Пожар

Пожар. Тасины истории



Часть 1

Маркашовым крупно повезло. Соседи их сына, уезжая за границу на ПМЖ, согласились уступить свой дом по сходной цене. 
Отец семейства Сергей Валентинович Маркашов забежал домой, сверкая радостной улыбкой. Жена Наталья Степановна возилась на кухне. 
— Наташа, выйди быстро. 
Женщина поспешно вышла в коридор, услышав, как хлопнула входная дверь, а следом раздался голос мужа. Вытирая руки об передник, она спросила, волнуясь: 
— Что, Сереж, получилось? 
— Получилось! Согласен! Давай заначку, и быстро одевайся, пойдем задаток оформим, — радостно сообщил муж. 
Через десять минут супруги, не замечая мелкого, противного, колючего, обжигающего лицо дождика, шли быстрым шагом в ближайшую нотариальную контору. 
Сергей Валентинович, слегка нагнувшись вперед, бежал, не разбирая дороги, полы его растегнутого пальто развивались на ветру. 
— Сережа, застегнись, простудишься. Зачем нам это сейчас? — просила жена, семеня рядом.
 Она еле поспевала за ним. Но мужчина ничего не слышал и ничего не чувствовал, а лишь приговаривал: 
— Какой дом, Наташка! Какой дом! И ремонт делать не надо. Все на совесть. Так, по мелочи, если, и то не сразу. Мебель тоже оставляют почти всю. Так кое-что сестра Олежкина заберет. А у них холодильник знаешь какой! Да ты видела. Че я тебе рассказываю? Словом, заезжай и живи! 
— Сережа, ты застегнись, — продолжала уговаривать жена, будто бы оставаясь равнодушной к радости мужа. 
По правде сказать, ей действительно не очень нравилась затея съехать на землю. Она никогда не жила в частном доме, но прекрасно представляла, сколько там забот. А еще Наталья отчетливо понимала, что большая их часть ляжет на нее. Муж работал с утра до ночи, а теперь, когда еще и пришлось подзанять денег, чтобы хватило купить этот дом у Вайнбергов, будет работать еще больше. На днях сказал, что нашел подработку: в политехническом университете будет преподавать курсовой проект вечерникам. 
— И им же за денежку этот проект исполню, — потирая руки и целуя жену, рассказывал он на днях. 
Сын Володька, шалопай, хоть и взрослый уже, двадцать пять лет, но не работает толком нигде, и не женат. От него помощи точно не будет. Последнее время пропадает где-то целыми днями, иногда и ночевать не приходит.  Но денег по-прежнему нет. Старший сам один свою семью тащит. Не до помощи ему родителям предпенсионного возраста. 
Поэтому Наталью сейчас больше интересовало, закутался муж шарфом или нет. А покупку дома она воспринимала как объективную данность, от которой никуда не деться, а хотелось бы. 
Через несколько дней подслеповатый нотариус, щурясь и без конца вытирая слезящиеся глаза, задал несколько вопросов, подписали документы, и трехкомнатный дом с участком девять соток перешел во владение Маркашовых. 
— Ну что, обмоем? — широко улыбаясь, спросил Сергей у Олега Вайнберга, теперь уж бывшего хозяина дома. Но Вайнберг, крепко сбитый мужик лет сорока, покосившись на Сергея, глухо ответил: 
— Да некогда мне распивать. Дел невпроворот. Через месяц уезжаем, сам же знаешь. Да и не пью я. 
— А я пью? Ну ладно, ладно, — похлопал по плечу Сергей Олега — ты, если помощь какая нужна, скажи. Поможем. Собраться там или еще что. Вон и Наташка тоже. Да, Наташ? — обратился он к жене. 
Наталья кивнула, мысленно умоляя Олега отказаться от помощи. 

«»»»

Через месяц, проводив Вайнбергов чин по чину, впервые вошли в свой дом. 
— Красота-то какая, Наташка! — радостно пропел Сергей и обнял жену. 
— Хороший дом, большой! Как ты и мечтал! — кивнула она. —  На сорок квадратов больше нашей квартиры, — проговорила, прикидывая, что и уборки теперь у нее прибавится. 
«Да и потолки на полметра выше, чем у нас, — зайдя в кухню, грустно подумала Наталья. — Часа на два дольше драить стены, а то и на три». 
— Ты будто не рада? — наконец-то заметил муж настроение жены. 
— Да что ты! — встрепенулась она, не желая расстраивать мужа. — Еще как рада! 

