ДОМАШНИЙ БЛЕСК
У судовых уборщиц в рейсе считалась самая лёгкая работа. Но спрос с них за это дело и боцманом, и помполитом был особый. Ведь от чистоты уборки зависела «погода» всего экипажа. И тут за грязь и работу «абы как» могли разнести не только офицеры, но и матросы, даже не подбирая выражений!
Так, впервые работая в море уборщицей по низам, Таня Комарова надраивала этаж с таким старанием, что весь комсостав наехал на уборщицу по верхам Машу Пчёлкину. Та мыла палубу коридора и каюты офицеров с тройной скоростью испорченной электро-швабры. То есть, абы как, лишь бы отвертеться от работы. Ни углы, ни места за дверями, ни что-то другое Маша мыть не утруждалась. С такой уборкой, в конце концов, в неё полетели обидные осуждения и рассуждения офицеров.
- Свою фамилию только позорит! Шарится, как полудохлая муха! – разозлились они и требовательно посоветовали Пчёлкиной: - Спуститесь на этаж к рыбакам и поучитесь работать у Татьяны! Необыкновенный блеск! Нам такого не хватает явно!
Но Маша замечания проигнорировала, и офицеры зароптали с новым недовольством:
- Самому кэпу нажаловаться на неё надо!
- Для уборки обоим уборщицам боцман одинаково выдаёт и порошки, и тряпки, а разница чистоты поразительная!
- Работяги находятся в лучших условиях, чем комсостав!
- Маша, она и в море Маша!
Маша, между прочим, сходила уже не в один рейс и теперь демонстративно надулась на Таню, не желая перенимать секреты её быстрой чистой уборки. А Таня всего-то навсего не ленилась встать в половине пятого утра, налить ведро воды и, черпая из него рукой, хорошенько обхлюпать половину палубы этажа. Затем она брала швабру-щётку и, слегка присыпая лужицы порошком, драила и палубу, и батареи, и плинтуса, а заодно и пятна на переборках стен. Следом Таня хватала сухую тряпку и быстро вытирала переборки с батареями, а палубу уже вытирала сухой тряпкой на швабре. Половых тряпок у неё было по две пары на каждую половину этажа.
Потом в течение всего дня она пробегала по своему объекту с сырой тряпочкой и быстренько оттирала запачканные места. Вечером палуба просто мылась водой. Надраенная с утра она и так была неплохо намыленная.
Гальюны же засыпались порошком обильнее, драились щётками и, разлитая кругом вода из ведра щётками сгонялась в шпигаты. Затем по гальюнам в таком количестве сыпалась хлорка, что долго там никто не засиживался.
Так и получался у этой «хоккеистки» быстрый блеск чистоты. Ребята по коридору даже ходили в носках, как по собственному родному дому, вымытому заботливой мамкой. На регулярную проверку соблюдения судового режима и порядка к ним спускались офицеры и, чувствуя себя, как в музее лоска, невольно молча завидовали, а потом не выдержали и высказались капитану:
- У нас по низам в коридорах прямо домашний блеск! Там трудяги в носках ходят, а мы со своего коридора в каюты заходим и разуваемся, чтобы оттуда не затащить грязь! Мы тоже хотим находиться в такой чистоте! Нам полгода здесь жить и хочется лучшего! Делайте что-то! Разговаривайте с нашей уборщицей! В конце концов, поменяйте их местами!
Под таким натиском кэп вызвал к себе Комарову и серьёзно попросил:
- Я прошу вас от лица всего комсостава: наведите такой же блеск, как на низах и на нашем этаже. За работу вам будет оплачено дополнительно, - и многообещающе добавил: - А там дальше посмотрим, где вам работать, если Мария так же халатно будет относиться к работе.
Доплата настолько обрадовала «хоккеистку», что она мигом выдраила офицерский этаж до блеска. А чтобы тральцы во время ходьбы с кормы в рыбцех не пачкали палубу коридора, Таня попросила у боцмана сетку-дель и её натянули перед входом для оттирания сапогов. Теперь лица офицеров засияли довольными благодарными улыбками.
