шурку. Прихрамывала, жалуясь на свежую мозоль, Татьяна Ивановна. Салтыков отрешенно семенил, ведомый огромным рюкзаком, вслед за руководителем.
Вскоре перед нашим взором снова восстали призраки, под одним из которых все так же недвижимо лежал Шурка.
– Ребята... – счастливо улыбнулся при виде спасителей Морозов. – Вы быстро...
– Не двигайтесь! – кинулась к нему Татьяна Ивановна. – Вдруг у вас перелом!
– Завхоз, расстилай палатку! – скомандовал Кальмаров.
– Зачем это? – удивленно приподнялся Шурка.
– Транспортировать тебя будем, – пояснил Григорий Семенович.
– Кудыть? – растерянно моргал Салтыков, вытащив из рюкзака сложенную брезентовую палатку. – Кудыть расстилать-то?
– Шевели колготками, держи давай! – нетерпеливо толкнул его Мотыль.
Бросив палатку на землю, парни вызволили Шурку из убежища.
– В Коктем придется возвращаться, – глядя на обездвиженного подопечного, размышлял Кальмаров.
Брезентовое полотнище с помещенным на ней Морозовым было поднято кверху, и наша процессия двинулась в путь.
– Красота! – довольно озирался по сторонам Шурка. – Никогда еще не ездил, как фараон!
– Молчи, недоносок, одни проблемы с тобой, – буркнул Мотыль.
– Стойте! – неожиданно сообразил Эмир. – Развернуться надо в сторону моря.
– Смысл? – вопросительно изогнул бровь Кальмаров.
– Сядем на рыболовецкое судно и до Коктема. Вплавь-то легче, чем сейчас двадцать километров по Аралкуму тащиться, – предложил Алимов.
– А там что, судна есть? – взволнованно поинтересовалась Татьяна Ивановна.
– И судна, и утки! – довольно заржал Мотыль.
– Я не первый раз по морю в деревню добираюсь. У меня же девушка живет в Коктеме! – проговорился Эмир.
– Предложение одобряю, – согласился Кальмаров. – Тем более у нас тут целый лазарет уже.
– Какой еще лазарет? Этот туберкулезник, что ли? – скользнул недоверчивым взглядом на кашляющего Бронислава Мотыль.
– Сами вы туберкулезник! У него аллергия с температурой! – бесстрашно вступилась за Добронравова Вика.
– Дергай булками, красотка, не отвлекайся! – бросил студентке Мотыль.
– Ты как с девушкой разговариваешь, скотина?! – сверкнул глазами Добронравов.
– Ох, проучил бы я тебя! – раздосадованно проговорил Мотыль. – Но не хочу два трупа тащить. Один боров этот чего стоит.
– Отставить разговорчики! – резко выпрямился, схватившись за спину, Кальмаров.
– Спина?! – обеспокоенно остановился Салтыков. – А примочки-то мои не стали делать?
– Изыди со своими примочками! – рассерженно отмахнулся Кальмаров.
– Значить, не стали на ночь мочу привязывать? – настойчиво бубнил завхоз.
– Эй, уринотерапевт, тащить помогай уже этого золотушного! Жрать хочется и выпить бы чего-нибудь, не пил сутки, – облизнул пересохшие губы Мотыль.
– Точно! – снова встал Салтыков, вытащив из сумки две помятые пластиковые бутыли. – Вот, пей!
– Моча? – недоверчиво скривился Мотыль.
– Вот те крест вода! В городе набирал ешшо! – заверил завхоз.
– Воду экономить! – наказал жаждущим Григорий Семенович. – Чтоб всем хватило.
– Лакаем по капле! – жадно припал к бутылке Мотыль.
...Где-то через час мы наконец достигли моря – пустыня отступила и перед глазами раскинулась бескрайняя акватория, уходящая далеко за горизонт. На берегу появились небольшие кустарники. Волны безмятежно набегали на отполированный песок, оставляя на нем черные косы водорослей.
Метрах в тридцати от берега было пришвартовано рыболовецкое судно, а чуть левее виднелась баржа с мешками.
– Чем это они банчат, интересно? – прищурился на груз Мотыль.
– Рыбой, – не глядя, бросил Кальмаров.
– В мешках-то рыба? – недоверчиво проговорил фотограф.
– Рис везут из Богена, – вставил Эмир и, заметив людей на судне, подбежал к ним с громким приветствием: – Мустафа, Ибрагим! Ас-саляму алейкум ва-рахмату-Ллахи ва-баракятух!
Что означало «Мир вам, милость Аллаха и его благословение!»
На палубе показался среднего роста худощавый мужчина в черной куртке и надвинутой на глаза шапке. За ним выглянул юноша, одетый точно так же. Алимов что-то долго объяснял им, указывая на нашу экспедицию. Рыбак постарше с опаской смотрел на нас, а потом наконец кивнул.
– Это рыбак Ибрагим и сын его Мустафа. Они здесь всегда рыбачат, – вернулся к нам Эмир. – Живут в Коктеме, уговорил подвезти нас. Тащите раненого!
– Осторожнее! – ахнула Татьяна Ивановна, когда увидела, как Шурка чуть не грохнулся с поднятых носилок.
Мокрые по пояс парни пытались затащить Морозова на палубу.
– Погодите, ребята, я сам! – сопротивлялся Шурка.
– Заглохни! – горячился Мотыль. – И так пупок тут с тобой надорвал, не рыпайся! Знал бы, так пнул посильнее, чтоб уж точно перевозка не понадобилась.
– Кого это пнул? – насторожился Эмир.
– Да пошутил я, – живо отмахнулся Мотыль.
– Так это ты его покалечил?! – догадался Брагин.
– Да не трогал я его! – огрызнулся фотограф. – Нужен мне ваш недоносок.
– Руку давай! – скомандовал Шурке забравшийся на палубу руководитель экспедиции.
Подтянувшись с помощью Кальмарова, Морозов оказался на корабле.
– Вперед! Алга! – крикнул Ибрагиму Эмир.
И мотор, послушно рыкнув, начал шумно набирать обороты.
– Сто-о-ой! – взревел сквозь грохот Кальмаров. – Завхоз где?!
На берегу, ссутулившись и сложив руки на животе, прощально взирал на отплывающих Салтыков.
– А я не пойду, я плавать не умею! – испуганно затараторил он. – У меня аквафобия.
– А у меня идиотофобия! Жду! – гневно выкатил глаза Григорий Семенович. – Рыбам скормлю – будет у тебя ихтиофобия.
Салтыков, послушно закатав брюки и обнажив угловатые синюшные колени, снял ботинки и, высоко держа их над головой, направился к нам...
– Отдать швартовы! – удовлетворенно пересчитав участников экспедиции, провозгласил Кальмаров.
И корабль, скользя по волнам, пустился в путь.
Продолжение следует.