Из серии «Рассказы о Еве»
Он орал на меня, как оглашенный. Его всего аж трясло:
- Где ты была! Я с ума сходил! Я не знал, куда себя деть!! Думал, что ты больше никогда не появишься!!! Ты специально меня мучила?! Да?!!
Я молчала, потому что не могла вклиниться в его крик.
- И в каком ты виде?! Ты посмотри на себя! Что это за маскарад?! Ты думала, что я тебя не узнаю, да?!
Тут он, видимо, выдохся. Потому что бухнулся в кресло и закрыл руками лицо (мне показалось, чтобы скрыть слёзы). Сказал уже тихо, сквозь руки:
- Я теперь тебя в любом виде узнаю, поняла?
После этого встал, подошёл ко мне. Его красивые глаза сменили выражение, в них вместо страдания появилась брезгливость. Он дёрнул что-то с моей верхней губы. Не глядя, отбросил в сторону, схватил пятерней что-то на моей голове (я вскрикнула «Ой!»), тоже сорвал и тоже с отвращением швырнул в сторону. Увидев в отброшенном что-то косматое, я схватилась за голову- волосы были на месте. Теперь он сказал устало:
- Загляни в зеркало, может сможешь увидеть себя. Посмотри, на кого ты похожа.
Я глянула туда, куда он указал холеной рукой. У стены стояло напольное зеркало с завитушками на раме. Его раньше здесь не было.
- Ты же знаешь, я не могу себя видеть в зеркале, - сказала я.
- Всё равно посмотри. Может, уже сможешь.
Я подошла к зеркалу. Оно было старинное, местами серебряный слой уже ободрался. Я стала его рассматривать.
- Ты не на зеркало смотри, на себя. ( В голосе досада) Видишь?
И я увидела. Не сразу, но постепенно стало проявляться изображение. Как бывало раньше в проявителе на фотобумаге проявлялась фотография. На мне был мужской костюм середины, мне показалось, девятнадцатого века. На ногах сапоги. Я попереступала ногами – мягкие. А так - вроде я как я, только существенно моложе. Он подошёл, встал рядом. Уже спокойно:
- А меня видишь?
И поскольку я промолчала, а он это понял правильно, то со вздохом добавил:
- Я себя вижу.
- Но ты и раньше себя видел.
- Ну мало ли что, проверить никогда не мешает. ( Усталость, апатия)
- Теперь начинаю видеть, - сказала я.
Мы одновременно повернулись друг другу. Серые глаза выражали надежду. Он сделал крохотное движение ко мне, я его поняла и тоже дёрнулась навстречу. И оба сразу остановились - испугались. Но потом все же решились и осторожно попытались обняться.
И у нас получилось! Тогда мы не просто обнялись, а даже положили головы друг другу на плечи. Он ведь низкий, ростом с меня, так что нам это было сделать легко. Через секунд пять отстранились друг от друга, посмотрели в глаза (в его- смешинка) и одновременно сказали:
Я: - Прогресс.
Он: - Однако.
Тут он опять будто сдулся. Уже совсем кротко спросил:
- Что ты напялила на себя?
- Не знаю. Ты же знаешь, что я не знаю, в каком облике меня отпустят к тебе.
- Долго же они тебя не отпускали. Пошли, сядем. – Он захромал к креслу.
Тут только я вспомнила:
- Что это ты так яростно срывал с меня?
Мы стали искать на ковре. Он далеко закинул. Но все же нашли. Он – усы, я - парик. Я пристроила усы себе на верхнюю губу. Они приклеились сразу. Видно, какой-то хороший липкий слой был с обратной стороны. Он встряхнул парик и протянул мне. Я перед зеркалом надела его. Поправила. Он даже расческу мне подал.( Откуда взял? В кармане носит, что ли?) Парик был тёмно-русый, каре без чёлки.
- О! У меня нос сегодня длиннее, - заметила я.
- Да, - присмотрелся он. - И это тоже.
Я всё смотрела на себя в зеркало, вспоминала, кого я себе напоминаю. А он опять заговорил возбужденно:
- Я так ждал тебя! Я теперь и там помню, о чём ты мне здесь рассказывала. Я всё записал, что вспомнил. Провалы, конечно, есть, но не такие большие, как раньше.
- Я знаю, кто я сейчас, - сказала я.
А он сказал:
- Я уже послал часть Томасу. Он сохранит. Я написал ему, что это можно будет опубликовать только после моей смерти.
Я всё ещё смотрела в зеркало.
- Ты сегодня можешь вспомнить, сколько мне осталось…- он сделал паузу, потом все же закончил - … жить?
- Помню только, что мне это помнить нельзя, - ответила я.- Ну зачем ты опять
про это?
- У меня было предчувствие.
Знала я о его предчувствиях, что я тут могла сделать?
- Я знаю, кем я к тебе появилась. Я – Гоголь.
