На День Святого Валентина зять дяди Адалета подарил жене набор шоколадок, розового зайца и золотой кулон с сердечком.
- Какой чудесный молодежный праздник! - умилилась тетя Шафига, обозрев подарки, - молодец, Фарид.
- Почему же только молодежный, - удивилась дочь, - вот свекор, например, тоже подарил Зарифе ханум подарок. Между прочим, браслетик от Тиффани! А ты, папуля, как поздравишь маму?
- Да, действительно, - протянула тетя Шафига, которую несколько ошарашил презент от Тиффани, преподнесенный сватье, - видишь, Адалет, оказывается и в нашем возрасте существует романтика.
- Что ты несешь, Шафига, - поморщился дядя, - какая-такая романтика?! В нашей молодости никаких Валентинов не было. Не припомню, чтобы твой дедушка поздравлял с этим событием бабушку Агабаджи нене.
Тетя Шафига надулась и велела дяде Адалет не трогать ее родственников, а если сказать нечего, так брал бы пример с других мужчин вроде свата. Дядя возразил, что на свете есть масса иных праздников: Новруз байрам, Новый год, день рождения… на носу, наконец, день святой Клары Цеткин, когда хоть кровь из носу, а надо приволочь жене что-нибудь приятное душе и телу.
- Наши предки прожили без Валентина, и мы проживем, - резюмировал дядя, - а если хочется новой ювелирки, пойди и купи, денег не жалко.
- Так это же день влюбленных, - покачал головой дочь, - что толку покупать самой себе украшения. Важен знак внимания от любимого человека.
Дядя заворчал, что и так каждый день подает жене знаки любви, скажем, ходит за продуктами, периодически заводит робот-пылесос и меряет тете Шафиге давление. Кстати, добавил он, праздник обоюдный, только тетя что-то никогда не порывалась порадовать его, дядю, каким-то сюрпризом.
Тетя Шафига вздохнула, хотела было помянуть французский крем для бритья на прошлое 23 февраля, но потом завозилась с внуками и напрочь забыла про валентинов день. А у дяди Адалета на душе остался неприятный осадок.
Дядя по сути своей был далек от заморского Валентина как планета Земля от созвездия Гончих Псов. Он и ухом бы не повел в сторону Дня всех влюбленных, но дурацкий, по его мнению, поступок свата посеял в душе смутное беспокойство.
Сначала он было решил соответствовать отцу зятя и отправиться в ювелирный магазин, но вовремя сообразил, что это попахивает плагиатом и духом соцсоревнования времён развитого социализма.
- Наш маэстро может делать все что ему угодно, - сказал сам себе дядя Адалет, - а мы пойдем другим путем. Купим цветы. Или конфеты. А может, торт? Не пойдет, женщины же вечно сидят на диете. Розовый шарик? Господи, что только не полезет в голову!
Дядя порядком растерялся, помянул недобрым словом святого Валентина, дочь, свата, романтику и глобализацию, после чего его осенила блистательная идея заказать столик в ресторане. Вроде как сюрприз, но солидный, соответственно возрасту и дядиадалетовому положению. И у Шафиги не будет повода кивать на галантность свата, будь он неладен там в своей Германии.
Начал дядя с того, что позвонил убежавшей на работу дочери и спросил, в котором часу она собирается забирать внуков.
- Хочу взять твою маму в ресторан, - пояснил он, - замутила ты воду своим Валентином…
- Ой, - огорчилась дочь, - мы с Фаридом тоже собирались пойти поужинать после работы, думали, дети побудут с вами. Может, закажешь столик на попозже? Думаю, мы вернемся к восьми.
Дядя Адалет поморщился; уж очень не улыбалась ему перспектива выходить из дома на ночь глядя. Но, как говорится, назвался груздем…
- Хорошо, закажу столик на полдевятого, - ответил он, - вы только не опаздывайте.
И велел тете быть вечером в полном параде для похода в ресторан.
