«Hic requiescet corpus tuum…»
Надпись на крылатом Льве Святого Марка в Венеции.
Глава XVII. Maschera d,angelo
На звёздном куполе лики херувимов покрывались пеплом. Ангелы с отрезанными крыльями боролись со смертью. Но даже если они победят небытие, им уже никогда не взлететь в небеса. Только фрески с чудовищами Страшного суда остались нетронутыми стихией.
Вся мудрость веков, все знания человечества сгорали в огне. Розы обвевали своими стеблями пыльные стеллажи. И чудилось, что это книги истекают кровью…
Монах тщетно пытался спасти древние манускрипты. Он до конца верил, что великая империя никогда не падёт. Но вместе со священной библиотекой исчезал Константинополь. Мама рассказывала ему об этом чудесном городе как о Рае на земле: «Мы поплывём туда с аргонавтами за Золотым руном и останемся там навечно. И даже смерть нас не заставит покинуть Константинополь». Но вечность Византии обратилась в пепел…
Небо не слышало мольбы монаха о спасении. Он умрёт здесь, вместе с книгами и истиной.
Внезапно мир из праха и крови осветило несуществующее солнце. Сквозь дьявольский огонь шёл небесный посланник, словно сошедший с мозаик собора Святой Софии. Его волосы — чистое золото, а мантия — крылья серафимов. В его синих глазах отражался последний день Вавилона. Пророк вручил монаху книгу с пустыми страницами:
— Ты должен продолжать жить, чтобы нести нашу истину… Увековечь на бумаге мое послание… Сегодня мы напишем историю этого мира заново. Византия и Вавилон пали… Но мы построим новую империю!
***
Лодка качалась на кровавых волнах Адриатического моря. Песни гондольера о красоте и величии Венеции напоминали о смерти. Шарлотта лежала в гондоле и смотрела на венецианское небо сквозь волшебную вуаль. Искры разрушающейся звёздной башни падали ей на щёки. Она провела рукой по воде — и на дне запылал Персеполис.
Странники плыли внутри готического собора. Над головой — стрельчатые арки; статуи апостолов тонули в океане витражей. Ангелам, грезящим о небе, было некуда лететь. Где Константинополь, Дамаск, Иерусалим? Впереди — туман. Шарлотта обернулась — огненные кони поглощали средневековые святыни. Однако ей не было жаль мир, судьба которого — исчезнуть… Она создала Эликсир, чтобы вылечить людей, но исцелению они предпочли болезнь. Она просвещала их, но схоласты отказались от знаний.
— Суши всё ещё не видно… — Шарлотту клонило в сон. — Мы словно посреди бесконечного океана…
— Призраки говорят, что там, за синими волнами и снами, золотые башни Византии, — гондольер повернулся — на нём была надета маска смерти.
Корабль Аргонавтов, плывущих за Золотым руном, затонул здесь… Но, погибнув, греческие герои обрели бессмертие. Шарлотта верила, что на дне — Олимп. Там, за водорослями и кораллами, у врат Парфенона Кентавр сражался с лапифом. И эти мертвые рыбы — античные боги… Но какую маску носила она в этом мире? Странница не узнавала себя в отражениях адриатических зеркал. На неё смотрела девушка, одетая в золотую столу, а на её голове сияла диадема со спадающей небесной вуалью. Шарлотта протянула руку двойнику, и тот забрал её в глубины несуществующего моря.
Она шла по затонувшим ионическим колоннам, как по мостам. Афины и Ираклион остались позади. Все пути мира вели в Константинополь, который ещё не исчез в этом сне. Но кто-то поменял местами кусочки смальты, и Шарлотта заблудилась в причудливой мозаике. Над ней — рассвет собора Сан-Марко. Серафимы купола открыли ей тайну сотворения мира и взлетели к сферам, что были выше небес. Странница стала частью этих фресок… Она пила вино из золотой чаши на Тайной вечере, покидала Иерусалим. На дне Нила египетские звёзды для неё осветили пирамиды, в которых бессмертные обрели пристанище. И Петра была так близко… Но кто-то закрыл крышку саркофага, и всё погрузилось во тьму...
Когда Шарлотта вышла из собора Сан-Марко, на неё с отвращением посмотрели венецианцы в масках комедии дель-арте. Увидев её, Пьеро засмеялся, а Арлекин заплакал.
— Dove la tua maschera!? — возмущались прохожие.
Стоило ей сделать шаг, и тысячи голубей взлетели в воздух. Но их крылья не развеяли эту грёзу… Гранитные колонны — словно врата в Константинополь… Дороги мироздания привели её в Венецию, на площадь Святого Марка... Однако город на лагуне, воспетый итальянскими художниками и поэтами, был похож на Варанси. В гондолы, качающиеся на лунных волнах Адриатического моря, сбрасывали трупы; под масками, украшенными драгоценностями, скрывались умирающие от чумы венецианцы. Им было так весело смотреть на гробы, плывущие по грязным каналам. Все боготворили смерть…
Посреди хаоса и безумия карнавала Шарлотта остановилась посмотреть на мозаики Базилики Святого Марка — её заворожили «Сошествие Иисуса Христа во ад», «Вознесение Христово» и «Явление Христа Судии».
Дворец Дожей был таким же, как на полотнах Каналетто. Странница уже встречала этого крылатого льва когда-то давным-давно в звёздной пустыне исчезающего Вавилона. Она хотела, чтобы он ожил, и вручил ей в руки свою алхимическую книгу о воскрешении мёртвой материи…
Внезапно часы Оролоджо остановились; кукольные лица участников маскарада исказились. Её окружили венецианцы в тающих, как свечи, зеркальных масках:
— Верни потерянным во времени лица!