На улице шел все тот же мерзкий, мелкий дождик. Но муж, снова не замечая непогоды, потащил жену осматривать надворные постройки, сад и огород. В курятнике квохтали куры. Услышав их перебранку, Сергей радостно заметил: 
— И курочек оставили нам, несутся. Ну-ка зайди, может яйца есть. 
Наталья брезгливо заглянула в сарай. 
— А где яйца искать? — спросила она. 
— Эх, неумеха ты! — улыбнулся муж. — Ну ничего, научишься. 
И сам зашел в курятник, а вышел  сияющий. В его огромных руках уместилось восемь яиц. 
— Теплые еще, — заявил он, радостно глядя на супругу. 
Наталья выдавила из себя улыбку. 
— Натуля, потрогай, теплые! — не унимался Сергей. 
Наташа едва прикоснулась к загаженному пометом яйцу и вымученно улыбнулась, заглянула в курятник. Прежние хозяева обещали вычистить его перед отъездом, да видно забыли. Вот и первая забота нарисовалась. Словно прочитав ее мысли, супруг изрек: 
— Отправлю тебя к Верке в командировку, на обучение! — рассмеялся он. 
Наташе захотелось орать и материться, но она сдержала себя, а лишь со слегка уловимым налетом язвительности и ехидства промолвила: 
— В командировку, говоришь? А кто же вам жрать готовить будет, пока я научусь гoвнo за курями убирать? 
— А ты нам борща да котлет на неделю наварганишь, — рассмеялся супруг, не поддавшись на явное желание жены затеять скандал, и горячо обнял Наташу. 
Ей было стыдно, что она впервые в жизни не может испытать тех же чувств, что и муж. 
Сыну Володе было абсолютно все равно, куда его родители надумали переезжать. С некоторых пор он совсем перестал интересоваться происходящим в семье. Рано уходил и поздно возвращался. Денег в семью не приносил, ничего не покупал ни себе, ни в дом. Когда мать робко поинтересовалась, куда он ходит, сын важно ответил: 
— Дела, мать! — и так многозначительно посмотрел, что Наталья поняла: больше он ничего ей не скажет, потому что, скорее всего, дел никаких не было. 
Вещи Наталья собирала сама, никто ей не помогал. Сын даже свои сложить в коробки не удосужился. Переезд был назначен на воскресенье. А в ночь перед этим женщине не спалось. Не хотелось покидать свою квартиру. Прожили в ней ни много, ни мало тридцать лет. Володька здесь родился, Наташина мама умерла, старший сын Денис свою невесту привел, правда все вместе жили недолго. Вскоре  Денису малосемейное общедитие дали, а как дочка у них родилась, квартиру. А потом он какой-то проект разработал и гонорара за него хватило на покупку дома. Правда, жили они в нем как в квартире: ни огорода, ни живности не держали. Вот теперь соседями будут. Но ее Сергей в покое не оставит: и огород сажать заставит, и кур с утками держать. 
Забылась Наташа только под утро, когда вдруг предрассветную тишину прорезал резкий звук телефонного звонка. 
Сергей схватил трубку. Такие ранние звонки не предвещают ничего хорошего, тем более что монотонный голос автоответчика начал проговаривать номер Дениса. 
У Натальи гулко забилось сердце, а потом вдруг замерло, а когда ожило снова, то она услышала, как муж орал: 
— Когда? Вызвал пожарных? Уже бегу. 
Он с размаху кинул трубку на рычаг, зарыдал и крикнул: 
— Дом наш горит! 
Наталья, услышав новость про пожар, в изнеможении села на диван и перекрестилась трижды. Слезы лились из глаз бедной женщины, и она все время повторяла мысленно. 
— Спасибо, Господи, спасибо. 
Месяц назад у Дениса случился микроинфаркт на работе, и сейчас женщина попрощалась с сыном, думая о самом страшном. А сгорел всего лишь навсего дом. Да и черт с ним! 
— Ты чего улыбаешься? Ты дура что ли? — заорал муж, уставившись на жену. 
— Нет, что ты, я не улыбаюсь, — испуганно проговорила женщина. 
— Как же так? Почему? За что? — Сергей прыгал на одной ноге, он никак не мог попасть во вторую штанину. 
Вдруг, содрав с себя неподдающиеся джинсы, он стал неистово бить ими об пол и орать: 
— Кто это сделал? Кто? За что? 
Наталья перепугалась и подскочила к мужу: 
— Сережа, не надо. Ты что? Все будет… — но не успела договорить. 
Муж бросил избитые джинсы, схватил Наталью за грудки и начал трясти ее так, что у бедной женщины заболело сразу все. 
— Хорошо? — переспросил он. — Ты хотела сказать — хорошо? Десять  миллионов! Десять. И долг два. Что хорошо? — орал Сергей. 
Он бросил Наталью  и снова схватил джинсы. Он сносил все, размахивая ими, что попадалось на пути. Наташа плакала и молилась, чтобы муж не причинил вред ни себе, ни ей. Ее лицо исказилось от ужаса, она сжалась в комочек и потихоньку стала продвигаться к двери. Хотелось убежать, упасть кому-то в объятия и скрыться в них, а потом проснуться, и, чтобы ничего этого не было. Сон. Просто сон…


