Начался этот «великий день» с поездки с Аллой и ОК в супермаркет на Пятом километре за продуктами для завтрашнего дня рождения Аллы. По возвращению было пиво, потом легкий обед: аллочкин борщ с виски, на который пришла и ОК. Она сообщила, что вечером нас ждут в соседнем доме, у Бубновых, где она живет, на ужин и шашлыки.
Я хотел заняться делами – и тут раздался звонок: Андрей Волшебный помощник рвется в гости – с шишкой. Я сказал, что сегодня не надо (только его не хватало!).
– А я уже у калитки! – весело сообщил он.
Еще он хотел красить козырек у Бубновых – в седьмом часу вечера! Алла угостила его борщом, потом он съел пару мороженных – и мы с ним отправились к соседям (я хотел сбыть его с рук долой).
У них Денис и Эпле – жарят дрова на мангале для будущего шашлыка. Волшебный помощник начал работу с «мокрого», используя свою шишку, которую всячески рекламировал.
Я дунул первый – чтобы побыстрее отделаться и вернуться домой. И сразу понял, что перебор. Душа словно растаяла, осталось плохо управляемая бессмысленная оболочка. Эта оболочка пошла к дому, якобы, встретить группу вернувшихся из Балаклавы гостей, а, на самом деле, просто прилечь. По дороге я столкнулся с Аллой и предупредил ее, чтобы она была осторожна: очень сильно!
Гости – это Настя с Кириллом и сыном Насти Егором, и ее подруга Катя с двумя детьми. Я успел поговорить с Настей об их поездке, узнал, что они были на Инжире, что вода холодная, а виды прекрасные…
После чего я лег на достархан в саду. Включил музыку на компе... Я думал, что подготовился.
И начался настоящий бэд-трип…
Обычно даже в плохом трипе всегда присутствует что-то положительное, светлая струя в темном потоке. Но теперь все было очень мрачно, навязчиво, раздражительно. «Ладно, сейчас начнет отпускать», – ждал я. Но напрасно! Я хотел дойти до бассейна и искупаться для бодрости – но боялся не дойти, а, главное, не вылезти из него, как Моррисон. Я почувствовал легкую панику, как бывает, когда купаешься в штормящем море, и стал думать, что надо кому-то позвонить и попросить прийти. И тут же представил, как все побегут ко мне, как придет Волшебный помощник и начнет спрашивать: «Саня, да ты чо?!» Все это было нелепо…
Я полулежал, полусидел. Не было сил двинуть ни рукой, ни ногой. Ощущения и мысли были страннейшие. Я держался из последних сил и вдруг понял, что могу умереть. «Вот это смерть и есть! Допрыгался, придурок». Я много раз думал, как я буду умирать? Вот так и буду! Почему не сегодня? У каждого однажды бывает этот день, и, возможно, пришел мой… Но как глупо вот так, на пустом месте! И как это просто… Я даже обратился к кому-то: «Может, не надо?» И тут же сам ему ответил: «Ну, как хочешь, надо так надо…»
Все же я малодушно позвонил ОК, и все вышло примерно так, как я предвидел: она сразу примчалась из бубновского дома. По совести, ее и нужно считать главным моим спасителем.
– Что с тобой?!
– Не знаю, кажется, не работает сердце…
Она схватила меня за руки, потом стала щупать ноги. И то и другое оказалось ледяным, хотя я не замечал. Она стала тереть мне уши, принесла валерьянку, корвалол и нашатырь, который совершенно не подействовал, будто я вдыхал запах ландыша. Потом горячий чай с сахаром. Заодно она подняла шухер, так что постепенно пришли все женщины, пять штук! В ход пошел и нитроглицерин, благо у всех женщин были лекарства и все они знали, как ими пользоваться. Яна терла мне ноги, Алла давала советы и терла пальцы рук. Она считала, что это сужение сосудов. А как это определить? Какое давление бывает при сужении сосудов? Женщины стали решать: низкое у меня давление или высокое?
– Надо замерить давление, чтобы не навредить… – решил кто-то.
И женщины стали настаивали, что необходимо вызвать скорую. Я был против, но махнул рукой (фигурально). ОК схватила янин мобильник (на ее не было денег) и побежала с ним на перекресток – узнать у кого-нибудь телефон скорой, а потом встретить ее там. Из кухни принесли бутылки с горячей водой и приложили к ним мои ледяные ноги. Горячий чай в одной руке, бутылка с горячей водой в другой.