Человек в маске «Вольто» схватил Шарлотту и попытался содрать с её лица кожу.
Она оттолкнула безумца и побежала прочь из Ада. В зеркалах Венеции её всюду преследовали безликие. Куда звали её эти дамы в разноцветных перьях и восточных платьях, грустные шуты и отравленные венецианские дожи? Они живы, лишь пока носят маски.
Шарлотта знала, что смерть придумала этот карнавал, чтобы забрать её жизнь. Воды Гранд-канала окрашивались в красный цвет. Старые дома тонули в крови… Странница надеялась, что мост Риальто окажется порталом в другую Венецию, полную грёз и ангелов Ренессанса. Она всегда мечтала подобно героине готического романа сбежать туда из дома ночью на свидание с вампиром или Дьяволом. Но среди толпы мертвецов на мосту стоял тот самый безумец в маске «Вольто».
Шарлотта спряталась от преследователя в одном маленьком переулке за сушившимися белыми простынями. Слышалась быстрая итальянская речь; из окон жилых домов выглядывали люди с жуткими плачущими кукольными лицами. Венецианцы не сводили с неё мёртвых игрушечных глаз…
Как только к берегу подплыл гондольер, простыни превратились в покойников в саванах. Они попрощались с Шарлоттой, сели в лодку и поплыли в темноту.
«Даже мёртвые знают свой путь… — размышляла она. — Но куда мне плыть?»
— Ты потерялась? — к ней подошёл человек в маске «Bauta», длинной чёрной бархатной мантии и трикорно. — Близится время полночного карнавала. Никому нельзя показывать своё истинное лицо.
Он спрятал её за своей тёмной мантией:
— Идём, я провожу тебя до магазина масок…
Сквозь бархатную мантию она видела другую Венецию: ночь сменял день, по лазурным волнам скользил корабль Арго. Вдалеке — туманная Колхида. Шарлотта хотела коснуться недосягаемого рукой. Но когда незнакомец покинул её, мантия сна спала, и греческий пейзаж сменили средневековые сны из витражей.
Она отворила дверь с готической розой и очутилась в мире зеркал и марионеток. Лавка масок напоминала чердак старого итальянского дома, окутанный паутиной воспоминаний. На стенах висели картины Ренессанса с Мадоннами в причудливых масках, держащих на руках маленьких кукол… В коробках, похожих на гробы, лежали плачущие арлекины без рук и ног; в игрушечных склепах плюшевые мишки пытались воскресить разбитых фарфоровых девочек, над которыми плакали игрушки. «Я помогу вам обрести бессмертие…», — прошептала Шарлотта.
— Buongiorno siora maschera! — напугал продавец в маске херувима. — Меня зовут Анджело. Добро пожаловать в мою мастерскую!
Он управлял марионеткой в маске смерти:
— Моя кукла хочет передать вам послание…
— Интересно… Я внимательно слушаю.
— Твой Эликсир делает человека бессмертным, но не дарит исцеления… — марионетка усмехнулась. — Скоро мёртвые заговорят, и весь мир узнает о том, кто ты на самом деле.
— Покойники не видели мой истинный лик.
— Ты ошибаешься… Посмотри вокруг! Все эти маски помнят тебя! И они расскажут всё…
Маски – застывшие лики человечества. На Шарлотту смотрели обратившиеся в камень греческие герои, вавилонские мудрецы, рыцари, не нашедшие Святой Грааль и византийцы, решившие погибнуть вместе с Константинополем. Никто из них не приблизился к разгадке. Теперь их лица носят, как маски на карнавале жизни…
«Что значит надеть на себя маску того, кто уже когда-то существовал?» — странница ещё не знала, кем будет на этом маскараде. Шарлотта закутывалась в бархатные ткани, превращаясь в загадочную венецианку, примеряла маску Медузы Горгоны и рыцарские доспехи. Она видела последний день Рима, возвращение пустого корабля Одиссея; она одновременно была античной нимфой и средневековой дамой.
Но больше всего ей понравилось играть роль ангела. Шарлотта выбрала платье, словно украшенное мозаикой и узорами собора Святой Софии. Его рукава были похожи на крылья серафимов…
— Я знаю, какое лицо идеально подойдёт к этому образу! — хозяин лавки открыл сундук. — Один известный итальянский мастер продал мне золотую маску, вдохновлённую его путешествием в Константинополь… Только не могу припомнить, куда я её положил.
— Почему вы не выставили маску на витрину?
— Она проклята. Создатель признался, что во время работы над маской, им, как марионеткой, управлял демон. Художник решил избавиться от неё, поскольку в пустых глазах своего творения он видел то, что никогда не существовало...
— Разве это не повышает ценность маски? — возразила Шарлотта. — Любой коллекционер захотел бы купить вещь с тёмной историей! Мой дядя обожает всё проклятое … У нас дома целая коллекция египетских сокровищ, связанных с погребением и мумификацией.
— Такой артефакт может навредить владельцу…
— Разве это не пробуждает ещё больший интерес?
— Не у меня точно… Ах, вот она, пряталась за головой фарфоровой куклы! — Анджело протянул покупательнице золотую маску, созданную из византийской мозаики. — Не хотите примерить?
Шарлотта надела маску и посмотрела на себя в зеркало. Её двойник был создан из осколков небытия, из погасших звёзд. За его спиной — разбивающиеся замки и хрустальные башни придуманного мира, который ещё никогда не снился человечеству. Но дух исчезал вместе с тем, что сам уничтожил. Её отражение прощалось с ней... Херувимы увенчали голову двойника византийской короной, и он ушёл в другие зеркала.