Пожар

Часть 2

Таисья выскочила на улицу в халатике, лишь укутавшись шалью. Моросил дождик, на улицу не хотелось совсем, но яйца-то собрать надо. Благо дело, курятник чистый, еще вчера убрала. 
В глаза сразу бросилась одинокая фигура женщины, стоящей у забора. Она была без зонта, ее мокрые волосы прилипли к лицу, почти закрывая его. Куртка насквозь промокла,  джинсы тоже. 
— Вы ко мне? — крикнула целительница. 
Женщина безучастно посмотрела на Тасю и кивнула. 
— Заходите! — пригласила Таисья. — Я сейчас! — целительница кинулась в курятник, а когда вышла, то увидела, что гостья не сделала ни одного шага. 
— Вы почему не заходите? — крикнула Тася.
Но женщина не реагировала. 
Тася подбежала к забору, открыла калитку, взяла женщину за руку и потащила за собой. Та не сопротивлялась, но и словно не двигалась. 
— Да что с вами? — испугалась Тася. — Вам плохо? 
— Да, — проговорила женщина, — мне очень плохо. 
— Ну слава Богу, хоть заговорила. 
Вошли в дом, Тася крикнула: 
— Мама, чай поставь. 
Из комнаты вышла Клавдия и всплеснула руками: 
— Да что же вы? Почему без зонта? Дождь-то с ночи не переставая. 
— Мама, мое ей не пойдет. Дай свое. 
Клавдия метнулась в спальню и вышла со стопкой белья. 
Женщина немного пришла в себя и даже слегка улыбнулась: 
— Вы меня извините, я к Таисье. 
— Я Таисья! — откликнулась целительница. 
— Я к вам, — зачастила женщина. — Беда у меня, сын пропал, но чую сердцем, что он это. Он, — глаза женщины загорелись сумасшедшим блеском. — Скажите, прошу. Скажите! — женщина схватила руку Таси. 
— Расскажите все по порядку. Как вас зовут? — помогая женщине переодеться, спросила Тася. 
— Меня зовут Наталья. У нас пропал сын. Искали. Везде! Нигде нет. 
Тася кивнула. Наталье налили горячего чая и усадили в кресло. Клавдия принесла теплый плед. Женщину хорошо укутали. 
— Дом сгорел у нас. Муж горюет, и мне кажется, даже больше, чем по Володе. Про него говорит: нагуляется, придет. А я рада была в ту ночь, что сгорел дом. Думала, что с сыном что-то, со старшим. Но слава Богу. А Володя дома не ночевал, когда пожар случился, — сбивчиво начала рассказ Наташа. — Он часто дома не ночует. Три дня может не приходить. Неделю. Взрослый, двадцать пять лет. Не звонит никогда. Мы привыкли и не интересуемся. Его уже нет десять дней. Я обзвонила всех друзей. Никто ничего. Больницы, морги, — Наталья заплакала надрывно, задыхаясь. 
Тася ее обняла. 
— Вот и хорошо. Поплачь. Поплачь. Не плакала все это время, а надо. Эх, накопилось у тебя! 
Дрожа и давясь слезами, Наталья продолжила рассказывать. Разобрать, что она говорит, было трудно, но Тася все понимала, потому что уже видела картинки. 
Вот красивый крепкий мужчина. Радуется. Ходит по добротному дому. А вот и документ. Дом теперь принадлежит ему. Наталья не хочет переезжать, но вещи собирает. Ночь, пожар, мужчина мечется, кричит, рыдает. А Наталья вроде как рада даже. 
— Завал после пожара стали разбирать только через три дня. То одно, то другое. Кости человеческие там нашли, — прошептала Наталья посиневшими губами. — Как там человек оказался? Кто это был? Тася, — лицо Натальи исказилось страшной болью. — Скажите, ведь это не Володя был? Нет? Я с подругой поделилась. Она говорит ДНК надо, а я боюсь. Тася, что делать? 
— Успокойтесь, прошу вас, — Тася прикрыла глаза. 

