Тони открыл дверь в палисадник и остолбенел. За столиком и с собственной бутылкой портвейна сидела миссис Грейс. То-то он гадал, почему не слышно щёлканья секатора. Вообще, посмеивался Блэкуоттер, с её необычайным рвением садовода в саду не должно было остаться ни корешков, ни обрубков. Может, только трюфели, потому что и шампиньонам она давно бы снесла шляпы своей ручной гильотиной.
– Несказанно рад вас видеть, миссис Грейс! – воскликнул Тони и указал на шерри. – Чем обязан столь раннему открытию границ с Северной Ирландией? Наказание за trespass отменили?
– Вы в ударе, Тони! Как всегда, стоите на защите английских консервативных ценностей, – ответила старушка. – Я полагала, что в такой день можно нарушить вашу территориальную целостность.
– Отчего же?
– Я хотела отблагодарить вас за поездку в Бадминтон-Хаус. В мои годы за счастье выбраться в супермаркет за углом. А покупка зелёных бананов вообще безумие – можно не дождаться, когда они поспеют! Кроме того, сегодня день рождения моего покойного супруга, мистера Стюарта Грейс. Этот тридцатилетний порто он хранил на золотую годовщину нашей свадьбы. Не дожил три месяца.
– Искренне вам соболезную, – сказал, присаживаясь, Тони.
– Я уже привыкла, но всё равно спасибо. Вы не откроете бутылку?
Блэкуоттер быстро справился с виньеткой, но завозился прочно присохшей к горлышку пробкой.
– Тони, вы приняли окончательное решение прекратить расследование?
– Да, – разочарованно выдохнул Блэкуоттер.
– Я поняла это там, на море.
Он пододвинул поближе к миссис Грейс подписанный им отказ. Вторая подпись принадлежала Эллис Доулинг. Поверенным выступал не партнёр лондонского офиса «Лейкерс МакКинли», а представитель гонконгского траста.
– То есть вы сдались?
– Не я был первым. Сначала миссис Доулинг выбросила белый флаг. Видимо, за очень приличное вознаграждение.
– И было за что, раз и про вас не забыли, так?
– Ну и?
– Странная шутка репутация.
– Что вы имеете в виду Грейс?
– В отличие от кредитной истории она не обнуляется личным банкротством,
Блэкуоттер сообщил соседке про свой визит на Нью-Бридж стрит, 10. Он попросил Эллис поговорить тет-а-тет в отдельном кабинете, там же в офисе «Лейкерс МакКинли», так как до сих пор она уклонялась от встреч с ним. Все его уговоры и аргументы ни к чему не привели. Она уже заключила некий секретный меморандум с фирмой и трастовое соглашение, которое априори не подлежит разглашению. Но её все условия устраивают. Нужно думать о будущем, и в первую очередь, о детях. Подозрения Блэкуоттера толком ни на чём не основаны. Звонки и видеоконференции с членами Исполкома? Дело Гарри Олда? Да, возможно. Файл – единственная зацепка, которая ни к чему не привела. И нужно ли будоражить всех, в том числе и себя?
– Короче, по её мнению, крайне мало фактов, и отсутствуют прямые доказательства. Голые подозрения.
– Она знала о китайце-массажисте?
– Нет, как и о том, что он профессиональный певец кантонской оперы и пел Полу, – продолжал рассказ Тони. – Идея о том, что его работу, вероятно, оплачивал тот же траст, который организовал лечение Пола, её не возбудила. Та же догадка из разряда «может быть». Спросила, что я обнаружил. Дребезжащую ложку и вибрирующую витрину – голосов не слышно. Никто в кадр не попал. Ничего подозрительного, кроме локтя неизвестного в полночь перед самоубийством. Ну и что с того, что мистер Доулинг сел за стол?
– И вдова права, – признала миссис Грейс. – И всё же я вижу, что вы недовольны своим решением.
– Действительно, нет мне покоя, – вздохнул Тони. – В интернете я нашёл массу интересной информации о воздействии звука на человеческий организм, в том числе инфра и ультразвуком.
– Обычным голосом? – сомневалась миссис Грейс.
– Я не эксперт, но говорят, что певцы с редким диапазоном в пять-шесть октав способны вызвать приступ мигрени и даже обморок. Падение Пола на террасе, скорее всего, из той же серии. Коронер, правда не уверенно, но таки упомянул о возможном инфаркте. Был же приступ инсульта у пациента «Шато Бальмонт» во время пения Си Фанга и именно кантонской арии.
