С Красноармейской переходим к Бессарабке и мы уже на самом Крещатике. Какие тогда там росли мощные каштаны!.. В апреле они выпустили свои листья, а цвести только готовились. Но каштаны даже без «свечек» радовали глаз первой, самой сочной зеленью. Мы не однажды возвращались домой через Крещатик, и каждый раз картинка зеленой, главной улицы Киева впечатывалась в мою память, привнося новые оттенки. И кругом люди, люди...
Наш Серега после этих проходов по Крещатику самым первым из нас обратил внимание на центральный киевский гастроном и отдал ему должное:
- Какая там колбаска продается!..
Я таким практичным, как он, не был. Но после его информации заходил туда тоже, ради интереса. Ну, как – зашел, посмотрел и вышел. А он-то однажды принес домой ту самую колбасу... В общем, каждый из нас за месяц, который провели в репетициях, получил свои впечатления: кто радовался красоте города, кто колбаску обнаружил, а кто никак не реагировал. Не помню никаких восторгов от других моих соседей по комнате. Но в нашем возрасте мы были не склонны к анализу, просто жили, как обычные студенты.
Не уверен, что в памяти моих ребят остались хоть какие-то живописные подробности о студенческой жизни, и, в частности, о том апреле, про который мой сегодняшний рассказ. Но я пишу об этом без всякого осуждения, потому что каждому свое. И еще – нет похожих людей: может, они помнят в самых ярких красках совсем другое, на что я никогда не обращал внимания. Поэтому лучше о том времени я вспомню скромно, без ярлыков, и пойду дальше.
Наступило первое мая.
Накануне нам выдали спортивные костюмы из простого трикотажа, но ярко-красного цвета. Почему красного?! А потому, что гражданские авиаторы принадлежали к спортивному обществу «Спартак», и мне, убежденному поклоннику «Динамо», пришлось облачиться во вражеские цвета...
Кроме костюмов нам выдали и одноразовые пропуски, чтобы пройти все милицейские кордоны, перед тем как попасть на Крещатик. И вот именно в таком виде, готовом к употреблению, мы из дому отправились на демонстрацию.
Добрались до площади Ленинского комсомола (кто ее в таком названии сейчас вспомнит, когда она теперь Европейская?..) и оттуда первой колонной пошли к Киевскому горисполкому (еще одно раритетное название нынешней мэрии). Первомайская демонстрация начиналась с нашей «тихой води». Да, тогда мы ходили в том направлении, к бульвару Шевченко. Подошли к длинной трибуне...
Мне, к сожалению, не выпало стоять в ближних к трибуне рядах, но все же одно преимущество у меня имелось: я расположился в центральной части нашего каре, поэтому мог разглядеть трибуну и людей, стоявших на ней. Никого я там не узнавал, кроме, конечно, Владимира Щербицкого, но лица у всех с правительственной трибуны, без исключения, были довольные. Еще бы, почему бы при всем честном народе не растрогаться и показать, мол, и нам ничто человеческое не чуждо? Тем более, под такое «умилительное»:
Та вода кохання, чиста, як світання.
Хто не пив цю воду, не кохався зроду!
Выступили мы хорошо, сказались частые тренировки в последние перед демонстрацией дни. Нам поаплодировали, и наша разногендерная «коробка» расслабленно отправилась к бульвару Шевченко, где развалилась на части, группы и отдельных персон. Праздник закончился, будто его и не было. Мне кажется, что я о далеком празднике вспомнил чуть ли не впервые за прорву времени, прошедшего после него.
Наверное, этот эпизод не мог долго занимать наши умы. Что в нем такого было, кроме хлопот? Это сейчас я раздумывал и писал, то понял, сколько хорошего осталось в моей памяти, если с удовольствием погрузился в апрельские дни семьдесят третьего года и фактически прожил их заново...
Собственно говоря, все последующие события в студенческой жизни с квартирой на бульваре Лепсе больше никак не пересекались. Мы там только ночевали, а всей душой были привязаны к жизни в своих учебных группах. Я готовился к стройотряду, и для будущих строителей предусмотрели сдачу экзаменов раньше сроков начала сессии. Это для того, чтобы мы скорее отправились «на стройки народного хозяйства».
Пожалуй, «досрочная» сдача экзаменов выглядела даже почетнее, чем сдача в срок. Но кто смог сдать экзамены досрочно, да чтобы успешно, если их нужно сдавать почти бегом?! То есть, через два дня на третий, а иногда и на второй? Таковые все же нашлись, но как раз я к чересчур бойким не относился. И, сдав первый экзамен в группе тех, кто готовился в стройотряд, последующий не сдал.
