Сосед не дал поспать. Грохотнуло у него что-то. И потому сон этот я не совсем поняла. Но расскажу, насколько поняла. Он почти весь был из отклика моих чувств на то, что я видела перед собой.
И, прежде всего, перед собой я видела очень известного помощника очень известного режиссера. И даже выше: это был супер гениальный помощник известного режиссера. Тот, кому и на фото, и в лицо спешат понравиться и начинающие, и известные артисты.
Фильм был не детский. Актуальный какой-то. Но в нём требовались дети. И вот мамаши, наперебой расхваливали своих чад перед Ним, выставляя на показ их милые тонкие ножки, ручки, шейки и зачатки таланта.
Дети читали стихи, басни, от которых Он уже очень утомился. Скучая, Он слушал детский лепет, и с глубокой тоской в глазах смотрел на экран своего ноута, где видел несколько фото выступающего перед ним ребенка.
Стояла перед ним я.
Моя мать, уже поняв, что я ничем Его не проняла, откровенно выражала своё полное равнодушие к моей бездарности. Стояла рядом, но отвернувшись от меня.
Я, видя это, совершенно всё перевирала. Лепила отсебятину, не следя ни за артикуляцией, ни за своими жестами.
Взмахивая обеими руками, я монотонно произносила: «Во глубине сибирских руд Храните гордое МОЛЧАНЬЕ, Не пропадёт ваш скорбный труд И НАШЕ ВЕЧНОЕ ПРИЗНАНЬЕ…».
И тут меня прервали. Одна из мамаш, оттолкнув мою мать, выставила перед Его лицом своего сыночка. – Это неправильно!! Это несправедливо! Мальчик захотел в туалет, мы буквально на секунду отвлеклись, а эти влезли вперед нас!!»
И округлым бедром своим она меня отодвинула и толкнула под свет прожектора своего парня.
Это был рыжий увалень. Совершенно нескладный, полноватый и с копной рыжих, по-видимому, «успокоенных» на голове исключительно липким лаком.
«Читай, читай свою басню, миленький, - долдонила мамаша, пытаясь отстраниться от перебранки с моей матерью. - Ну, что же ты, начинай: «Вороне где-то бог послал кусочек»…ну же, читай, милый».
Мамаша чуть не плакала, а её рыжий отпрыск, он, по-видимому, сам был голоден, похуже лисы.
Мальчишка облизнул свои пухлые губы и повторил, и именно то, что успела произнести его мать: «Вороне где-то бог послал кусочек».
Он глотал слюну и, повторив фразу дважды, наконец, замолк.
Этот - Знаменитый от знаменитого - устало подавил зевок и потянулся к ноуту.
Не выражая никаких эмоций, кроме как полное отсутствие интереса к тому, кто тут первый, а кто - второй, он перешел на предыдущую страничку подборки, на которой теперь уже были фото «рыжего».
Парень начал упираться. Он хотел уйти, может, снова в туалет, но мать его удерживала обеими руками.
-Читай, читай, как мы учили, милый. Ну: «Вороне где-то…».
Парень сделал шаг назад и резко, свободной рукой разметал всю прилизанность на своей голове: «Да не буду я! Ни про какую ворону! Мне надоело!»
Его мать психонула, и, чуть не оторвав ему руку, кинула его держать и, громко стуча каблуками, отвалила в сторону. От света прожектора.
Но! К парню тут же подступила его, по-видимому, младшая сестра. Вынув из своих распущенных кучерявых волос маленький гребешок, она быстренько устроила ему на голове прямой пробор, разметав рыжие пружинки - кудри на два ряда. И развернув брата обратно лицом к Зрителю, пропищала мышью: «Тси-тай!»
Помощник знаменитого уставился сначала на «мышь». Та тут же состроила ему мордочку разгневанной крыски, мол, «только попробуй, не выслушать его!». Потом знаменитость посмотрела на парня. На него самого, потом на его фото на экране. И до Помощника дошло, что перед ним «роскошь» перевоплощения! На фото был мальчик - чего угодно, а перед ним - парень – сам по себе парень.
- Ого!!
Гений снова перевёл взгляд на сестрёнку рыжего братца. Долгий цепкий взгляд и куча мыслей - фантазий на тему будущего фильма мигом пронеслись в Его голове. А после отразились на лице сначала попыткой поймать удачную мысль за хвост, а после радостью от удовлетворения «охотой».
-Хорошо! Приходите. Приходите завтра оба. Ты и … - Гений снова посмотрел на рыже-пятнистое лицо маленького «крысёныша». - Это сестра твоя? Оба приходите. – И дальше - в сторону их матери, кинувшейся чуть ли не к ногам Повелителя талантов. - Ой, вот только не надо меня благодарить! Бога ради, уведите её кто-нибудь. Уйди-те все!! У меня нет на вас времени!»
«Хорошо, хорошо», - мамаша, одновременно кланяясь Великому и Могущему и целуя своего «мальчика» в пробор, потащила другой рукой и сестру его прочь с глаз занятого Гения.
И взгляд последнего снова «прибыл» на следующею страничку сборника фотографий в его ноуте.
На которой опять же была я.
-Ну? – Спросил он устало, не глядя мне в лицо.
-Что? - А я уже и забыла, зачем я здесь.
-Ну, что ты там хотела сказать? Что, басню? Ну, давай, только коротко.
Последнее слово в требовании поставило меня в тупик. Выйдя из ступора, я промямлила: ««Муравей и стрекоза»…э…нет, «Стрекоза и муравей»,…я забыла».