– Что ещё заявил судмедэксперт?
– Что на одних подозрениях об инфаркте или инсульте затянуть экспертизу не удастся. Миссис Доулинг настаивает на скорейшей кремации, и так похороны состоятся слишком поздно. Кроме того, анализ крови сейчас практически бесполезен. Полную биохимию нужно было делать сразу по горячим следам. А так возможные тромбы в сосудах невозможно отличить от продуктов свёртывания крови. Но в левом желудочке сердца полно довольно крупных образований. Вскрытие черепной коробки, естественно, никто не делал. Сейчас это вряд ли поможет.
– Почему?
– Тело подверглось бальзамированию. Труп накачан формальдегидом так, что он капает из ушей. А сколько он пролежал в холодильнике в Монтрё? Несколько дней – ну вот, никто не хотел привезти в Лондон мармелад на костях. Логичное объяснение трогательной заботы об останках.
– Тони, вы подозреваете у певца экстраординарные способности. Звучит фантастически.
– Если вы про остановку сердца голосом в диапазоне инфразвука, соглашусь. Необходимо, чтобы несколько факторов совпало в одном моменте, в частности частота звука должна войти в контр-резонанс с сердечным ритмом. А вот спровоцировать отрыв тромба через постоянное и длящееся низкочастотное воздействие вполне возможно. Потрясти сосуды как садовый шланг – глядишь, что-нибудь и где-нибудь, да и оторвётся, – вспомнил Тони про концерт.
– Мистер Блэкуоттер, я понимаю ваши сомнения и желание докопаться до истины. Но, может лучше, закопаем её вместе с трупом? И забудем о таинственной «Персоне С». Доведение до самоубийства, сами знаете, трудно доказуемо. А роль массажиста вообще не укладывается в традиционные рамки уголовного процесса. Сам же он не сознается? Но он гений, если верить вашим догадкам, а не имбецил. А вот значение общества и активистов в создании условий, в которых человек может свести счёты с жизнью, очевидны. Но можно ли им предъявить иск? Тем более, такие условия стали нормой. Вас самого объявят сумасшедшим. А вы скажете суду «спасибо», если он отправит вас назад в «Шато Бальмонт» к доброму доктору Мартини.
– Я понимаю. Вот посмотрите, что я обнаружил в интернете.
Тони отыскал на компьютере нужный ролик, который он сохранил у себя на диске, и развернул экран к миссис Грейс. На дрожащем изображении было видно, как на сцене лежит тело, а вокруг него суетятся люди. Все в странных костюмах и масках. Запись длилась секунд двадцать.
– Не ясно, где женщины, а где мужчины. Лица скрыты. Что за спектакль?
– Автор съёмки озаглавил «Обморок в опере Хику». Вот тут есть иероглифы, дата и время. Можно сопоставить, был ли в театре тогда Си Фанг.
– Вы собираетесь его искать? Я имею в виду оператора. Он подписался?
– Нет.
Блэкуоттер попытался сформулировать версию, но его прервал звонок из Монтрё. Доктор Мартини сообщил ему по секрету, что в клинику поступила госпожа Шарли, член Исполкома «Лейкерс МакКинли».
– Ну вот, миссис Грейс, в «Шато Бальмонт» привезли нового пациента из той же фирмы.
– Что с ним?
– С ней. Сильный нервный шок. Пока. А там, кто знает, как будет развиваться болезнь.
– Смею спросить, поющий китаец-массажист тоже там?
– Классная была бы идея, если бы доктор Мартини согласился. Но он не хочет брать на себя ответственность. У него бизнес, приносящий хорошие деньги. А тут я со своей сумасшедшей идеей.
Миссис Грейс допила шерри и, видя, что её сосед о чём-то задумался, решила больше не докучать ему своими разговорами. Она, еле слышно простившись, забрала бутылку и вышла в калитку.
Блэкуоттер как будто не заметил отсутствия шапочки с помпоном напротив. Он размышлял над тем, имеет ли смысл спровоцировать вызов певца, и нужно ли ему лететь в «Шато Бальмонт». Но зачем? История Фионы выглядела чисто семейным кризисом, правда, необычным. Но это вопрос психологов и психиатров, а не частного детектива. Тони то убеждал себя в обратном, то разубеждал снова. Запутанное дело мёртвого Председателя не отпускало, дразня профессиональное тщеславие.
