Apology of Kalh-Kadoth
1.
С точки зрения науки, практики буддистской медитации, шаманского транса и концерты рок-музыки осуществляют как бы «свёртывание»*, «отключение» неокортекса (коры головного мозга), передавая приоритет до-человеческим (рептилоидным) уровням мозга ("стриопалидарной системе")**. В минуты наплыва сильных чувств происходит переход нашего восприятия с одного уровня на другой. Определенные изменения претерпевает и мышление. Порой оно заметно регрессирует, становится эмоционально-образным.
Под влиянием на личность в обычном состоянии различных маргинальных факторов (например, в стрессовых ситуациях, аффектах, при длительной изоляции, интоксикации, гипервентиляции или задержании дыхания, в случае острых невротических и психотических заболеваний, в когнитивно-конфликтных ситуациях, при гипнозе или медитации) происходит регресс от обычного, «вторичного» способа мышления к пралогическому, «первичному».
Как указывает В. Видеманн, «… на катушке ментальной памяти записаны программы не только самой личности, начиная с первого дня ее рождения, но и всей предковой линейки, вплоть до первых второсигнальных пращуров. И здесь та же картина: древние паттерны мышления заморожены последующими напластованиями культурного порядка. Вместе с тем, архаичные программы никогда не заблокированы полностью, всегда существуют каналы утечки, поскольку без них невозможна работа механизма тормозной доминанты и связанного с последним процесса мотивационного смыслообразования. Разморозка архаичных программ возможна с помощью магии как продвинутого гипноза, действующего в обход обычному рассудку и даже бессознательным установкам личностного порядка. Такие трюки составляют основу тайных магических практик, не имеющих ничего общего с популярным пониманием слова «магия». В этом смысле магические эффекты невозможно проследить с позиций критического разума, они не поддаются рациональной интерпретации. Магическая прагматика никак не привязана к культурному наследию, но она может его инструментально использовать в виде конструктивных кирпичиков при выстраивании запредельных второсигнальному охвату перспектив» [Видеманн В. Магия как продвинутая суггестия // http://kobol-caprica.blogspot.com/2016/11/blog-post.html].
Тот, кто «... хоть раз ощутил себя ... в виртуальной реальности ..., то перестал быть социальным существом. Не интересно жить в не-виртуале после реальности сверхвозможностей. Этот эффект хорошо известен наркологам. ДРУГОЕ ПРОСТРАНСТВО имеет ДРУГИЕ законы, законы нечеловеческие. С другой реальности в наш мир может вернуться только нечеловек» [Єшкілєв В. Герменевтика вибраних мітів сучасного візуального мистецтва : стаття сьома плеромічного циклу // Плерома (Івано-Франківськ). – 1996. – № 1 – 2 . – С. С.12].
В древности именно шаманы, используя навыки эффективного воздействия на психику вечно настороженного человека, были своеобразным "реле", способным "запустить" фантастически мощный генетический "лифт", довольно плавно "опускающий", а затем снова "поднимающий" архаического человека вдоль дерева эволюции на десятки миллионов лет. Когда шаман танцует у костра и бьет в бубен, вызывая духов, то находящиеся рядом зрители как будто тоже видят духов. На самом деле шаманы вводят себя и людей в глубокий транс. Лабораторные исследования показали, что бой в бубен вызывает изменения центральной нервной системы. Шаман бьет с частотой 4-7 ударов, этот ритм совпадает с частотой мозговых волн, которые связаны со сновидениями, гипнотическими образами и трансом. Эксперимент ученных с использованием электроэнцефалографа обнаружил, что шаман за десять минут исполнения этой «музыки» достигает такого транса, который японские мастера дзен добиваются после шестичасовой практики глубокой медитации [Андреев И.Л. В джунглях прапамяти: Африканские заметки // Новый мир (Москва). – 1999. – №. 3. – С. 157-158].
«… Племенные пляски вокруг фигуры шамана … представляют собой архаичную технологию вызова массовой истерики из бездн не просто общественного бессознательного, но – филогенетического, связанного с глубинными основаниями видовой (в данном случае – человеческой) солидарности. В этих безднах истероидной субстанции онтологического неадеквата парадоксально зарождается второсигнальный субъект, в самой природе которого воплощен принцип сомнения, и вместе с этим — открытости (к осмыслению). Спонтанное сопротивление истеридной экспансии глубинных структур мозга связано с процессом рационального (логического) осмысливания ситуации, возвращающего субъекта познания к закономерностям причинно-следственной зависимости. Логика – это ментальный инструмент торможения абсурда, деабсурдизация действительности. Рациональная речь – торможение истерики, психотерапия мозга. Речь нерациональная – стимулятор истероидных резонансов за счет создания эффекта двусмысленности, неоднозначности норм, поливариантности интерпретаций. Вызвать истерику у собеседника – значит получить над ним магическую власть. Без доли этой власти, хотя бы самой малой, нельзя вообще общаться с собеседником, поскольку от силы вашего внушения зависит смысл вашего сообщения. И наоборот. Если вы не в состоянии впадать в истерику, хотя бы самую поверхностную, вы не сможете адекватно понять послание оппонента, не услышите его слов» [Видеманн В. Экзогамия и матриархат // http://www.liveinternet.ru/users/644802/post270410049/].