Сознание я не терял, хотя иногда уплывал куда-то. Но мне это не особо давали, постоянно теребя и забавляя. Я и сам порой шутил:
– Веселые похороны, был такой роман у Улицкой…
– Перестань! – кричала Аллочка. – Мы не дадим тебе умереть, не мечтай!..
Потом я долго вызванивал убежавшую ОК, чтобы она отменила вызов и возвращалась. Я просто представил, что врач скорой станет спрашивать, что я употреблял, мне придется врать, а я не хочу.
– Я готова врать за тебя! – заявила Яна.
– Он спросит: а кто ты мне? – не теряю я трезвость мысли.
– Да, и что ты скажешь? – спросила язвительная Алла.
– Я скажу: жена! – дерзко выпалила Яна.
Тут Настя воскликнула:
– И я скажу – жена!
И Алла:
– И я жена!
Я хоть умирал, но оценил:
– Пожалейте врача…
К тому же все это происходило под такой хороший блюз на компе.
За ОК пошла Яна, за Яной – появившийся Волшебный помощник. Он вел себя именно так, как я воображал, и все время повторял: «Я же говорил, надо было с табаком!» и «Этому столику больше не наливать!» – а Алла испепеляла его взглядом.
Она прилегла рядом и стала делать массаж сердца.
– У тебя сегодня новый день рождения, – заявила она. – Почти совпавший с моим.
Хотя я еще не был в этом уверен.
Мне показалось, что я прошел по грани, что я уже «туда» заглянул. Я был в очень необычном месте, в каком-то тихом лесу, откуда не хотелось возвращаться. И реальность вдруг потеряла всякую привлекательность.
Люди вокруг моего ложа постоянно менялись: то было пять женщин, то одна. Промелькнул молчаливый Кирилл. Появился Пузан с вопросом: как я? Появилась жена Эпле с ребенком, девочкой, которой показала меня, словно умирающего Некрасова. Все демонстрировали, как меня любят, и как им будет плохо, если я умру.
– Я был бы свиньей, если бы после всех усилий умер бы, – сказал я им.
Именно в эту ночь я ощутил, как я ценен, во всяком случае, некоторым людям. И это очень тронуло меня.
Теперь рядом были лишь Волшебный помощник и Алла. И я натужно веселил их:
– Два укуренных у постели улетевшего.
Вдруг перед достарханом возник Эпле, без штанов, зато в морской фуражке. Алла решила, что он перелез через забор, потому что было непонятно, откуда он взялся? Он хотел знать, что здесь происходит, почему все его бросили и куда-то постоянно убегают? Его это раздражает…
А теперь он не знал, как вернуться, и я попросил Андрея его проводить. Не прошло и получаса, как с соседнего участка раздались жуткие крики, словно у кого-то началась белая горячка. Мы отправили Андрея узнать, что случилось?
– Не хватало еще, чтобы там кто-то помер или свихнулся... – пробормотал я.
Андрей ушел и пропал. Эпле все же удалось привлечь к себе внимание…
Зато я понял, что я все-таки вернулся, что теперь это просто трип – когда голова не работает, а тело потерялось. Тем не менее, я сумел встать и дойти до дабла. Еще полежал, выслушал рецепт аллиного борща, который так меня восхитил... Это она меня развлекает.
– Спасибо, – сказал я.
– Не за что! Я одна из всех не испугалась! – гордо сказала Алла.
– Для тебя это было продолжением трипа, поэтому ты не восприняла происходящее всерьез, – решил я.
– И у тебя был просто трип.
Не будь у меня других трипов, я мог бы согласиться. О некоторых я рассказал ей. Нет, я никогда не испытывал ничего подобного, даже в больнице.
Алла поведала, что было после того, как я покинул дом Бубновых. Она, следуя моему совету, дунула вполсилы – тем не менее, ее зацепило, и она хотела пойти домой. Но ее перехватил Волшебный помощник и никак не отпускал, занимая рассказами, просил даже подержать баночку с краской, пока он красил козырек. Дунув, он действительно полез работать! Гвозди бы делать из этих людей! А потом она увидела ОК с круглыми глазами, которая сообщила всем, что я умираю. Но она не хотела поддаваться общей панике – поэтому веселилась и старалась веселить других.
Все это она говорила, лежа рядом со мной на достархане. Она то терла мне грудь, то массировала кисти рук.
