Пока судно стояло в ремонте, дневальная Алька работала спокойно. С маленьким экипажем матросов она давно нашла общий язык. Парни уважали её за старание, дружелюбие и чистоту.
Но вот подошёл к концу ремонт. Девушка решила не списываться и идти в рейс. На судно начали прибывать новые ребята. Это были незнакомые парни, к которым предстояло подобрать ключ, чтобы были хорошие дружелюбные отношения. Алька уже знала, что не все моряки относились адекватно к тем девчатам, которые уходили на полгода в море. Ведь среди огромной толпы молодых крепких мужчин женщин раз-два! – и обчёлся! Отсюда и слухи по всем морячкам в одну боцманскую дудку летели: палубная подстилка! Обидно, но факт! А с другой стороны, устойчивый морально человек имеет железную закалку и заслуженное уважение к своей, пусть слабой, персоне. Но это стоит немалых сил, чтобы добиться такого уважения со стороны подчас горячих парней. В это пекло добровольно прыгнула комсомолка Аля.
Пока судно стояло пришвартованное к берегу, обе стороны присматривались друг к другу. С прибытием новичков девушка почувствовала «проверку на вшивость».
Уходя из столовой, ребята бросали на столах грязную посуду, объедки. Разливали компот. Под столом валялись огрызки хлеба.
Дневальная молча и терпеливо всё убирала, безобидно глядя вслед взрослым хулиганам. В душе она сравнивала их с маленькими вредными детьми. Сравнивала так, чтобы не злиться. Ведь её никто на эту работу насильно не ставил. Сама добровольно пошла. А работать ей здесь предстояло целых полгода!
На судно прибыли ещё пять матросов. Среди этих последних новичков особенной вредностью выделялся Шкотов Алик. Чёрно-кудрявый длинноватый волос, чёрная борода, чёрные брови, восточные чёрные глаза, дерзкий взгляд сквозящей неприязни, рослый широкоплечий и очень-очень вредный, и высокомерный!
Он обязательно опаздывал в столовую. И, моя посуду, Алька исподтишка наблюдала за ним, как он медленно ест. Подойдя к окошку выдачи, он становился боком и, не глядя на дневальную, не просил, а с презрением требовал:
- Хлеба давай! И чай чтобы горячий был! Заварка крепкая! Неча спешить, когда ещё не все поели!
Зная про опаздывающих ребят ещё с ремонта, Алька всегда оставляла для них еду. Мало ли где человек задержался по работе, что ж ему голодным ходить?! И поэтому Алик получал всё, что требовал! Прошив презренным взглядом девушку, он капризно кривил губы:
- Кружку давай! Почему посуду убрала?! Да чтобы кружка чистая была!
Под нос ему выдвигался целый поднос с начищенными кружками. Он всё равно придирчиво осматривал кружку, стараясь найти на ней грязь! Но претензии предъявлять было просто бесполезно. Алька кружки отбеливала от заварки кальцинированной содой. Это ещё больше злило парня! Он уходил из столовой, не говоря даже слов благодарности.
Изо дня в день Шкотов, приходя в столовую с огромным опозданием, изматывал нервы терпеливой дневальной, пока не нарвался на обход самого капитана и боцмана! Офицеры разнесли не только матроса, досталось на орехи и дневальной по полной программе!
- Почему у тебя в неурочное время в столовой люди?! – наехал на Альку капитан.
- Чем ты занимался, когда все ели?! Сколько время?! – наехал боцман на Алика.
- Я проспал, - честно ответил Шкотов, вставая из-за стола.
Капитана с боцманом на три буквы не пошлёшь! Алька хлопала глазами, глядя на Алика.
- Чтобы больше не кормила опоздавших! Никакой дисциплины! – выговаривал капитан дневальной.
- Хорошо, Игорь Ильич, - пискнула Алька.
- А ты ещё раз проспишь, ходи голодный! И не нарушай мне тут Устав! – гневно перекинулся капитан на матроса.
- Всё понял, - поднял руки Шкотов.
Потом резанул прищуренными глазами притихшую дневальную и ушёл из столовой. Капитан с боцманом понеслись дальше с проверкой. На судно перед выходом в море ожидалась приёмная комиссия.
Благодаря этой беготне, Алик прекратил изнуряющие опоздания в столовую. Теперь, кто опаздывал, Алька тихо выдавала остатки еды из своей ложкомойки. И ребята уносили всё к себе в каюту. Недовольных становилось всё меньше, взаимной дружественной солидарности всё больше.
Судно, наконец, вышло в море. Пока не было работы, матросы продолжали нести вахту. Теперь на открытую палубу выходить просто так не разрешалось во избежание несчастных случаев. Сильная волна могла смыть человека за борт. Либо человек сам мог упасть по неосторожности в воду.
Алька убрала столовую и хотела выйти на палубу вылить за борт ведро с отходами.
- Куда лезешь? – послышался грубый голос Шкотова, и железная тяжёлая дверь придавила дневальную.
- Ой! – вскрикнула девушка, едва не выронив ведро с помоями.
