Помню, родители мои были необыкновенно гостеприимны. Дверь была всегда открыта, замок (весьма символический) имел намертво зажатый язычок, чтоб не захлопывался. Так что, у нас был на самом деле «открытый дом».
Однажды к нам постучалась цыганка и попросила воды. Само по себе это звучало глупо: подняться на пятый этаж без лифта, чтоб попросить попить! Но и это никого не смутило: цыганку пригласили в дом, посадили, напоили и накормили не только ее, но и привязанного к ней щалью ребенка неизвестного пола, дали кучу ненужных детских и недетских одежек.
Охреневщая цыганка забыла что-то украсть или даже погадать и ушла с миром. Правда, потом отец предрекал, что она высматривала, что есть интересного в квартире и попозже вернется со всем здоровым цыганским коллективом. И на всякий случай врезал еще один замок. Но – обошлось: то ли им было лень переться на последний этаж без лифта, то ли ничего стоящего в нашей квартире цыганка не заметила. Да у нас и не было ничего такого. Ковер, телевизор – но это все тяжести, привлекающие внимание, но - попробуй унеси, когда кругом такие же доброжелательные соседки, и страшно любопытные к тому же.
Мне, тогда еще школьнице, такой порядок не всегда нравился: заходили без предупреждения соседки, приставали с дурацкими вопросами насчет учебы, отметок и жизненных планов: куда мол, пойду учиться после школы. До «после школы» было еще лет пять, так что, я могла свободно отвечать, что стану космонавтом. Или учителем. На выбор. Это, собственно, никого не интересовали, просто, так полагалось, в разговоре с ребенком. У меня, слава Богу, была уже отдельная комната, в которую я и удалялась. Но какая-нибудь любопытная дама могла заглянуть ко мне и заметить: « как у тебя тут хорошо!».
А однажды, вернувшись из школы, я обнаружила за столом в гостиной постороннюю женщину. Она сидела за столом, покрытом ковровой скатертью по тогдашней моде, и ела вишни пересыпанные сахаром, из большой стеклянной миски. А рядом со столом расположился маленький ревущий ребенок на горшке, на которого она не обращала внимания. «Ты к кому?' - спросила дама, не отрываясь от вишни. «Я здесь живу» - обалдело сказала я. « А, тогда ладно, твоя мама сейчас придет» - сказала она, доедая ягоды, что меня особенно взбесило: я вчера специально оставила эту вишню, купили ее немного – ранняя, дорогая, и я пересыпала ее сахаром, чтоб сьесть, когда вернусь после школы, и уже превкушала, как буду пить обалденно вкусный сок!
А она взяла и все сожрала! Вернулась от соседей мама, и я ей высказала претензии: « А почему она ест из всей миски, на блюдечко положить не может? Чтоб и другим досталось!»
-Тише, тише! Это бедная женщина, она приехала к соседям, ну из другого подьезда, со второго этажа, знаешь? А они в отпуске, вернутся только завтра. Вот я ее и пригласила к нам, куда ей деваться.
- А соседи этих соседей не могли ее позвать к себе, нет? Это же другой подьезд да еще пятый этаж!
- Ну, их не было дома, а другие не захотели помочь, такие черствые люди!
- Может, они и черствые, но я не могу обедать за столом рядом с ребенком на горшке! Я кухне есть буду! – бунтовала я.
Когда отец вернулся с работы, он тоже, как-то, радости не проявил, правда, поздоровался, поел на кухне и ушел в спальню, прихватив книгу. Он тоже был зол: он любил после работы переодеться в домашнее, пообедать-поужинать, глядя в газету и телевизор. Телевизор нам на сегодня не светил: он стоял в гостиной, где на широком диване расположилась дама с ребенком. Вишню она доела, скушала пару тарелочек борща и расположилась на диване смотреть телевизор.
Тут кажется, до мамы дошло, что она, пожалуй, погорячилась с гостеприимством: квартира наша была так называемая «распашонка» - из спальни родителей и моей комнаты надо было проходить через гостиную. Мой младший брат тоже вернулся из детского сада, он обычно спал как раз на диване. И что теперь? У меня в комнате была одна кровать, к тому же, я делала уроки. У родителей в спальне тоже стояла одна кровать. Раскладушки у нас не было. Побегав по соседям, мама торжественно внесла раскладушку. Вот только, куда ее поставить? Родительская спальня была вытянутой в длину и узкой, моя комната вторую кровать исключала – не поместилась бы. Брат спать со мной в одной кровати отказался наотрез. Отец отказался спать втроем с женой и сыном.