«»»

В тот вечер Володя возвращался домой не один. Он решил похвастаться перед приятелем новым домом, который купил отец на днях. Еще он приметил в доме небольшую дверь под лестницей, ведущую в крошечный внутренний дворик. К удивлению Володи она оказалась не заперта. И вот он решил воспользоваться возможностью и похвастать перед другом приобретением отца. 
Парни легко пробрались в дом. Они были хорошо выпившие. Володька достал из кармана початую бутылку виски, в холодильнике обнаружился шоколад. Приятель скривился, отказавшись от сладкого, и вытащил сигареты. 
— Лучше сигареткой закусим, — ухмыльнулся он. 
Когда допили виски, Володя еле стоял на ногах. Приятель засобирался домой. Володя не хотел его отпускать, но тот заупрямился и слушать ничего не хотел. 
— В свою кроватку, к жене, бай-бай, — мямлил он, шатаясь из стороны в сторону. 
Ушел также как и зашел. А Володька был не в силах двинуться с места и решил остаться в доме. Так и уснул на диване с тлеющей в руках сигаретой. Навсегда…

«»»»

Тася сразу увидела эту картину и ужаснулась. Как сказать матери о страшной смерти сына? Но ведь все равно узнает. Да и у полиции уже есть подозрения, что в доме найдены останки не постороннего человека. Тем более у хозяев сын домой десять дней глаз не кажет. 
Что-то так и подмывало целительницу посмотреть чуть глубже, залезть в прошлое, чтобы понять, за что парень был так жестоко наказан. И буквально сразу Таисья увидела жуткую круговерть огня и… фашисткой свастики. 
Беларусь, Хатынь, война, пожарище, зверства фашистов и полицаев. 
— Скажите, Наталья, а ваш муж из Белорусии? — спросила она у гостьи. 
— Да, — подтвердила Наталья, — а причем тут это? — удивилась она. 
Но Таисья не обратила внимание на ее вопрос. 
— Что-то известно про прадедушку вашего сына? Особенно в годы войны? 
— Конечно, — заволновалась Наталья, — партизанил, герой. Много рассказывал о войне детям и внукам. А почему вы спрашиваете? — снова тревожно спросила она. 
Таисья всегда соблюдала терпение, такт и спокойствие, когда видела эпизоды из настоящего, прошлого или будущего своих посетителей. Но такое! Она не могла спокойно реагировать на полные ужаса, изощренной жестокости и бесчеловечного отношения картины из прошлого, связанного с той страшной войной, отголоски которой до сих пор влияют на судьбы ныне живущих людей. 
Вот и теперь! Тася увидела прадеда Володи Валентина Маркашова. Он был карателем в Беларуси и сжигал людей в Хатыни. 
Таисья до боли зажмурила глаза. Как прийти в себя, и как такое сообщить Наталье? Но главное, почему сгорел Владимир? Да, пьяница, захребетник, дебошир. Но почему такая страшная смерть? Почему правнук расплатился за смертные грехи прадеда? 
Ведь судя по словам Натальи, сам каратель как-то сумел скрыть свое прошлое и избежать наказания. 
Все в мире должно быть в равновесии. Вот оно и наступило! Равновесие. Страшное, горькое, ужасное. 
Почему Владимир?
Тася сделала усилие над собой и продолжила работу. То, что она увидела дальше, потрясло ее сильнее, чем то, что вытворял прадед. 
— Наталья, скажите, а вы знали, что ваш сын вступил в фашистскую организацию? 
Наталья отшатнулась от Таисии: 
— Вы что такое говорите? Вы зачем? — забормотала бедная женщина. — Я пойду! Извините. 
Наталья стала быстро-быстро раздеваться. 
— Где мои вещи? Дайте мне мои вещи! — шептала она. 
Слезы лились по щекам бедной женщины. Клавдия запричитала: 
— Да куда ж ты? Не высохла еще твоя одежда! Погоди…
Мать взглянула на Тасю, ища у нее поддержки, но та покачала головой. Клавдия знала, что спорить с дочкой нельзя. Взгляд целительницы говорил: 
«Пусть уходит! Не останавливай!»
Таисья не сказала больше ни слова. Наталья оделась и вышла. Тася с матерью подошли к окну и стали смотреть вслед удаляющейся Наташе. Она шла согнувшись, прямо по лужам. Дождь зарядил еще сильнее. 
Клавдия обняла свою дочь, а та подумала: «Мать навсегда останется матерью!»

Эпилог 

Владимир Маркашов в 1999 году вступил в фашистскую организацию. Принимал участие в погромах и поджогах китайских и вьетнамских общежитий. На его совести не одна загубленная жизнь. 12 июня 2005 года он был участником организации подрыва поезда, следовавшего по маршруту Грозный-Москва. 
15 июня того же года он сгорел дотла в доме, купленном его отцом. ДНК экспертиза подтвердила, что было найдено тело Маркашова Владимира Сергеевича. 
Наталья ничего не рассказала мужу о своем визите к целительнице. То, что случилось с сыном, она восприняла как несчастный случай. Женщина вычеркнула из памяти то, что ее сын был причастен к гибели людей, повторив судьбу своего прадеда.  
В 2006 году Наталья ушла в Колоцкий Успенский монастырь.