Он поднял изогнутую бровь и усмехнулся:
- Bucephala clangula? Он есть в моём зверинце. Забавная птица. Я как раз
хотел его выпустить -здесь вроде есть такие же. Но пока он здесь, могу
показать.
- Ладно, может, и посмотрим твою птицу. Но это если нам время дадут, а
сейчас некогда. Ты же знаешь, нельзя его тратить на пустяки. Я не птицу
имела в виду. Гоголь - это фамилия. Звали Николай.
- Ник.
- Да. Он был писателем. Жил в России в девятнадцатом веке. Для тебя,
возможно, уже живет. Ты о нем слышал?
Пожал плечами. Я продолжила:
- Ну, может быть, и не слышал. Он моложе тебя. Наверное, еще только начал. Но о тебе наверняка знает. Какой у тебя сегодня год?
- Не помню.
- То есть, по-прежнему. Жаль. Он был хорошим писателем. Думаю, даже гением.
Впрочем, о таких писателях в прошлом времени не говорят. Так что он - очень
хороший писатель. Гений.
- Ну и что? – равнодушный вопрос.
- Ты не понимаешь, что это значит? – попыталась расшевелить его я.
Опять пожатие плеч.
- Это значит, что наша с тобой душа ещё и им воплощалась. Я в принципе
знала об этом, но не хотела тебе говорить, думала- не поймешь. Но, как
видишь, «Верхние» меня спровоцировали.
Я ткнула пальцем в потолок, а он опять равнодушно сказал:
- Понятно.
Да, ему это явно было безразлично. Но теперь уже, успокоившийся и вежливый, он величавым жестом показал в сторону двери и произнес иронично:
- Так это твой там саквояж, мистер Гоголь?
Я подошла к двери. Чемодан был старый, вернее, старинный. Я присела, положила его плашмя, расстегнула ремни, его стягивающие. Открыла. Он был весь забит рукописями. Взяла верхнюю, сшитую толстыми нитками. Прочитала название. Стала быстро листать дальше.
- Это же «Мертвые души»! Второй том! Он его сжёг, - представляешь! А я могу
его сейчас почитать!
- Если успеешь,- лениво донеслось с кресла. - Лучше бы ты опять что-нибудь
рассказала. Про твое время.
Но я уже лихорадочно и быстро читала. Он не унимался:
- Ты же сама говорила, что мёртвых душ не бывает, что душа всегда всё обо всех знает и помнит.
- Да, и еще что если она древняя, то может спустить сюда до двухсот человек.
- Проектов.
- Да. Способный ученик. Подробнее потом, ладно?
Мне не хотелось отвлекаться. Я уже раздвигала в сторону бумаги на его рабочем столе и усаживалась в его рабочее кресло. Положила рукопись перед собой и уткнулась в нее.
- Потом… Когда потом? - бурчал он, но я впилась глазами в станицы и переворачивала лист за листом.
- Мне очень-очень надо это прочесть, понимаешь? Я считала, что он это сжёг
потому, что понял, что второй том - лишний. Он очень самокритичный был,
понимаешь? А после его смерти придумали, что он с ума сошел, потому и
сжег. Дескать, ах-ах, там гениально было.
Он встал, подошел сзади и стал глядеть в рукопись из-за моего плеча. Через какое-то время до меня дошло:
- Ты что, понимаешь, что тут написано? – оглянулась я на него.
- Конечно,- последовал равнодушный ответ.
- Как?
- А ты никогда не задумывалась, на каком языке мы с тобой разговариваем? –
Это уже прозвучало живее.
Я оторвалась от рукописи:
- Неееет.
- А я как-то однажды задумался. И обнаружил, что здесь мне кажется, что мы говорим по-английски, а там я вообще не помню, на каком языке мы с тобой говорили.
- Так ты читаешь это все по-английски?
- По крайней мере, мне так кажется.
И пока я пыталась осознать это, он начал бормотать:
- Хоть бы всё это запомнить, чтоб потом записать... Хотя бы запомнить…
И тут Ева очнулась. У себя дома, в постели, в Сибири, зимой, в четыре утра. Первая мысль в темноте была: «Так вот что сжёг этот Том Мур! Описание наших встреч с Байроном. Испугались они там, что плюсом ко всем прочим нападкам, его ещё и сумасшедшим объявят. Спасти его репутацию перед потомками решили».
Глянув на потолок, мысленно произнесла: «А вы хотели, чтоб побыстрее? Бац-бац и в дамки?».
И немного погодя, но так же мысленно: «А все-таки Гоголь нормальный был. За рукопись - благодарю».
И еще чуть позже: «А Репин-то каков, а? Туда же, за сплетнями, поскорей картину ваять про сумасшедшего».
И еще, подумав: «И глаза ему смастерил, как Грозному».
Потом встала, пошла к столу и вручную записала все это. Просто так, на всякий случай. Вдруг пригодится.
А мне эта ее рукопись досталась по почте. Ева прислала перед тем, как исчезнуть. Но об этом как-нибудь в другой раз.
Декабрь 2023- февраль 2024.