Словом, скандал. А к тому же, ребенок лет полутора, не переставая орал: то ли устал, то ли, ему не понравилось в чужом доме, к тому же, телевизор орал: дама смотрела фильм, а дитя его заглушало, вот она включила погромче. Отцу надо было в шесть утра вставать, а кто где спит, было еще неясно. Идти спать к соседям и я, и брат, дружно отказались. Словом, к ночи мама уместила раскладушку в своей спальне, отодвинув, трюмо, отец демонстративно захрапел, повернувшись к стенке. Дама выключила телевизор и пошла на кухню выпить чайку перед сном. Мама составила ей компанию. Они чаевничали на кухне, отец так и не заснул: он привык тоже попить чайку перед сном, почитать газетку, посидеть с ней в туалете и покурить: в комнате он никогда не курил из-за детей. А сегодня ему надо было одеться, сидеть с незнакомой теткой и, любезно беседуя, пить чай, да еше и покурить никак: ребенка с горшком для разнообразия, посадили в туалете. Только вот туалет у нас был совмесщенный с ванной.
Я легла с нечищеными зубами, что меня тогда совсем не расстроило. Отец ворочался в спальне, не силах заснуть. Мать скрывалась в кухне с приезжей дамой, предчувствуя неприяный разговор в спальне.
Ребенок орал с перерывами, но всю ночь. Я заснула, натянув на голову одеяло.
Невыспавшийся отец поднялся в половине шестого, халаты тогда были не в ходу, и ему пришлось одеться: то есть, в военную форму с портупеей, в таком виде проникнуть в ванную мимо заснувших наконец гостей и умыться, сьесть наскоро бутерброд и уйти, наконец, на работу.
Я встала позже, дама с ребенком еще спали, мы с мамой поели в кухне, потом она разбудила гостью и тоже ушла: надо было вести в детский сад моего брата. Я сбежала в школу, хотя было еще рано.
Когда я вернулась, дама была еше тут! Мама на работе. Тетка хозяйничала в нашей кухне, варила какую-то кашу, ребенок – на горшке! – сидел тут же. Поесть не было никакой возможности. Впрочем, когда я заглянула в холодильник, оказалось, что гостья слопала колбасу. Всю! А я как?! Я цапнула кусок хлеба, положила сверху масло и посыпала сахаром. Вкусно!
Но тут ко мне явилась гостья: «Присмотри, пожалуйста, за ребенком, а я схожу посмотрю, не приехали ли мои родственники, ладно?».
И не дожидаясь ответа, она исчезла. Ребенок немедленно заорал. Он по-прежнему сидел на горшке, словно прирос к нему и орал, как резаный. Так всегда говорила бабушка: «орет, как резаный».
Мамы не было. Тетки тоже. Я подумала, может, дать этому ребенку кусок хлеба с маслом, но кто его знает, а вдруг ему еще такое не дают, кто его знает.
На игрушки он не реагировал.
Когда я уже отчаялась с ним, заглянула соседка: «Что тут у тебя такое, кто это так кричит, аж у нас слышно?» Я рассказала: «И вот она ушла и мамы нет. И что с ним делать, не знаю». Соседка ужаснулась: «Погоди, а давно она шла-то?»
- Да часа два будет. Может, она там осталась, у родни своей, а ребенка потом заберет?
- Или НЕ заберет. Ну вы и наивные с вашей мамой! Разве можно так, незнакомого человека в дом... Так, погоди, какие это соседи? Ага, понятно, я сейчас.
Уже через десять минут она притащила запыхавшуюся родственницу нашей гостьи.
Та отдувалась от подьема на пятый этаж и отрицала, что у нее вообще есть какие-то родственники. На парня на горшке оан смотрела с брезгливым ужасом.
Обстановка накалялась. Соседка предложила вызвать милицию. Сомнительная родствнница с энтузиазмом согласилась, видимо, боясь, что эту парочку сейчас сплавят ей.
Но тут по очереди появились сначала мама с братом, а чуть позже вслед за ней и приезжая дама.
- Ну, вот ваша родня, - с нескрываемой радостью сказала мама. – Наконец, приехали!
« Да я ее знать не знаю! – вскричала сомнительная родственница.
« А кто это? Я ее не знаю!» - в унисон отозвалась призжая.
Что тут началось! Парень на горшке орал, как заведенный. Соседка кричала про милицию и предлагала моей матери проверить, все ли вещи на месте. Приезжая дама орала, что она не понимает, почему к ней привокли эту посторонюю тетку, это не ее родня. А экс- родтвенница вопила, что она сейчас позовет мужа и выведет эту аферистку на чистую воду.
Не знаю, чем бы все это закончилось, но на самом деле на шум явился муж сомнительной роственницы из другого подьезда и тоже начал кричать: «Ты куда подевалась, я только из гаража, тебя нет дома, ключи забыл, голодный, как собака, а ты где-то бегаешь! ... О, а ты что тут делаешь?!» - обратился он к нашей гостье. «Ты откуда взялась, Татьяна?»