- Не положено посторонним на палубу выходить?! – категорически отрезал Алик и толкнул девушку: - Давай винти в обратном порядке!
- Алик, мне надо ведро вылить. Что же мне делать? – плачевно заныла Алька.
- И не тыкай мне тут! Не «ты», а «вы»! – отпятил губы Алик, чувствуя своё превосходство.
- Ой, Господи! Ну, выкиньте ведро мне, пожалуйста, - жалобно попросила Алька.
- Ты глухая что ль?! Не положено! – рявкнул Алик.
- Алик, ну пожалуйста, выкиньте ведро, - заныла Алька.
Алик схватил ведро и ушёл к борту. Алька в ожидании пустого ведра стояла и думала:
«Какой всё-таки парень вреднющий! Сам не уважает, а к себе уважения требует!»
Алик ведро не нёс. Алька осторожно высунулась из дверей пару раз. Увидев её в третий раз, Алик грубо окликнул:
- Ну чего ещё?! Я сказал, на палубу не лезь!
- Мне бы ведро, - напомнила Алька.
- Какое ведро? – поднял брови Алик.
- Ну, которое я вам дала, - ответила Алька.
- Так я же его выкинул за борт! Ты же сама просила ведро выкинуть! – захлопал глазами парень.
Напарник Шкотова по вахте прыснул в кулак и, не сдержавшись, расхохотался! Алька оторопело возмутилась:
- Ты чё, дурак что ли?! Я же просила помои выкинуть, а не само ведро! Что я боцману скажу?! Я же за это ведро расписывалась!
Алик взглянул на хохочущего матроса и, едва сдерживая смех, произнёс:
- В следующий раз будешь нормально просить!
Алька со злостью захлопнула дверь, услышав, как Шкотов прыснул и злорадно заржал вместе с напарником.
- Идиот, - пробубнила под нос Алька, закрыла на ключ ложкомойку и вся в нервах ушла в каюту.
Раз в неделю Алька затевала в столовой генеральную уборку после завтрака. По чести говоря, эта уборка была не генеральной, а скорее всего поддерживала порядок и чистоту.
Старая морячка-уборщица тётя Тоня в ремонте много рассказывала про моряков, что они уважают, а что нет. Мужчины уважали чистоту и порядок даже там, где они наводили сами бардак. Со слов тёти Тони женщина должна была терпеливо наводить порядок, не ругаться и не возмущаться. Чего старалась делать и Алька.
В этот раз она с усердием надраила иллюминаторы до блеска, как у себя дома окна. Когда был обед, матрос Сашка подумал, что иллюминаторы открыты и решил остатки недоеденного борща выплеснуть за борт сивучам. Да как тюкнул миской об стекло, так все остатки борща и полетели ему в отрастающую бороду! Над Сашкой тут же весело расхохотались ребята! Матрос стоял в бороде с капустой и прочими объедками и матерился:
- Тьфу, твою мать!!! Алька! На хрена ты так стёкла надраила?!!
Толпа ещё больше захохотала! Алька испуганно высунулась из амбразуры и, поняв в чём дело, прыснула и рассмеялась.
- «Ха-ха-ха»! - скривившись, передразнил её Сашка и швырнул миску на палубу в угол: - Я ничего убирать не буду! Ты сама виновата!!!
Моряки захлёбывались от смеха! Сашка побежал умываться от борща. Алька выбежала в столовую с ведром и тряпкой и быстро всё убрала. Но с этих пор ребята, прежде чем вылить что-то в иллюминатор, проверяли, открыт ли он?
Судно на всех парах шло в район лова. Экипаж готовился к долгой работе желанного пая. В свободное от работы время можно было посмотреть кино, поиграть в кости, в шахматы-шашки, перекинуться в карты. На борту была небольшая библиотека, которой заведовал помполит. Либо матросы собирались весёлой компанией по каютам.
В один вечер в каюте Альки тоже собралась компания. На столе стояла нехитрая закуска. Под столом стояла хитрая бутылка перцовки. Морской Закон строго запрещал распитие алкоголя на борту вплоть до списания. Поэтому бутылка таилась под столом.
После ужина Алька появилась в каюте в разгар веселья. В компании сидел Шкотов. Он уставился на девушку и с неприязнью прищуренным глазом с интересом за ней наблюдал. Она сняла с головы надоевшую косынку. И Алик невольно отметил её красивый длинный вьющийся волос. Затем она сбросила рабочий фартук, и её осиная талия добавила весомый плюс. Чёрные глаза парня даже загорелись.
Алька отодвинула занавеску своей шконки и устало с наслаждением села. Шкотов, увидев на стене висевшую гитару на переборке за её спиной, живо поинтересовался у женщин:
- А кто на гитаре играет?
- Алька, - кивнула на дневальную буфетчица Жанна и позвала её: - Садись к нам. Чего там села?
Ребята сдвинулись, и Алька, не церемонясь, уселась на угол стола.
- Замуж не выйдешь, - шутливо хохотнула пекариха Марина, кивнув на угол.
- Да я туда как-то не спешу, - беспечно ответила Алька, вызвав смех.