Майкл Харнер этот опыт он описал в своей книге «Пути шамана» (1980):
"... Сначала они показали мне планету Земля такой, какой она была миллиарды лет назад, до того, как на ней появилась жизнь. Я увидел океан, бесплодную земли, ярко-голубое небо. Затем черные точки сотнями упали с небес и приземлились передо мной на бесплодный пейзаж. Я видел, что это на самом деле большие, блестящие черные существа с короткими кожистыми крыльями как у птеродактилей и огромными китообразными телами. Их головы мне были не видны. Они плюхнулись на Землю, совершенно измученные поездкой, и отдыхая, рассказали мне своего рода мысленным языком, что убегают от чего-то в космосе. Они пришли на Землю, чтобы спастись от своего врага. Затем они показали мне, как они создали жизнь на нашей планете, чтобы спрятаться во множестве ее форм и замаскировать свое присутствие в них. Для меня все то великолепие создания и видообразования растений и животных – сотни миллионов лет деятельности – проходило в сильно ускоренном масштабе и с яркостью, какую невозможно описать. Я узнал, что эти драконоподобные существа находились внутри всех форм жизни, включая человека. Они сказали мне, что именно они настоящие хозяева человечества и всей планеты. Мы – люди, были для них всего лишь вместилищами и слугами этих существ. По этой причине они могли разговаривать изнутри меня...».
Карл Саган, лауреат Пулитцеровской премии, в своих книгах «Драконы Эдема» (1977) и «Космос» (1980). В последней он писал: «… Глубоко внутри черепа каждого из нас есть нечто похожее на мозг крокодила. Вокруг рептильного мозга находится лимбическая система или мозг млекопитающих, который развивался десятки миллионов лет назад у предков, которые были млекопитающими, но еще не были приматами. Это основной источник нашего настроения и эмоций, нашей заботы и ухода за потомством. И, наконец, снаружи, в шатком перемирии с более примитивным мозгом под ним, находится кора головного мозга. Наша цивилизация – это продукт коры головного мозга».
В практике наркологии есть даже т. н. «Техника Распознавания Голоса Зависимости» (ТРГЗ), в которой тяга к алкоголю или наркотику интерпретируется как «голос», эволюционно относящийся к рептилии.
2.
Еще в 1913 г. в своей книге «Художники-кубисты» французский поэт Г. Аполлинер писал, что прежде всего художники – это люди, которые хотят стать нечеловеческими, страдальчески ищут они следы бесчеловечности, следы, которые ныне не встречаются в природе [Куликова И.С. Философия и искусство модернизма / 2-е изд., дополн. – М.: Политиздат,1980. – С.117]. То есть модернистами в поиске «бесчеловечного» или «внечеловеческого» ставится задача преодоления низших аспектов – физического и исторического человека с его предрассудками, претензиями и ограниченностью. Художники-сюрреалисты (А. Бретон, Л. Арагон, П. Элюар, А. Арто, Х. Миро, С. Дали, П. Пикассо, Ж. Кокто, М. Баскин, Ж. Батай) соединили иррационализм поэта А. Рембо с психоанализом З. Фрейда и стали осуществлять с помощью творчества освобождение «подспудной энергии бессознательного», репрессированного рассудком (неокортексом). В своем «Втором манифесте сюрреализма» (1929-1930 гг.) А. Бретон провозгласил сюрреализм истиннейшим и более глубоким, чем оккультизм Элиаса Леви, Папюса или Г. Гурджиева.
Известные исследователи первобытной ментальности Л. Леви-Брюль и Э. Уэйлл утверждали, что в одном лице существуют два состояния мышления – «вторичное» как прямое, логическое (обычное, интеллектуальное, сенсорное, внешнее) и «первичное» как окаменевшее, мистическое (неинтеллектуальное, невротическое, психическое). Последнее охватывает мечты, трансы, медитацию и является выражением «естественного» разума, царящего в другом состоянии сознания, чем обычное эгоцентричное состояние здравого смысла. Это «окаменеле мышление», якобы, позволяет постичь «внутреннюю сущность» вещей, которая является продуктом бессознательной психики. Интуиция устанавливает прямой контакт с реальностью и является переходом в «до-человеческое сознание», активизацией архаических структур сознания.
