- Булыжник, что там на первых каналах?
- Виктория!
- И зачем спросила?
- Ирка, а почему ты не радуешься нашей победе?
- Да радуюсь, радуюсь, успокойся.
- Десять сантиметров не хватает до признания твоей улыбки не экстремистской.
- Булыжник, а ты Ирке пулемет свой покажи – сразу улыбнется как надо.
- Какой пулемет? У меня два пулемета. Один в сарае, а другой здесь…
- Любой покажи – обхохочешься.
- Галка, тебя еще не хватало. Я почти уже расколол Ирку на измену.
- И без пулеметов твоих расскажу всё, как есть.
- Кто агента НАТОВского в казематах порешил? Али сам на ножичек сто раз напрыгнул?
- Булыжник, когда его переводили к белым медведям, генерал намекнул, что Н…му конец.
- Теория заговора? Не бреши. Сам загнулся от переедания.
- Подождали. Получили команду. Выехала группа. За день управились.
- Это тоже генерал сказал?
- Нет, но догадаться не сложно.
- Нет, это были тромбы. Семь штук…
- Инопланетяне. Зондеркоманда.
- Ха-ха, у оппозиции траур. Ходят, цветочки разбрасывают, а их пачками вяжут.
- По четыре мужика на одну женщину. А что, нормально. Толпа стоит и смотрит. Или песни поет, или скандирует.
- На что намекаешь?
- В продолжение нашего давнего спора о свободном владении оружием. Как думаешь, Галка, было бы такое возможно, будь по-моему? На сто метров близко бы не подошли, даже к одной девушке.
- Это не аргумент. Если хочешь выразить свое мнение – иди и проголосуй.
- Почему не мытьем, так катаньем народ хотят загнать на выборы? Под разными соусами, на любой вкус. Против – сходи, не против – сходи обязательно. Не хочешь идти – тогда надо сходить. Ни то, ни другое – сходи и посмотри. Продемонстрируй свою храбрость, позицию, протест, согласие, флэшмоб, новые сапожки. Никуда нельзя, а вот на выборы – можно. Почему, Булыжник?
- Провокационные вопросы задаешь, Ирка. Распространяешь вражеские фейки. Сказали идти – значит, иди. Не убудет, ты, баба томная.
- В СССР любой, кто не ходил на выборы, расценивался Советской властью как враг. Знали, что единственный способ протеста режиму – забивать на любую его повестку, а тем более на выборы, как самое важное мероприятие по клеймению скота. Для этого не нужно школу заканчивать. Почему, зная это, оппозиция агитирует идти на выборы, придумав с десяток и более причин?
- Ты уже говорила. Потому что они продажные. Провокаторы. Все равно будем ходить. Особенно сейчас, когда страна….
- Стоит на краю гибели, когда мы воюем с коллективным Западом, когда нацисты…
- Можешь же, когда захочешь.
- Ирка, а почему Булыжник такой? Вроде романы пишет, инженер человеческих душ, творческая среда, литературные вечеринки. Что с ним не так?
- Галка, ты всерьез считаешь Булыжника, этих выживших из ума пенсионеров-совков – творческой средой, писателями и поэтами?
- Я-то вообще не умею писать. Для меня, кто скажет: "Я помню чудное мгновение" - уже профессор. Уже возбуждает.
- Пушкин не был профессором.
- А кем он работал? Я вчера с ним на лавочке познакомилась.
- Хорошо, что не в постели. Представь, жили люди при СССР, на заводе, на фабрике, чистые совки, без примесей, круглые, квадратные – по десять-двадцать лет на пенсии. По сорок лет смотрели только первые каналы. Нормальные люди их возраста давно умерли. За кого они будут гавкать?
- А у них есть выбор?
- Вот твое литературное сообщество. Оригами, мулине, котики, выборы, НАТО. Мусор, короче. Помойка.
- Булыжник, еще вроде ничего. Я фотки его видела.
- Двадцатилетней давности?