- Спасибо вам большое! У меня даже в каюте стало совсем чисто! – лично поблагодарил уборщицу рефрижератор, чувствуя огромное уважение к чистоплотной девице.
- Да ну, бросьте вы! Обыкновенная уборка, как когда-то убиралась в хлебопекарне, - со смехом призналась Таня за свой опыт и взяла ведро вылить грязную воду.
Но тут оказалось, что надо либо тащиться до гальюнов на низы, либо выливать ведро за борт с открытой верхней палубы. И Таня выбрала второе. Она оделась в чью-то фуфайку из сушилки и выбежала к борту.
- Что, уже убралась? – не поверил боцман, кивнув на ведро.
- Убралась, - с улыбочкой кивнула в ответ уборщица.
- Сейчас приду, проверю, - аж не поверил дракон и нагнулся, проверяя крепление кранцов.
- Хорошо, - бросила ему Таня и выплеснула ведро за борт.
В тот же миг выплеснутая вода против хода корабля прилетела назад и со спины обрушилась на боцмана! Он подскочил, с такими матюгами развернувшись на оторопевшую «хоккеистку», что другой бы на её месте кинулся удирать во все лопатки без оглядки! Но девица громко ахнула с выпученными глазами и так вдруг над офицером захохотала, что согнулась пополам! Хоть и молодой, но всегда строгий серьёзный боцман сейчас стоял перед ней, словно до самых пяток обмочившись в штаны. К тому же по-моряцки звание «дракон» в таком виде сейчас никак с ним не вязалось! И Комарова хохотала на весь морской простор не в силах остановиться!
- Дура же, а!.. – только и произнёс офицер, себе на удивление теряя на хохотушку злость.
Её угорающий хохот чуть не заставил расхохотаться его самого, и боцман быстрее ушёл переодеваться. А «хоккеистка» в три перегиба всё изнемогала со смеху, лишь отмахиваясь от него рукой.
Вечером после работы боцман по селектору вызвал хохотушку в свою каюту и начал пропесочку со строгих слов:
- Запомните раз и навсегда: любую жидкость нужно выливать по ходу траулера, а не против…
Он не договорил. «Хоккеистка» прыснула и, с великим трудом глотая ржачку, зажала рукой нос и рот.
- Опять смешно! – всплеснул дракон руками и требовательно поинтересовался: - Что смешного-то?
Девица глянула на него и еле проговорила, впадая в тряску ржачки:
- Ой, извините! Я не могу… - и её неудержимо заколотило тихим истеричным смехом.
Будучи скромной, она не могла объяснить боцману, что до сих пор хохочет от его уморительно облитого вида. Дракон вдруг непроизвольно прыснул, схватился за рот и указал на выход:
- Идите, работайте! Смеётесь мне тут!..
- Да я уже всё сделала! – побыстрее сорвалась «хоккеистка» с места и побежала на выход.
- Ну так, идите тогда отдыхайте! – практически вытурил он её, боясь расхохотаться перед ней от её же смеха.
«Хоккеистка» вылетела в коридор, и там сразу раздался её лопнувший придушенный хохот. А дракон воткнулся лицом в тюк чистой ветоши и дал волю хохоту в закрытой каюте.
Таня же прохохоталась и раскинула умом:
- Если меня перекинут на верха, там надо будет драить половину кают комсостава. А они все такие привередливые, ещё и приставать придумают. Больно мне нужны эти приключения! Уж лучше быстро выдраить низы и до вечерней уборки болтаться свободной в своё удовольствие.
В связи с этим она срочно подошла к Пчёлкиной.
- Машка, я не собираюсь тебя подсиживать, но если ты будешь работать в том же духе, кэп поменяет нас местами, - беззлобно предупредила она остолбеневшую напарницу и предложила: - Давай-ка, вставай завтра вместе со мной, и я тебе покажу быструю уборку. Сама увидишь, что там делать нечего и всегда будешь так драить палубу любого парохода. Тебе же будет польза!
Вовремя спохватившись, Маша живо осилила все секреты чистоты! И за этот домашний блеск экипаж зауважал обоих уборщиц. В тяжёлых условиях непростой работы рыбаков чистота с душой была самая главная! От неё не отличались и требования рейсовой кормёжки.
продолжение следует........