Еще раньше, в своей диссертации «О психологии и патологии т. н. оккультных феноменов» (1902 г.), К.-Г. Юнг видел возможность обнаружения «филогенетической слоя» предсознания путем объединения рационального и иррационального (их символы – инь-янь, ха-тха, андрогин) в «медиумическом трансе», присущем пророкам, поэтам, мистикам, учредителям сект. В частности, он в работе «Метаморфозы и символы либидо» («Психология бессознательного», 1911-1912 гг.) сформулировал теорию о наличии в «бессознательном разуме» т. н. «филогенетического (расового) слоя», способного продуцировать до-христианские символы языческой древности [Нолл Р. Арийский Христос : Тайная жизнь Карла Юнга / пер. с англ. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер,1998. – С. 157]. Соответственно, у европейцев он обнаруживал «языческое наследство» солярного характера, которое было подвергнуто репрессии со стороны иудео-христианской цивилизации. Поэтому ставилась задача возродить внутри себя «языческого человека», то есть осуществить омолаживающее возвращение к хтоническим силам «райского арийского прошлого» [Нолл Р. Арийский Христос: Тайная жизнь Карла Юнга / пер. с англ. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер,1998. – С.169, 206, 385].
В мифологическом аспекте это проникновение к «изначальным смыслам» описывается образами «схождения в потусторонний мир» – Гильгамеша, Энея, Геракла, Орфея, Иштар и других.
… И я сойду во ад, отвагою одетый,
Чтоб духов зла смирить перед законом света.
(из стихотворения Элифаса Леви, переведенного Алистером Кроули и опубликованное в 1909 г. в первом номере «Эквинокса»; перевод Анны Блейз).
К.-Г. Юнг открыл в глубинах коллективного бессознательного европейской цивилизации именно такого «вестника богов» и путешественника между мирами – «водителя душ», «Психопомпа»: «... В фигуре Гермеса-Меркурия великий психолог угадал принципиальный генетический архетип, сохранившейся в Европе со времён античности. Архетип, смеем предположить, общечеловеческий. К его русской природе мы ещё вернёмся, а пока поговорим об исследовании Юнга именно как об исследовании западного Романо-германского бессознательного. В сравнении с чистотой и однозначностью католического символа Христа архетип Меркурия – Гермеса Трисмегиста (он же тесно связанный с последним Философский Камень алхимиков ) выказывает себя двусмысленным, тёмным, парадоксальным и совершенно языческим. Он, следовательно, репрезентует ту часть психе, которая в любом случае не была оформлена по христиански и потому никак не может быть выражена символом Христос (в том измерении, которое отмерило себе католическая церковь в западном обществе). Меркурий выражает, собственно, ту сторону самости, которая стоит особняком, привязана к природе и неадекватна духу западного христианства. Он репрезентирует попросту всё, что было исключено из христианской модели. Меркурий как «deus terrestris» имеет в себе нечто от «deus absonditus» (потаённого Бога), составляющего существенный аспект психологической самости, которую ничто не может отличить от образа Бога – кроме веры (не подлежащей обсуждению и недоказуемой)» [Зарифуллин П. Меркурий Русский Народ // Зарифуллин П. Меркурий Русский Народ //
Отсюда психоз и невроз трактуются апологетами «изначального» как положительные формы реальности, которые переживаются индивидуумом непосредственно.
3.
Некоторые психологи и художники именно «город» считают таким пусковым реле дочеловеческих проявлений. "Город" есть зоной возврата протоисторических времен, когда формировались фундаментальные архетипы, к которым относится противопоставление «хаос – космос», «море – земля», которое осовременивает образ «улица – дом» [Лященко І.Ф., Юдкін І.М. Перспективи української художньої культури: аспекти естетичної прогностики // Украінська художня культура / за ред. І. Ф. Лященка. – К.: Либідь, 1996. – С. 395].
Как раз для месопотамских протогородов и характерен культ рептилоида (знаменитые статуэтки Убейда). Также в городищах-«виках» скандинавов весьма почитался повелитель рептилий Haashaastaak, имя которого часто вырезали рунами на стенах жилищ и храмов (см. об этом: [Колесов Е., Торсен А. Руны. Футарк классический и арманический. – Пенза: Золотое сечение, 2007. – C. 246]). Ну и в варяжском Новгороде – культ «Коркодела» («Крокодила»)...
