Свобода, она похожа на сияющее солнце, на беспредельное звёздное небо, на оранжевый рассвет, разгоняющий испуганные тени, на легкомысленные беззаботные облака, проплывающие в неисчерпаемой голубоглазой глубине, на непреклонные реки, что радостно устремляются с предгорий и долин к морям и океанам, она похожа на одержимую сумасшедшую юность.
Однажды что-то изменилось в моём сердце, я начал сторониться людей, сбежал от шума, оживлённости, бессмысленной суеты большого многолюдного города, насколько это возможно ограничил потребности тела.
Новый уклад жизни, одиночество, уединение, звенящая тишина, мой уютный дом на берегу спокойной ласковой реки, спрятанный между густыми хвойными лесами, берёзовыми рощацами и непроходимыми болотами, бессонные ночи, поющие по ночам соловьи, длительные прогулки по просёлочным дорогам, откровение всей моей жизни — Шримад Бхагаватам, святые имена Господа, изучение священных писаний, никогда не мог подумать, что это будет моя стихия.
Я перестал спать долгими ночами, когда лучезарное солнце прячет свой сияющий лик за убегающий горизонт, а серебряная царица ночи, луна, занимает первостепенное место на небосводе бесконечности, словно торжествуя свою совершенную и безусловную победу.
В дружном хороводе своих подмигивающих подруг она весело играет на необозримой сцене вечности.
Теперь мое любимое время ранний рассвет, всё вокруг ещё непробудно спит, но поверженная луна уже обречённо бледнеет, слабеет и становится прозрачней.
Просыпающееся, вздыхающее безмятежным покоем небо чуть забрезжило малиновой зарёй, дрожащий горизонт окрасился лазурно-бирюзовой акварелью.
Ночь тайком, будто стыдясь своей наготы, переодевается в зарю, звёзды постепенно гаснут, словно прогоревшие свечи на праздничном столе, безнадежно теряя свою яркость, притяжение, сияние и блеск.
Волшебная мистерия полумрака, предрассветное время, мир, погружённый в расслабленность, безмятежность и умиротворённость, стряхивает с себя остатки снов, ещё не светло, сумерки, густая плотная темнота неисправимо слабнет, уступает, сдаёт свои позиции наступающему на неё со всех сторон свету и новому дню.
Всё вокруг только просыпается, раскрываясь навстречу счастью, словно юный девственный лотос на озере вечности.
Обласканный пронзительной тишиной он неохотно потягивается в её шёлковых ладонях.
Вот-вот откроет глаза заспанное солнце, соскользнёт своими теплыми лучами на широкую грудь земли, пробежится золотистыми блёстками по растрёпанным макушкам ещё сонных деревьев, зацепится за кудрявые шапки папоротников и можевельников, заиграет переливами ярких красок, отражаясь как в зеркале в хрустальной, дрожащей жемчугом, утренней росе.
Я неслышно, словно кошка, иду по знакомой, едва заметной в полумраке застоявшихся сумерек, извилистой тропинке, перешагивая через поваленные, обросшие ярко-зеленным мхом, деревья.
Таинственные лесные жители тихонечко шелестят в прошлогодней листве, озорной ветерок играет в растрепанных кронах лесных великанов, ласково нашептывая мне на ухо свою однотонную убаюкивающею мелодию.
Стопы мои мокрые от утренней росы, на душе тихая безмятежная радость, хрустальный воздух напоён мятными запахами лесных трав, что разноцветным ковром стелется между просыпающихся деревьев, украшая себя в яркие, пестрые, благоухающие платья из цветов, источающих медовый, кружащий голову аромат.
Под ногами шуршит прошлогодняя листва, ветки кустарников и деревьев трепетно касаются моего лица своими бархатными листьями, а мои друзья, мохнатые папоротники, нежно тянутся ко мне своими шелковистыми лапами, бережно и ласково пытаясь преградить мне дорогу.
В слабеющей темноте лес кажется особенно волшебным, загадочным, завораживающим, воздух в нём пропитан хмельным медовым запахом изумрудных трав, диких ягод, лесных цветов, густой, тягучий, пьянящий, как старое грузинское вино.