Помню, что взяв билет по физике и глянув в него одним глазом, я ужаснулся, увидев одно из пугающих меня названий, затем перед экзаменатором обескураженно положил билет на стол и вышел, потупив голову. После этого провала я больше не экспериментировал, а, влившись в свою основную группу, постепенно, раз за разом, сессию сдал неплохо и даже чуточку быстрее, чем мои товарищи по комнате.
Я уже знал, что на втором курсе буду жить в общежитии. Собственно, в мае и июне я больше пропадал там, возле своих знакомых ребят, и мало что осталось у меня в памяти от жизни на бульваре Лепсе у Марии Исааковны. Мы еще могли вечерком стоять на балконе и не «злостно» покуривать, посматривая на проходящих внизу по-летнему одетых людей, да провожая взглядом катящиеся автомобили. Бульвар и близлежащие улицы радовали нас своей молодой листвой, а вечернее солнце не обжигало наши физиономии. Но это последние штрихи из нашей совместной жизни на бульваре Лепсе.
Мои приятели сдавали экзамены без катастрофических провалов, сдавали по графику, ибо никто из них не собирался летом бить трудовые рекорды в стройотрядах, а рассчитывали мирно отгулять дома положенные каникулы. Так и вышло: я съехал с квартиры раньше, а все остальные вслед за мной через несколько дней. Наши дороги разошлись, но не навсегда.
С Володей мы, как старые одноклассники, оставались дружны и нередко встречались, как в институте, так и дома, когда прилетали к родителям на каникулы. С Сергеем мы учились на одном курсе мехфака, поэтому волей-неволей, но все же встречались в институтских коридорах, переходах и возле лекционных залов. А встретившись, тихо, по старой памяти, беззлобно обзывали друг друга «крахом» и, улыбнувшись, расходились по своим делам. Саню я больше никогда не видел. Вообще... Как больше никогда не приходил к Марии Исааковне на бульвар Лепсе.
Я долгое время не бывал в районе Отрадного. Точнее, в той его части, где провел свой первый студенческий год. Только однажды, уже в этом веке, меня пригласили в ресторан «Українські страви», что на проспекте Чубаря, ан, нет, ныне вовсе не Чубаря... На проспекте Отрадном! Ресторан от места моего проживания в студенческие годы оказался совсем недалеко.
Вот после этого мне вздумалось при удобном случае обойти бывшую свою сторонку, и случай подвернулся. Мне по какой-то причине пришлось подъехать к своей альма-матер, а когда я оказался там, то вспомнил о своем плане. От авиационного университета добраться в мой старый район обитания труда не составило – пять минут на автомобиле и я на месте.
Что там? Деревья вымахали, как на бульваре, так и на всех главных моих улицах. Кинотеатр «Отрадный» в честь города побратима Киева переименовали в кинотеатр «Тампере», но новое название его не уберегло от катаклизмов непростого времени: сейчас он разрушен до неузнаваемости, от него осталась всего лишь бетонная коробка с пустыми глазницами выбитых окон. А что можно было ожидать? Сегодня не время таких кинотеатров.
Вот парк превратили в настоящую зону отдыха. Здесь всё стало «по-богатому». Честно скажу, парк «Відрадний» радует глаз. Разительные перемены... Но это уже не мой старый, запущенный сад, который выглядел естественно и мило своей патриархальностью. Там нынче и деревья другие, хотя в стороне от торных цивилизованных дорожек мне попались с парочку «наших» яблонь с покрученными стволами.
Нет многих магазинов моей поры, здесь сейчас другие торговые точки. Исчез за ненадобностью и переговорный пункт. Я только могу представить, скольких людей не стало за прошедшее время...
Осталась всего лишь память про дом номер восемьдесят семь и ту самую одиннадцатую квартиру. Только нет бульвара Лепсе, теперь это бульвар Вацлава Гавела. И там живут другие люди, к которым бессмысленно было бы обращаться, чтобы зайти в тот подъезд и в ту квартиру. К чему? Возвратиться в молодые годы?
Правильно – это воспоминание нужно отпустить и продолжить жить по возможности счастливо. Зачем в том ковыряться? Да, так и будет, пойдем дальше, прочь печаль!.. Впрочем, я давным-давно так и поступил. И никакие воспоминания о давно прошедших днях не будоражили мою память и мою душу: они были покойны...
Почему же я иногда туда приезжаю, прохаживаюсь по старому району, стою у знакомого дома и ищу глазами балкон на четвертом этаже? И не пойму – зачем я это делаю...