Блэкуоттеру пришла мысль о незаконченном резюме, которое он начал готовить на случай, если придётся идти на собеседование в юридическую фирму по протекции Алана Шарпа. Тони открыл файл и перечитал текст. Типичная карьера полицейского из криминального отдела. Должность достаточно солидная – руководитель департамента. Вот со специализацией на экономических преступлениях выходила заминка. Друг настоятельно рекомендовал подчеркнуть подобный опыт.
«Это твой проходной шанс!» – говорил Шарп.
Тони анализировал фразы друга, пытаясь найти в них скрытый смысл. Не пряталось ли за наигранным скептицизмом и безразличием Алана что-то другое. Не толкал ли он таким образом Тони на…
«На что? Не хотел ли он, подбрасывая мне идею об устройстве в фирму, чтобы я продолжил свои поиски? Но в нужном ему направлении».
Блэкуоттер сидел в задумчивости, припоминая дела с участием коммерческих компаний и их менеджеров. На ум пришло несколько краж и недостач в крупных универмагах без признаков взлома, мошенничество директора дилерского центра, кажется, «Мерседеса» с контрафактными запчастями, но ничего громкого или значимого. Разве что странная пропажа дорогих часов из камеры хранения в «Хэрродс» , но разбираться туда Тони послал своего помощника.
«Нужно посоветоваться, как преподнести сведения о себе. Сообщу ему новость о Фионе. Может, заинтересуется», – подумал Тони.
Он нашёл в списке недавних звонков номер Алана и нажал «вызов».
– Ты, старик, никак не бросишь дурацкую затею? Кто заплатит за твою работу? Свои кровные хочешь выложить? Зачем? Живи спокойно, пиши детективы вместе с миссис Грейс. У вас сложился отличный тандем, – резонно заявлял Шарп. – Ну, хорошо, присылай своё СV. Я посмотрю. Но повторяю, как твой друг, не лезь туда больше. Я хотел дать тебе рекомендацию исключительно для того, чтобы ты послал к чёрту пенсионную хандру и вернулся к активной деятельности. А то ты совсем закис. В фирме же ты будешь при деле и среди людей. Кстати, когда похороны Доулинга? Не знаешь? Конечно, не позвали. Вот тебе ещё один намёк.
С Шарпом трудно спорить, а здесь нужно соглашаться. Агент был прав. Если бы вдова сомневалась, то она точно прислала бы пригласительный билет.
– Да, но так лучше. Не находишь, приятель? – парировал Тони.
– Куда ты клонишь? – Шарп засопел в трубке.
– Если у меня окончательно съедет крыша, и я уговорю тебя отвести меня за руку на интервью в «Лейкерс МакКинли», то меня там никто не будет знать. Я буду для них абсолютно новым человеком.
– Подожди, но ты же был у них в офисе, когда подписывал отказ. Они выдали тебе чек.
Алан продолжал какую-то свою игру. Он то заражал Тони оптимизмом нового будущего, то сомневался в необходимости связываться с фирмой.
– Всё правильно, – подтвердил Блэкуоттер. – Но чек выписал некий траст. И с ним же я заключил договор о прекращении следствия. Моя фамилия фигурирует только в журнале гостей за тот день. Риск раскрытия, согласен, остаётся. Значит, нужно придумать себе псевдоним и легенду. Не будут же они проверять меня и звонить в «Скотленд-Ярд»?
– Кто их знает! Лучше подстраховаться. Тьфу! – чертыхнулся Шарп. – Ты же, дьявол, меня уговорил! Нет-нет, задний ход! Куда и зачем ты лезешь?!
Алан прервал разговор, не дождавшись ответной реплики Тони, так как должен был принять другой, очевидно более важный звонок. Слова «ты же меня знаешь» последний произносил уже в пустоту. Шарп вёл себя странно. Он постоянно то подначивал друга к возобновлению расследования, то называл его сумасшедшим. Но Блэкуоттер и сам не был уверен в том, что дело Доулинга нужно продолжить. Он заметил, что миссис Грейс забрала портвейн, и принёс с кухни свой. Ответ на извечный шекспировский вопрос «Быть или не быть?» требовал обстоятельной подготовки.
Непоследовательность Алана на словах выглядела подозрительно последовательно в его поступках. Блэкуоттер нутром чувствовал, что он зачем-то нужен Алану, точнее, МИ-5. Но не мог понять для чего.
«Хочешь, чтобы я раскопал-таки это дельце? Не обижайся – сам напросился!» – Блэкуоттер принял вызов.