Вчера мне один очень умный человек-эрудит, лингвист и ,вообще, чьи отзывы мне крайне не безразличны-написал:мои скромные заметки, напоминают не очень известного писателя, Леонида Ивановича Добычина.
За свою недолгую жизнь Леонид Добычин написал немного: двадцать три рассказа, короткую повесть и роман «Город Эн», разгромная критика которого на состоявшейся в конце марта – начале апреля 1936 года литературной дискуссии «О борьбе с формализмом и натурализмом» послужила причиной его трагического исчезновения.
Вот что писали:
"Что такое проза Добычина? Это русский модернизм, доведенный на фоне послереволюционной эпохи до крайней степени, фактически до абсурда. Это литература, где психологизму русской прозы поставлен приговор, не подлежащий обжалованию (в романе «Город Эн» автор невзначай, но при этом весьма язвительно проходится и по Чехову, и по Гоголю, и по Толстому)...
Советские писатели восприняли роман Добычина в штыки. Все-таки определяющим пафосом эпохи было «Мы наш, мы новый мир построим». На той самой литературной дискуссии отдельные горячие головы призывали к немедленному аресту «проклятого формалиста».
Вот, кое-что из рецензий:
"Жизнь главного героя романа «Город Эн» - гимназиста протекает неспешно, в патриархальной и унылой прибалтийской Елгаве (где, собственно, и вырос сам писатель). Все внешние события незначительны (сходили в гости к Кармановым, были в церкви, латышские рабочие пели песни и толпились у костела). Ни одного яркого действия, драматического поворота сюжета, острой интриги, что по непонятно кем установленным правилам требует интересное для читателей литературное произведение. Подчеркнутый антипсихологизм, при этом уникальным образом совмещенный с лиричным и трогательным отношением автора к людям и природе, вообще, ко всей окружающей среде."
Дальнейшая судьба Леонида Ивановича Добычина точно неизвестна. Ходили слухи, что его действительно арестовали сотрудники НКВД. Хотя более вероятно, что он покончил жизнь самоубийством. Решив по-шекспировски: «Мавр сделал свое дело, мавр может уйти». Тело в те годы не нашли. Или не захотели искать.
Один из участник дискуссии «О борьбе с формализмом и натурализмом», Вениамин Каверин написал:
"После прений слово было предоставлено Добычину. Он прошел через зал невысокий, в своем лучшем костюме, сосредоточенный, но ничуть не испуганный. На кафедре он сперва помолчал, а потом, ломая скрещенные пальцы, произнес тихим, глухим голосом:
- К сожалению, с тем, что здесь было сказано, я не могу согласиться.
И, спустившись по ступенькам, снова прошел в зал и исчез".
Чтобы понять стилистику этого писателя, вот небольшой отрывок из рассказа «Письмо»:
«Электричество горело в трех паникадилах. Сорок восемь советских служащих пели на клиросе. Приезжий проповедник предсказал, что скоро воскреснет Бог и расточатся враги его. Козлова приложилась и, растирая по лбу масло, протолкалась к выходу. Через площадь еле продралась: пускали ракеты, толкались, что-то выкрикивали, жгли картонного Бога-отца с головой в треугольнике, музыка играла интернационал».