Тетя Шафига была приятно удивлена приглашением мужа. В голове тут же завертелись мысли о платье и туфлях в тон, хотя дочь как-то говорила, что это чистый колхоз, поскольку туфли должны непременно составлять контраст то ли с сумкой, то ли со всем нарядом в целом. Впрочем, неважно, главное, что тетя получила возможность впервые выгулять новое кашемировое пальто, и одно это заметно приподняло ей настроение.
Тетя побоялась оставить гиперактивного внука Анарчика и флегматичного годовалого Эмиля на дядю Адалета, поэтому резво сделала сама себе маникюр, прополола брови и наложила на лицо яично-овсяную маску.
За это время ей дважды пришлось оттаскивать Анарчика от газовой плиты, поскольку он в экспериментальных целях забрасывал в горящую горелку соль, наблюдая как пламя меняет цвет. Потом она трижды пыталась засадить его за уроки и пару раз за пианино, но ни одна из попыток не увенчалась успехом. Пока тетя Шафига покрывала лаком ногти, годовалый Эмиль успел сжевать ухо подаренного матери розового зайца, испачкать памперс и устроить истерику брату, который забрал у него из рук бутылку с кашей и накормил ею кота Мистона.
- Адалет! - время от времени кричала тетя Шафига мужу, - присмотри за детьми пока у меня ногти не просохли!
Но тщетно; дядя Адалет, засунув в уши наушники, похрапывал в спальне под мерное бормотание какого-то политического обозревателя. В стрессовой ситуации (а поход в ресторан расценивался дядей именно так) он старался уйти от реальности в царство Морфея хоть на какое-то время.
Тем не менее тетя умудрилась-таки почистить перышки и ровно в восемь сидела в полном параде в ожидании дочери с зятем. Верный себе дядя оделся как обычно в кэжуал, напялив джинсы и свитер.
- Может еще в костюм вырядиться ради твоего Валентина? - сыронизировал он в ответ на выразительный взгляд жены.
- Деда, а Валентин это кто? - полюбопытствовал внук Анарчик, засовывая в рот очередную шоколадку в форме сердца из подарочного набора.
Дядя Адалет нахмурился и велел внуку переадресовать вопрос своей матери, а заодно и деду-композитору, который валяет дурака где-то там во Франкфурте, пока он, дядя, должен в холодный февральский вечер покидать уютное кресло у телевизора и тащиться невесть куда на ночь глядя.
- Я тебя ни о чем не просила, ты сам меня пригласил в ресторан, - отозвалась тетя Шафига, поджав губы.
- Я что, я ничего, - стушевался дядя, - конечно, сам. Если твоя дочь соизволит вернуться вовремя… уже девятый час, где они, спрашивается?
Раздался звонок в дверь, тетя облегченно вздохнула и направилась в прихожую. Однако пришедшими оказались вовсе не дочь с зятем, а двоюродный брат дяди Адалета Кязым с женой.
- Ооо, - загремел с порога Кязым, - не ждали? А мы к вам! Адик, Шафа, дети, чмок-чмок, соскучились, решили зайти, надеюсь, рады?
- Шафуля, - застрекотала жена Кязыма Валида, - куда положить торт? У нас диетический, веганский, не бойся, от него не поправишься. А ты чего такая нарядная, уходите куда?
- Ну, собственно… - заикнулась было тетя Шафига.
- Это мы так, - радостно перебил ее дядя Адалет, - просто приоделись, кхм. Куда пойдешь в такую погоду. Заходите, заходите!
Тетя Шафига обиженно засопела, но сделала приветливое лицо и повела гостей в комнату.
- Деда ненешку к Валентину позвал, - сообщил внук Анарчик.
- Какой еще Валентин, - поперхнулся Кязым, - Адалет?.. Я тебя умоляю, только не говори, что ты это празднуешь, в нашем-то возрасте!