Волшебный помощник вернулся недовольный. Эпле допился до невменяйки, Яна попросила их уйти, и Андрей добровольно вызвался нести его ребенка до дома, где Эпле снимают. Почти у дома Эпле вдруг наехал на него: «Кто это такой, почему он идет с нами?!», и вырвал ребенка – вместо благодарности. Андрюша обижен и на Бубнова, который отказался дать ему «пяточку». Коли они такие – он не будет ничего им красить! – грозит он. И тут же заговорил о лестнице, которую хотел взять у меня завтра, если все-таки продолжит красить.
С нитроглицерином в кармане и компом в руках я ушел к себе. Я даже принял душ. Неуемный Андрей хотел продолжить курить, но я это пресек: на сегодня программа выполнена и перевыполнена. Потом он долго беседовал с Аллой на кухне. Она считает, что он ее клеит. Слава Богу, я могу уйти и ни о чем больше не беспокоиться. Тем не менее, в середине ночи я спустился и выключил свет на крыльце. Я не мог понять, где спит Андрей? Оказывается, он спал на достархане.
Ночь с безумием в двух домах закончилась. А потом я ждал, что придет ОК, проведать меня. Но она не пришла. И сон не шел. Я даже думал: не почитать ли? Но это выглядело бы нелепо для человека, вернувшегося с того света.
Вот очень поверхностный отчет. Все вспомнить я все равно не могу, передать некоторые вещи. Просто еще один пограничный опыт. Может быть, это было то, чего мне не хватало.
В ходе «эксперимента» (по умиранию) я понял три вещи. Первая: умирать – глупо и просто, и всегда неожиданно. Границы почти нет, и ее очень легко перейти.
Второе: как меня любят некоторые люди, и как им будет горько, если я уйду. И хоть я почти умирал, мне было приятно быть предметом внимания, заботы и такого откровенного беспокойства.
Третье: рядом должны быть люди. Именно то, что рядом оказались женщины, которые разбираются в лекарствах и были готовы мне помочь, – меня спасло. Притом что я никогда не слышал о случаях смерти от канабинола: мой был бы первый. А, может, и не был бы, может, я оклимался бы и сам. Но это уже не проверить – и проверять не хочется.
Сперва найденный мной на берегу мертвый парень, потом машина без тормозов на горном серпантине. И, наконец, эта специфическая ночь на достархане. Вроде, ничего особенного, а кто сказал, что смерть – особенна? Смерть – рядовое явление, совершенно неизбежное, и весь вопрос: когда?
Оказывается – в любой момент. Почему не сегодня, почему не в этот раз? Не планировал? Кто ж такое планирует! Подготовиться можно к любому путешествию, но к этому подготовиться трудно. Когда тебя плющит от боли накануне операции – тут все понятно и вообще не до того. Кажется, лучше помереть, чем терпеть!.. Ты сам уже просишь о смерти...
Это как шторм, как кирпич по голове. Другое дело, когда ты умираешь спокойно, с сознанием того, что происходит, видишь, как движешься к границе страны, откуда уже нет возврата.
Это страшно, пока не дошел до нее. Сложно вернуться с этой сакраментальной черты. Даже и не очень хочется, потому что перестаешь воспринимать нормальную жизнь как свой дом. Все обычно и как всегда, только ты уже не относишься к этому миру. Да и неинтересен он больше, досаден, тяготит воспоминаниями.
Другое дело, что находятся люди, конечно, женщины, которые не хотят отпустить тебя в тот лес, куда ты уже почти зашел. И пока мужчины продолжают веселиться и сходить с ума, они создают изощренную систему обороны жизни, то есть делают то, что никто не сделает лучше них. Все у них есть под рукой, а если нет, то они найдут.
Но ведь их может не случиться – вот в чем проблема! Тут как повезет. Люди живут только за счет друг друга и того, что они придумали, чтобы обмануть совсем не злую и не страшную Даму, обещающую конец всех мучений и глупостей.
Человек не может представить, что это будет с ним. И сам процесс умирания кажется каким-то странным: ах, вот, значит, как?! Всегда было интересно. Так это оно и есть? Во, прикол!.. Но, может, не теперь?
А какая, собственно, разница когда? Однажды это все равно случится. Оттянуть и побыть еще немного в этом спектакле? К тому же с полными карманами грибов из того леса, куда ты ненароком зашел. Это всем грибам грибы!
Увы, полез в карманы, а там ничего нет, несколько сосновых иголок. И никакого сверхзнания, словно ничего не было. А, может, и правда не было? Не так трудно вернуться из смерти – при современных лекарствах. Трудно вернуться не с пустыми руками. Так ли возвращались великие путешественники древности?
«Когда задумаешь отправиться к Итаке, молись, чтоб долгим оказался путь», – как написал когда-то Кавафис.
2013 (24)