У Командира советского мужественного и героического корабля в подчинении было семь офицеров «оторви и брось», которые могли на скаку остановить любой корабль и вырвать из ноздрей-клюзов якоря.
Однажды командование эскадры отправила опытного морского волка в командировку за три моря организовывать закат Солнца вручную. Дало ему полномочия капитана Летучего голландца и женские прокладки, чтобы заделывать пробоины в мозгах подчиненных. Когда через месяц Командир вернулся на родной корабль поседевшим, с проваленными в мозг глазами, весь в поту и бычках, корабельные офицеры облепили его, как мухи сметану. Давай говорить, как они самозабвенно и преданно тосковали и скучали по нему.
Скучать было по кому. Командир на корабле - это даже не Бог, а что-то большее.
Сами посудите. Месяцы без берега и нормальной половой семейной жизни в замкнутом ограниченном пространстве корабля в небольшом человеческом коллективе, где каждый прыщ на лице товарища становится, как родной. Командир знает о экипаже всё - характер, семью и любовницу, увлечения и триппер, горести и радости. Кто что ест, пьет, кого и как «любит». Недостатки и маленькие слабости каждого не замечаемые в обычной жизни - в морском походе стократ преувеличиваются и становятся командирскими проблемами. Люди, как спички, чуть заденешь – они и вспыхивают.
Командира сопровождают одни и те же боевые посты с ограниченным жизненным пространством. Шкалы приборов, напоминающие человеческие лица, и лица похожие на старые изношенные приборы. Двадцатичетырехчасовая вахта при спокойном и штормовом море, когда твердь палубы уходит вниз в бездну, а борщ, съеденный за обедом, наоборот пытается лезть наружу через уши и нос.
Тревоги, авралы, учения и тренировки и опять тревоги, авралы, учения, тренировки. Сдача курсовых и специальных задач. Все называется учебным, но люди действуют как в настоящем бою. Об учебном режиме знает только Командир. Это не в окопе сидеть. От действий или еще хуже - от командирского бездействия могут пострадать все. Море ошибок не прощает, как бы мы его не любили.
Вся жизнь на «железе» в различных электрических и магнитных полях, после чего заворачиваются не только мозги в трубочку, но и «гвардеец» начинает смотреть на полшестого, а мужские «колокольчики-бубенчики» звенят, как будильник. Это только маленькая толика того, что донимает Командира в плавании.
Надо быть просто до безумия чокнутым или влюбленным до самозабвения в свое дело, не показывая это другим и самому в это не веря. Морская служба Командиру дает минутное наслаждение, возлагает на него большие обязанности и обеспечивает пожизненные неприятности.
- Я ждал вас как совесть убийцу! – первым начал «плач Ярославны», как и положено на флоте, Замполит. - Не было ни одного дня чтобы я не вспоминал ваши мудрые всемирно исторические слова в майских приказах о новых вызовах и прорывах! С теплотой и грустью вспоминал как вы однажды помогли старушке с вязанкой дров и мочили в гальюне нарушителей воинской дисциплины. Вы мои Ум, Честь и Совесть нашего корабля! - зам «пел» свою лебединую песню бледный как туалетная бумага, не краснея за украденный из Ленинской комнаты ватман и гуашь.
Старпом начал биться в служебном раже:
- А я молча скучал по вам, как цветок по солнечному свету в долине лотосов на берегу реки времени, - пройдоха где-то прочитал эти кудрявые слова. - Вспоминал, как вы мудро говорили: «Зачем нам флот, если на нем не будет нашего корабля!»
- Признаться, а я плакал, - сказал главный Артиллерист и почесал свои фаберже. - Да, да, не удивляйтесь, я плакал скупыми мужскими антрацитовыми слезами, но не по боевой подготовке и не по выговору от командующего, а по вас, нашему светочу корабельной жизни, как сын по матери и еж по ежихе в период весеннего гона. Вы верно говорили: «Наш корабль нигде не кончается».
Альбатрос, сидящий на леерах, мохнатым клювом показал Чайке на чумных офицеров: "Вот буравят ушкуйники! Хоть садись, вырывай перо из задницы и пиши сказку про командира!"
"Все верно говорят. Командира чем реже видишь, тем больше любишь", - одобрительно покачала гузкой Чайка.
Глядя на охреневших от одиночества товарищей, Главный механик, по старорежимному - Дед, ветеран службы и экипажа, солидно поправив свою худую, как коломенская верста мамону, снисходительно матерно улыбнулся и заявил:
- Признаюсь, мне тоже тяжело было без тебя, как лейтенанту без взыскания, матросу без гауптвахты. Ты мой счастливый презерватив для терпеливой любящей красавицы, который меня еще ни разу не подвел!
- Вы снились мне, как розе снится капля ночной росы в утреннем тумане наступающего прекрасного служебного дня, - промолвил Связист, а сам резонно подумал: «С командиром тошно, но без него – скучно».
- Я каждый день смотрел в иллюминатор службы. Высматривал вас, как комендант гарнизона выискивает твердым, как шанкр взглядом, моряков, чтобы вручить записку об аресте, - сказал Химик, снял противогаз и чуть не заплакал от умиления.
Седьмой офицер, корабельный Док - это значит доктор ничего не сказал, хорошо зная, что тоска и печаль на Флоте лечится только одной вещью.
Король клизм и повелитель антистоина безмолвно пошел к себе в абортарий, взял заныканную от Старпома бутылку со спиртом, настоянном на женьшене, зверобое и сушеных бурундуках. Вернулся, налил стакан и молча подал светочу корабельной службы.