На этаже у нас четыре квартиры, номер 16, 17, 18 и 19.
В квартире номер 16 живет молодая семейная пара по фамилии Пфальц. Цветущие люди. Анемон с Орхидеей. Можно по-другому: Дафнис и Хлоя.
Он – Андрей Пфальц, она – Галя Пфальц, в девичестве Галя Глычек. Я не очень хорошо знаю их биографию. Знаю только, что Андрей – из казахских немцев, а Галя родом из Мелитополя.
Андрей называет Галю «Позывной Черешня». Галя называет Андрея «Гитлер Капут».
Андрей, как и Галя, очень-очень не любит Зеленского (я в целом разделяю их взгляды) и дает ему, например, такое, на мой взгляд, очень точное определение: «сильно помятый оливковый хлопчик с гуттаперчевым носом, который регулярно нюхает клей в своем бункере».
Это все, что я могу сказать о чете Пфальцев. А заодно и о Зеленском.
Поехали дальше. В квартире номер 17 живем мы.
Я теряюсь в определении нашей национальной принадлежности, примерно, как в оттенках цвета мыльного пузыря. В нем – все-все оттенки всех возможных цветов.
Словом, мы – чистокровные русаки, которые веками хладнокровно трамбуют и бетонируют в своем чисто русском генофонде польских удмуртов, мордовских евреев и чеченских эфиопов.
Ладно, далее.
Квартира номер 18. Здесь живут пенсионеры Копытины. Сергей Антонович и Зоя Антоновна.
Сергей Антонович Копытин - очень высокий, худой и родом из Гомеля. Похож на папу Карло из фильма «Приключения Буратино». Он готовит очень вкусные картофельно-мясные драники, которые называются по-белорусски колдуны. Главное, когда их ешь, - все-таки остановиться. Иначе через неделю моська в лифт не влезет.
Зоя Антоновна Копытина - родом из Хабаровска, а ее девичья фамилия – Ахмаджанова.
Она маленького роста, очень-очень полная и с большим удовольствием и в огромных количествах кушает колдовские драники Сергея Антоновича. Это у нее называется «расколдовывать дрань».
Естественно, Сергея Антоновича она называет «Антошка-Картошка». А Сергей Антонович всегда уважительно называет супругу только и исключительно по имени-отчеству – Зоей Антоновной. Он вообще ей никогда не перечит. Он говорит так: перечить женщине – это как брить ежа помидором или наоборот.
Периодически Сергей Антонович Копытин втайне от Зои Антоновны Копытиной приносит огромную тарелку драников нам (на тарелке надпись: «Гомель 1142-1982») и шепотом, хотя в это время Зоя Антоновна находится в магазине, говорит, нарочито мешая русские слова с белорусскими:
- Примите колдунков, дорогие суседи…
- Ну что вы, Сергей Антонович… Мы ж…
- Примите-примите… А то Зоя Антоновна моя может их все съёсць адразу и лопнет нафиг. Типа американской банковской системы в ближайшем будущем. И останусь я горьким бобылем. А я того не хочу. А так Зоя Антоновна моя только покряхтит-покряхтит ноччу, поикает пару гадзин и жива останется. Примите колдунков, сябрики… Александром Григорьевичем заклинаю, судьбой Союзного Государства…
- Ну, дзякуй, Сергей Антонович…
- Няма за што… Тарелку не забудьте вярнуць.
- Так…
И потом мы дней пять едим колдунки-драники, кряхтя и икая от этого «ноччу».
Это квартира номер 18.
Наконец, квартиру номер 19 снимает абхазская семья Какалия. Папа Данат, мама Хамида и сын Соломон лет семи.
Я был в Абхазии несколько раз. Прекрасное место. Не вдаюсь в художественные детали. Тотальная терапия. Даже стихотворение написал. По-моему неплохое. Хвастаюсь:
Сухумских роз недвижное кипенье.
Шелка небес над спящим кораблём.
Абхазской речи клёкот и шипенье,
Как перекличка змея с журавлём.
Храпит арба, и кашляет мотыга.
Айва жирна, и мандарин в поре.
И облака густая мамалыга
Висит на малахитовой горе.
Цедит вино абхаз неторопливо.
Куда спешить, тем паче, нет войны…
Жена мудра, растёт джигит сопливый,
И ждёт в стакане сладкое Лыхны.
Абхазия, ленивая царица,
Лежит, как Феникс, в тлеющей золе.
Сухум, Сухум, ты должен повториться,
Как тост за процветанье на земле.
Семья Какалия - ребята спокойные, неторопливые. У них все точно так, как в моих абхазских виршах. Только еще поэтичнее.
Дверь в их квартиру, если они дома, всегда раскрыта настежь. Из принципа. И по всему этажу зазывно и томно пахнет какой-нибудь неземной солянкой по-абхазски или какой-нибудь небесной мамалыгой с сыром и ореховым маслом.
Семья Какалия любит выпить Лыхны, без Соломона, конечно. У них всегда полно гостей. Смех, тосты:
- Так выпьем же за безвозмездную нежность российских военных судов, патрулирующих берега Сухума.
- Предлагаю тост за то, чтобы любая случайная командировочная случка в Гаграх превратилась в устойчивую семейную связь.
И так далее.
Мы часто бываем у Какалия, и наоборот.
С семьей Какалия мы общаемся довольно плотно. И дело не столько в Лыхны с мамалыгой. Дело в том, что…
Ну, ни один рассказ не обходится без кошек! Меня преследует какой-то кошачий рок.
Дело в том, что мы, можно сказать, дружим котами. Их кот Анос (что значит по-абхазски «друг») породы Египетская Мау очень любит ходить в гости к нашим кошкам породы Подвальная Мяу. И наоборот.
Аноса утром выпускают в общий коридор, он подходит к нашей двери и очень громко мяукает что-то вроде:
- А вот и я! Не ждали, а я пришел!
Наши кошки тоже очень громко хором кричат:
- Добро пожаловать, Анос!
Мы открываем дверь, и вся эта мяу-мафия пару часов тусуется у нас.
Тут самое главное – плотно прикрыть гомельскую юбилейную тарелку с Копытинскими колдунами.
Потом весь этот кошачий евразийский карнавал еще на пару-тройку часов перемещается к Какалия.
Потом они тусят в общем коридоре. Тут самое главное – закрыть дверь к лифтам. Один раз Анос просочился вовне и уехал на лифте в неизвестном направлении.
Какалия его искали по всему дому. Хамида рыдала. Когда безутешные хозяева вернулись домой, Анос спокойно лежал на коврике у дверей и дремал.
Периодически кошки делают попытки освоить жилища Пфальцев и Копытиных. Но у Пфальцев есть сирийский хомяк по кличке Хомяк. Весьма масштабная особь. Весь день надменно жрет с таким видом, как будто пишет докторскую.
У Копытиных – волнистые попугайчики Тристан и Изольда. У них, как и у будущего доктора наук Хомяка, отношения с кошками могут не сложиться.
Вот так мы, собственно, и живем. Дружим интернациональными котами, белорусскими драниками, немецко-украинско-сирийскими волнистыми хомяками, абхазской мамалыгой… В общем:
Хайль, Беларусь, и хай жыве, Абхазия!
На этаже у нас, товарищи, Евразия!
А также и Африка, если учесть Египетского Мау Аноса.
Кстати, только сейчас вспомнил: волнистые попугайчики – они вообще-то из Австралии. Так что – «продолжаем разговор», как говорил знаменитый мультипликационный предок журналиста Такера.