Дама кинулась к нему на шею целоваться, к негодованию его жены: « Я вчера приехала, а вас нету, я сидела во дворе, да еще с ребенком, хорошо вот, добрые люди приютили, спасибо им. А зато я успела сбегать в универмаг, там кофточли такие давали, мечта! И почти без очереди, всего-то час постояла» .
Мужик начал оправдываться перед женой: «Это племянница моя, Татьяна, из деревни. Ну, сестры двоюродной дочь, с мужем разошлась, я же тебе рассказывал!»
- И что, - неодобрительно огрызнулась его жена.
-Ну, я сказал, пусть приедет, потолкается тут, военных у нас в городке много, может, найдет себе кого. Только куда ж ты мальчишку притащила, - кивнул он на орущего ребенка. – Он же тебе мешать будет. Или ты думала, все сразу предьявить жениху? – совершенно, как лошадь, заржал он.
Его жена, ругаясь, тащила сумку с пеленками, ее муж – довольно тяжелый, по виду, чемодан, а сама Татьяна – ребенка вместе с горшком.
И наконец-то, стало тихо. В суете «спасибо» никто не сказал.
Но мы уже были рады сами сказать им спасибо – за то, что ушли.
- Ну ка, давай быстренько, в четыре руки, - сказала мама. И мы начали делать пельмени.
Поскольку пельмени обожала вся семья, мир восстановился сразу. И пришедший отец, слегка поварчивая, как гром после дождя, наелся пельменей и залег на любимом диване перед телевизором с газетой, под которой и заснул благолучно.
Раскладушку я оттащила к соседям и ушла делать уроки. Мама после всех переживаний мыла посуду.
Но тут в дверь позвонили. На пороге стояла Татьяна. Она плакала и спрашивала, нельзя ли ей немного у нас пожить, а то ее тетка категорически возражает против ее у них проживания. Ребенок с горшком торчал у нее подмышкой. Чемодан стоял рядом.
- Ни в коем случае! – вскричала мама. – А то и мне придется искать себе мужа, потому что мой не выдержит.
На шум выглянула соседка: «Она что, опять к тебе?! Да ты с ума сошла, у тебя не гостиница. Пусть ее родня с ней и разбирается».
Оказалось, этажом ниже притаился дядя Татьяны. Он поднялся к нам на площадку и сказал: «Ну, я же тебе говорил, что не выгорит, а ты твердишь, они добрые, да я лучше у них. Пойдем. Видишь, никакой доброты в людях нет.»
На шум выглянул отец и попятился при виде Татьяны с ребенком: « Как, опять?! Ты же сказал, что они приехали к родне!»
Дядька обиженно ворча себе под нос, забрал чемодан, племянницу и наконец, удалился.
Соседка, хохотала до слез, к ней присоединился ее муж, до поры слушавпий за дверью: «Ну надо же! Ты, дорогая соседушка, меры не знаешь, кому и когда помогать надо. Вон, через дорогу, гарнизонная гостиница, там недорого, а с ребенком на ночь, если что, устроят. Нет, ты к себе приволокла. Ты ж ее не знашь совсем! Ничего хоть не пропало?»
- Как же, - отозвалась я, - Пепельница маленькая и бусы из янтаря, из серванта.
- Ну до чего народ – жмоты! – Снова поднялся снизу дядя Татьяны. – Ну взял ребенок поиграть, так я и думал, что скандал подымут, лучше, говорю, верни. Вот ваше барахло. И он протянул бусы, пепельничку с треснувшим краем и брошку с рубином. Мамину любимую.
- Это все ребенок из серванта забрал, за стеклом же лежало?! – ехидно заметила соседка.
Снизу поднялась Татьяна: « И вот еще кофта и платок пуховый, холодно было, я укрывалась и забыла.
- Погоди, воскликнула мама, - но кофта и платок в шкафу в спальне лежали, весна на дворе, жарко же! Зачем же ты в шкаф-то полезла?!
- Ну, мне интересно было, как офицеры живут и их жены. Небогато, я вам скажу. Ни тебе золота там, платьев дорогих. Одно было там ничего, но я в него не влезла. – увидев мамин взгляд, Татьяна быстро сказала «спасибо-досвиданья» и сбежала. За ней потопал ее расстроенный дядя, говоря: «Значит, жена права была, что не хотела тебя пускать! Люди вон пустили, а ты их обобрала. Скажи спасибо, милицию не позвали.»
- А я и сказала, - буркнула Татьяна.
- Я бы на их месте замки сменил, раз ты такая шустрая.
Мама с отцом и соседями переглянулись и быстро зашли домой. Утром у нас красовался новый замок. И «язычок» на нем уже не был всегда утоплен внутрь.
Только вот свою новую шариковую ручку я так и не нашла.