Гений гениально подавил зевок. – Ну, бог с ним, с названием. Давай, стрекоза,…вещай что-нибудь.
И тут ещё одна мать, дёрнув за руку своего сыночка, оттеснила меня в сторону: «Нет, позвольте!! Тут же по времени всё. Мне так сказали! А сейчас уже наше время. Вот, Данечка, … Данечка, прочти, дяде, балладу. Ну, ту, которую мы разучивали».
-Балладу?!!
Гений округлил глаза. Почти зло он посмотрел сначала на всклоченную голову мамаши отпрыска, прижимавшего к своей груди скрипичный футляр, потом на сам футляр и только после на щуплого, чернявого мальчишку, явно испуганного обстановкой и желавшего одного: удрать в свой угол обратно.
-Кошмар. … А покороче, мамочка, вы там ничего не разучили?
Гению снова было плевать, что меня оттеснили. Он снова равнодушно перевернул страничку на экране ноута.
Теперь он видел перед собой фото мальчика, очень правдиво изображающего, что он играет на скрипке. Кстати, скрипка и на фото присутствовала.
«Ты играешь на скрипке?» – Как можно спокойнее, спросил он у мальчика.
Тот, молча, кивнул и чуть задвинулся за просторное тело своей мамочки. Та тут же вытолкала его пред Лик Маэстро Экрана. – Да, наш Данечка чудесно играет на скрипке. Просто чудесно! Данечка, играй!»
Мальчик-зайчик «просто» и «чудесно» вцепился в скрипку пальчиками - щупальцами и, испуганными глазами уставился на дядю Удава.
Мать сама раскрыла футляр, сунула в руки мальчугана смычок и инструмент и резко потребовала: «Играй!! - И после, менее нервно добавила. – Покажи, поиграй, Паганини. У тебя получится, милый, играй».
Кто смотрел фильм с участием Дэвида Гарретта, тот вспомнит эту рвущуюся из души песнь главной героини. Эту страстную, но и печальную музыку великого итальянского бунтаря скрипача.
Мальчик только начал её играть. Но время для прослушивания очередного «таланта» закончилось. И вперед ринулись другие мамаши, которых, по-видимому, предупредили, что если времени не хватит, то их детей тут не услышат.
Мальчик кинул играть. Скрипка и смычок повисли в его тощих ручонках. Но, по-видимому, музыка что-то там разбудила в сердце Помощника гения. Он еще какое-то время смотрел на взволновавшую его скрипку, потом перевёл взгляд на мальчика, смирно ожидавшего конца судилища, и, сглотнув, устало спросил: «Как тебя зовут, мальчик?»
-Даниил Крейслер.
-Крейслер, Крейслер…что-то знакомое.
Мамаша мальчишки тут же заболобонила: «Фриц Крейслер! Это же величайший австрийский скрипач. Он был…
-Да погодите вы!! Был, был. Я с ним хочу поговорить. Он – есть! – Гений указал пальцем на мальчика-гения. - А мамину фамилию ты знаешь?
«Спивакова», - тихо произнёс мальчик.
-Как?! - Помощник нервно хмыкнул. Он явно был чем-то поражен. Потом смешок он смял. – Сколько в тебе «гениев-то», парень. И куда ты с ними, …в кино собрался?
Помощник гения, наверное, понял, что парнишку привели явно не туда. Но не было сил у него просто так убрать человечка из списка «Обратить внимание».
Немного подумав, пробормотав что-то вроде: «Спиваков? Даня Спиваков?... Дан Спиваков? Дан Спевак. Во, точно! Дан Спевак! Это подойдёт», он обратился к парнишке.
- Ну, хорошо. Будешь играть. – К ассистентке. - Покажи его музыкальному редактору. Пусть выучит с ним нашу мелодию. И это, поэта пригласи, может песенка какая на ум придёт, глядя на них».
И после - к матери мальчика: «Всё, идите. – Он замахал руками, будто отгонял их от себя.
И снова смешок заглох в его рту. – Балладу?…С ума сойти. Мучительница».
И опять перед ним я. И моя страничка с фото.
-Что?! Снова ты?!
-Вы же не дослушали.
-Да-а? И что ты нам ещё расскажешь? А, вспомнил, стих про сибирские руды.
-Это я уже рассказала.
-Да? Я забыл. Ну и? Расскажи что-то ещё?
-Басню?
-Ну,…басню - можно. – Вздох глубокий. - Только не всю. Давай только фабулу.
-Э…это конец что ли? Конец только прочесть?
-Ну, что-нибудь давай. А! Ты про Муравья что-то рассказывать начала. Вспомнил. Ну, давай, фабулу басни.
-Типа кратно?
-Ну…
-Он ей станцевать предложил.
-Что?!!
-Муравей, он предложил ей станцевать. Она замерзла.
Помощник гения рассмеялся. – Да? Станцевать?! Ха-ха…предложил ей станцевать?
А, успокоившись, и, придав лицу серьезности, он попросил уточнить: «А она? Что она? Стрекоза эта, она станцевала для него?»
Я пожала плечами. - Это Крылов придумал. Я думаю, она мокрая была. Снежинки растаяли на её крыльях. А когда ветер дунул, она обледенела. И с порога дома Муравья ветер её унёс…в снег. Как сбитую сосульку.
Стояла тишина. Выражение лица гениального помощника гениального режиссера растаяло в моем сознании. Сон ушёл.
10:44 16.02.2024 Пермь