- Саг ол , Адик, - захихикала Валида, - какой он у тебя, Шафа, оказывается, романтичный!
- Я пока еще, слава богу, в своем уме, - вывернулся дядя, - а вот Шафига…
- При чем тут я, это Лала с Фаридом пошли отмечать, - неловко засмеялась тетя, - садитесь, будем чай пить.
- Ну, молодым сам бог велел, - согласился Кязым, усаживаясь за стол,- нам зеленый чай, Шафига, ты же помнишь. И с мятой.
Младенец Эмиль, завидев незнакомых людей, заревел тягучим басом. Тетя, спешно переобувшись в домашнее, побежала на кухню ставить чайник. Кязым с женой расположились за столом, дядя Адалет, казалось, был доволен таким раскладом и завел разговор о том о сем. Раздраженная в душе сорвавшимся походом в ресторан тетя Шафига тем не менее сообщила гостям, что страшно рада их приходу и накрыла на стол.
Тетя таскала стаканы, накладывала варенье, резала торт, успокаивала орущего Эмиля и с тоской думала о новом кашемировом пальто, которое так и не удалось выгулять в свет.
За чаем Кязыма переклинило на Валентиновной тематике; он завелся на тему тлетворного влияния Запада с чуждыми местному менталитету днями влюбленных, хэллоуинами и прочей лабудой.
- Но как же веганство, которым вы увлекаетесь? - кротко улыбаясь, спросила тетя Шафига, - как-то оно не очень соответствует нашей кухне.
Валида поперхнулась тортом из кешью и начала доказывать, что прогресс не стоит на месте, что за здоровьем надо следить в русле последних достижений науки, и вообще они с Кязымом в восторге от сырых овощей и не променяют их ни на какой люля-кябаб.
При упоминании люля-кебаба Кязым заметно сник и попытался возобновить разговор о вреде навязанных праздников, однако тетя Шафига, отродясь не помнившая четырнадцатое февраля, мстительно сообщила, что любит этот день и даже очень.
- А нормальные люди вроде нашего свата, - добавила она, - даже дарят женам в знак любви дорогие подарки.
- Покоя ей не дает этот Тиффани, - хохотнул дядя Адалет, - да пойди купи его завтра, раз так неймется.
- Ничего себе подарок, - ахнула Валида, - слышал, Кязым?
- Мы, знаешь, не композиторы, - рассердился Кязым, - в Европах не живем. Вот так и портят наших женщин!
Тетя Шафига посмотрела на гостей, у которых заметно испортилось настроение, с удовольствием открыв в себе такое новое неизведанное доселе качество как злорадство.
- Может, еще чаю, - ласково сказала она, - кстати, вы не голодны? У меня есть шикарная бадымджан долмасы. Ой, забыла, вы же не едите мясо!
Валида поднялась с места, сообщила, что им пора и велела мужу собираться. Кязым потрусил за женой в прихожую. В дверях они столкнулись с дочерью и зятем дяди Адалета. Дочь шумно расцеловалась с гостями и кинулась на шею матери с извинениями.
- Мам, пап, простите, знаю, что поздно, - зачастила она, - столкнулись на улице с друзьями, заболтались, сорвали вам поход в ресторан. Дети еще не спят? Пойду одевать Эмиля, Анарчик, собирайся!
- Ничего, доченька, главное, что вы погуляли! - отозвался дядя Адалет, - нам совсем не хотелось выходить из дома. Мы тоже хорошо провели вечер.
- Главное, романтично, - подтвердила тетя Шафига, приподняв брови.
Внезапно полусонный внук Анарчик, вывернувшись из рук отца, подбежал к ней и сунул в руку последнюю порядком подтаявшую шоколадку в форме сердца.
- Ненешка, это тебе, съешь прямо сейчас, - сказал он, - а то ты такая грустная.
Тетя прослезилась и заулыбалась.
А дядя Адалет сконфузился.