Тающий лунный свет серебрит стволы и ветви ещё беспечно спящих деревьев, стройные длинноногие сосны, словно застенчивые невинные девушки, стыдливо прижимаются к друг другу своими золотистыми, пахнущими терпкою смолой, телами.
В растворяющихся сумерках они похожи на изящных, долговязых балерин, стесняющихся своей невинной, юной и девственной наготы.
Могучие раскидистые дубы образуют причудливые силуэты и таинственные формы, становясь схожими с гигантскими, застывшими в нелепых позах, сказочными великанами.
Кажется, что они своими взъерошенными макушками упираются в бездонный небосвод, изо всех сил стараясь дотянуться своими корявыми ветвями до уже безнадежно гаснущей луны.
В их густых неизмеримых кронах о чём-то радостно щебечут юркие неугомонные лесные птахи, на перебой делясь последними сокровенными новостями.
Я прислушиваюсь к их невинным звонким голосам, звучащим разнообразными мелодиями, но вместе с тем создающими некую удивительную вселенскую гармонию.
Как жалко, что я так примитивен и ограничен, как обидно, что не понимаю их певучий и сладкозвучный язык, как бы мне хотелось понять о чём они говорят, услышать их милые невинные сплетни, поделиться с ними своими сердечными сокровенными переживаниями.
Я хочу обнять весь мир, чувства мои, как в ранней юности, предельно обострены, а обнажённое сердце переполняется неистовой любовью.
Я пленён, очарован, опьянён творением Бога, Ему принадлежит каждый мой вдох, каждый прожитый миг, каждый пройденный шаг, каждый стук моего сердца.
Во всех проявлениях и событиях я ищу, вижу, чувствую моего возлюбленного Господина, смотрю на происходящее со мной сквозь призму Его беспричинной милости.
Я только арендую эту жизнь у Бога, пронизывающего Собою всю сотворённую вселенную и вечно пребывающего над всем сущим бытием.
Я вижу единую формулу мироздания, сотворения и поддержания зримого мира,
я ощущаю себя крошечной частичкой волшебной динамики всеобщего космического бытия,
я во всём чувствую присутствие того, кто объединяет в Своём сознании всё космическое мироздание и многомерность, кто пребывает по ту сторону чувственного опыта души, на другой стороне неудержимой реки времени и смерти.
Сокрытая, единая, неведомая, загадочная Сила, которая сотрясает всю вселенную, пронизывая неизмеримый космос триллионами невидимых нитей.
Я есть, я вижу, я слышу, я чувствую, я радуюсь каждому новому дню, я тянусь к солнцу, к звёздам, я хватаю открытыми глазами растрёпанное небо, я не случайность, я легкий отпечаток вечности, я крошечный кусочек света, я бессмертная душа, частичка сознания, живущая в не времени.
Я раб Твой, Господи, зависимый, нуждающейся в Твоей любви и милости.
Шримад Бхагаватам книга 1, глава 5
Нарада говорит Вьясе: “Не к сиюминутным вещам ты должен был направить взор человека, не к приходящим удовольствиям, но к вечному счастью, и не к свободе должен привести поиск счастья, но к любви.
Свобода от обмана, осознание своей подлинной вечной природы — не самоцель, верно распорядиться свободою, знанием о своей истиной сущности — вот чему ты должен научить людей.
Не беда, если человек, отказавшись от ложных целей ради поиска Красоты, так и не достиг желанного, всё одно, это лучше, чем преуспеть на поприще тщеславия, власти и чувственных удовольствий.
Поиск Бесконечного — бесконечен!
Разумен тот, кто не ищет счастье среди преходящих вещей в зримом мире, ни в высших его областях, ни в низших не сыскать того, чего жаждет наше сердце, а плотские удовольствия искать не обязательно, они сами тебя найдут непрошено, впрочем, как и страдания.
Ищущий спасение в Красоте навеки связал себя с Нею незримою нитью, раб Прекрасного даже если в минуту слабости потерял веру в своего Господина, никогда уже не будет чувствовать себя уютно в мире тщеславия и обмана, ибо испивший однажды сладкий хмель служения Красоте во всём прочем будет чувствовать ядовитую горечь.”