Таким образом, в современных городах поднимается в человеке на дыбы зверь – "таинственное чудовище в основе ее души", «обитатель пещер (der Hohleinsidler)», по Э. Юнгеру, во всей распущенности раскрепощающих его инстинктов.
О. Шпенглер объявил «город» носителем т.н. "чувства пещеры/катакомбы" – типа набожности безвольной покорности, которая не знает духовного "я", а только "мы", как вот в исламе или христианстве [Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории / пер. с нем. ; коммент. Ю.П. Бубенков, А.П. Дубнов. – Минск : ООО «Попурри», 1998. – Т.1. Образ и действительность. – С.42-43].
Но для других соискателей «изначальной чистоты», как вот украинский эстет Б.-И. Антоныч, «город» выступает как «почти сфера природы», что соответствует «райском городу» древних людей. [Антонич Б.-І. Як розуміти поезію //Сучасність (Київ). – 1992. – №. 9. – С. 78]. Также, как говорит английский мыслитель Г. Честертон, город поэтичнее деревни [Честертон Г.К. Эссе / пер. с англ. // Самосознание европейской культуры ХХ века : мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе / сост. Р.А. Гальцева. – М.: Политиздат, 1991. – С. 222].
«Город» – это воспоминание о «потерянном рае», о палеолитической пещере, в которой были сделаны такие открытия, как огонь, лук, топор, колесо, изобразительное искусство, музыка. Пещера имела много достоинств. При отсутствии письма, звукозаписи и иных способов консервации информации и произведений искусства (кроме скульптуры и наскальных изображений) каждый носил информацию и культурное достояние в себе, пользовался в меру своего таланта и возможностей, опять же по мере дарования – и дополнял, развивал. Если «жест – это движение души», то танец – набор жестов. Посмотрите, как танцуют африканцы или полинезийцы, и вы увидите душевную и духовную наполненность в массовом масштабе. Зайдите на любую дискотеку или свадьбы – и вы увидите то же самое [Осьмак А. Куди веде рок? : «Хеві метал» – прояв особистісної свободи // Соціалістична культура (Київ). – 1990. – № 1. – С. 3].
Пещера, помещение, город – это царство женщин, поскольку, как констатирует российский культуролог Г. Гачева, среди обожженной земли, строений, асфальтов, машин единственное, что остается от живой природы, ее груди – это лоно женщины, и к нему совершает приход изнуренный среди огнеземли городской житель [Тримбач С. Еротика і українське буття // Нариси української популярної культури / за ред. Щ. Гриценка. – К.: УЦДК, 1998. – С.116]. Именно в стенах городов происходит «сексуальная революция», рождается порнография как вид массового искусства, как ранее в стенах и на стенах пещер и храмов легитимизировалось эротическое бытие …
«… Итак, вперед, к пещере!».
---------------------
* «… В головном мозге человека в процессе эволюции кроме глубинной и средней коры появился еще неокортекс – новая кора толщиной всего два миллиметра. Несмотря на столь малые размеры она может удерживать противоположные (желания, намерения, образы, идеи) вещи. Ни одно животное не может одновременно (в одно и то же мгновение) любить и ненавидеть, хотеть и бояться. Но именно это дает нам выбор, а чувство выбора - это свобода, та самая творческая часть в физиологии. Даже если человек впал в ступор, неокортекс продолжает искать альтернативы. Выбор ведь есть всегда – спрятаться (агрессия, обида) или проявлять поисковую активность. Но если человек все же решил замереть, то неокортекс все равно будет работать – искать оправдания его бездействию. Наверняка такие внутренние разговоры знакомы многим – человек объясняет своему внутреннему "политбюро", что он не так уж и плох. Прекратить этот диалог совсем не получится, но можно его свернуть, если есть чем заняться, то есть, как говорят психологи, раскрепостить свой потенциал. В выигрышном положении оказываются те, кто имеет хобби…» [Чечурина И. Подкачай мускулы смеха [интервью с доктором психологич. наук, проф. К. Лисецким] // Российская газета – Неделя – Средняя Волга. – 2020. – № 12 (8066). – https://rg.ru/.../professor-iz-samary-rasskazal-kak...].
** Самая глубокая часть, отвечающая за такие функции, как движение и дыхание, а также за основные инстинкты – голод, выживание и спаривание, произошла от наших древних предков-рептилий. Второй слой, лимбическая система, контролирует эмоциональные реакции и возник у более поздних предков млекопитающих и птиц. Третий и последний слой, кора головного мозга, отвечает за язык и мышление и возник только у человека. Естественно, что это очень упрощенная схема, так как в процессе биологической эволюции сложные нервные системы во всех трех частях мозга продолжали самостоятельно эволюционировать и взаимодействовать и даже «переезжать» из одной части в другие.