Уборщица Галя плеснула в кружку немного перцовки и, молча, подвинула Альке. Девушка подняла кружку и спросила:
- За что пьём?
- За что только уже не пили! – произнёс моторист Женька и обнял Альку за плечи: - За что скажешь, за то и выпьем!
Алька осторожно освободилась от объятий парня и, подняв кружку, улыбнулась:
- Ну, тогда за нас! За всех нас!
Перцовка была крепкая. Марина сунула Альке под нос на вилке маринованный огурец. Алька, зажмурив глаза, захрустела огурцом и прошептала:
- Какая же эта гадость, ваша заливная рыба!
Ребята засмеялись. Алька была весёлая девчонка!
- Ну, а на гитаре сбацаешь? – послышался насмешливый голос Шкотова.
Алька перевела добродушные глаза на Шкотова и с улыбкой сказала:
- Для вас сбацаю!
Слово «вас» резануло парню по ушам! Он злобно въелся в неё колючим взглядом. Шкотов думал, что она начнёт отнекиваться, ломаться, типа – плохо играю! петь не умею! стесняюсь! И тому подобные отговорки! Но девушка взяла гитару, и нежная тихая мелодия разлилась по каюте. Ребята притихли.
- Зима! - объявила Алька название песни и запела приятным голосом:
- Пришла холодная зима. Упали звёзды на дома.
Ты далеко, ты не со мной, ты не со мной, не рядом.
А я зову тебя, зову, в людской толпе тебя ищу,
И всех похожих на тебя я провожаю взглядом.
п/в: Зачем на свете ты, любовь?
Зачем ты дышишь?
И почему ты этот зов,
Мой зов совсем не слышишь?
Эта песня тихой грустью потекла по душам моряков. Каждый вспомнил что-то своё, оставленное на берегу, родное, близкое и такое сейчас далёкое. Взгляд Шкотова внезапно потеплел, брови поднялись в удивлении. Ну откуда он мог знать, что какая-то там ложкомойка так зацепит его душу простой дворовой игрой на гитаре и таким нежным голосом, немного похожим на мальчишеский?! Это было невозможно настолько, что сердце парня защемило!
Алька продолжала петь, как коварная морская обаятельная сирена:
- Минуты тянутся, как год. Гадает время на ладонь.
И стужа лютая поёт про спящий тихий город.
Про город зимний и чужой, где нет тебя совсем со мной,
И по дорогам ледяным лишь бродит синий холод.
п/в
Буфетчица Жанна была женщина видная и считала себя самой привлекательной на судне. Про дневальную, похожую на девчонку-школьницу, она всегда небрежно махала рукой и говорила с усмешкой парням:
- Детский сад!
Почувствовав у парней такое большое внимание к персоне ложкомойки, Жанна нарочито скучающе зевнула, махнула на Альку рукой и зычным деревенским голосом громко завопила:
- Виновата ли я, виновата ли я!!!...
Вся компания вздрогнула! Шкотов грубо оборвал Жанну, резанув глазами:
- Да цыть ты!!!
И снова уставился тёплым взглядом на Альку. Алька, не обращая внимания на Жанну и её бесцеремонную выходку, продолжала завораживающе играть и петь:
- Закрой, зима, глаза свои! На сердце холод не дыши!
Дыханьем ледяным своим не остужай мне кровь!
Я верю, ты ко мне придёшь, опять взойдёт звезда любви,
Опять над миром расцветёт, воскреснет та любовь!
п/в
м-м-м… не слышишь… мой зов совсем не слышишь…
Песня затихла, словно улетевшая в иллюминатор птица с дальнего берега. Алик молча покачал головой, не находя слов восхищения.
- Сразила? – усмехнулся рулевой Вовка, глядя на Алика.
Взгляд парня был смущён. Шкотов страшно обожал гитару! Откуда ему было знать, что «детский сад» обладает этим душевным великолепием?! Алька морально положила парня на лопатки!
Марина наполнила дно кружек перцовкой:
- За что пить будем?
- За любовь! – едко хохотнула Жанна, прищурив нарисованные глазки.
- А я выпью за неё! – кивнул Шкотов на Альку, посмотрел на неё и поднял кружку: - За девушку с гитарой!!!
Как рушится весной под горячими лучами солнца глыба твёрдого льда, так рухнула неприязнь парня к девушке. Шкотов так же умел уважать, как и презирать. Алька много песен спела ребятам за эти полгода в море. И всегда Шкотов слушал её с замиранием в сердце. Между ними восстановились очень дружественные отношения.
После окончания рейса, уходя с корабля, он зашёл в ложкомойку и, нежно пожимая руку Альки, с тёплой улыбкой произнёс:
- Хорошая ты девчонка! Спасибо тебе за всё! Ну, а за прошлое прости…
Песни Альки остались в душе Алика навсегда. Осталась одна весёлая история про непростые подчас отношения.
Не спешите презирать и вносить в чёрный список того, кто с вами окажется рядом. Не все женщины в море вдали от берега спешат запачкать своё достоинство.
продолжение следует.......