- Он говорит, что неделю назад сделал, а рыжие пятна, потому что кофе на них пролил.
- Кофе? А я думала, что он только водку хлещет.
- Какой-никакой, а всё мужиком пахнет. Лучше, чем одной куковать.
- Но?
- Иногда заговаривается. Намедни спутал меня с Валентиной, а еще раньше с Татьяной. Люблю, говорит, тебя Татьяна-Валентина и поздравляю. - Галина, я, кобель, ты, старый. А он – не может быть. Нету такого дня. - Конечно, нет. Сегодня среда.
- Ирка, ты веришь, что Н…й умер? Победили нас враги?
- Смерть – это таинство.
- Даже самая злодейская?
- Почему на поле ромашек каждый год, сотни лет растут одни ромашки? А на человеческом поле еще вчера стояли избушки, а теперь ракеты летают, лампочки светят? Каждый раз не с нуля живем, а будто продолжаем за кем-то, или за собой. Как такое возможно, если смерть-рождение - не продолжение иной жизни?
- А почему тогда не помним наши прошлые жизни?
- Галка, тебе сколько сейчас? Семьдесят?
- Сорок пять.
- Честно?
- Если честно, то восемнадцать.
- Вся проблема в памяти. Она мешает нам уже при этой жизни, а что уж говорить про следующие.
- Мешает? Как?
- Ты можешь снова пойти учиться? Тебе же будет легко, ты уже знаешь, что и как, ты знаешь жизнь, людей и легко сможешь сделать карьеру, избегая прошлых ошибок и заблуждений. Можешь научиться играть на виолончели, завести новую семью - такую, как тебе хочется, выбрать того мужика, чтобы потом не мучиться с ним всю жизнь. Избежать прошлые ошибки. Забыть умерших родных. Как тебе такой вариант?
- И на фига мне это?
- Действительно. Вот поэтому бессмертие – это глупость и чушь. Тебе всего семьдесят…
- Сорок пять.
- А у тебя уже нет сил - ни учиться, ни изобретать, ни начать жизнь заново. А если бы ты жила тыщу лет? Жизнь для тебя бы остановилась. Ты жила бы как мушка в янтаре.
- Поэтому мы ничего не помним из прошлых жизней и нам нужна новая оболочка?
- Поэтому мы боимся смерти.
- А причем здесь Н…й?
- Над ним годами издевались, садисты получали наслаждение, медленно его убивая. Но у садизма есть обратная сторона. У всего есть обратная сторона. Чтобы наслаждаться чужими страданиями, надо испытывать эти страдания, пусть даже гипотетически. С физическим телом уходят наши чувства, желания, наклонности, но остаются гипотетические чувства, которых не было в физической оболочке. Остается наша обратная сторона.
Когда ты сострадаешь людям при жизни, обратная нефизическая сторона – доброта, любовь и так далее. Нет никакого наказания в этом естественном процессе смерти. Человек сам, своей жизнью создает для себя ад или рай, в который погружается после смерти. Не бог наказывает садистов, маньяков и извращенцев - они сами себя наказывают, сами создают при жизни для себя будущие пыточные камеры.
Н…й обрел свободу. Он мало, что мог сделать за решеткой, но теперь у него развязаны руки, власть выпустила джина из бутылки. Так, кто проиграл?
- В смысле?
- Труп, хотел уничтожить весь мир, но сам сдох раньше и оказался в холодильнике. В собственной ловушке. Проклятый всеми. Боялся, травил предателей и закономерно оказался предан всеми - и друзьями, и близкими, и родными. Он даже не умер. Это хуже смерти. Фактически, он сам создал и поместил, замуровал себя в "жизнь вечную", в собственную морозильную психушку. Он не получил освобождения, не получил, как Н..й свободу, он стал узником собственной клетки и бесследно канет в лету.
- А что ждет тех, кто к этому причастен, скрывает холодильник и так далее?
- Подумай сама.
- Подумала. Черт с тобой. Мне пятьдесят.
- Сойдет.