В 1983 году я случайно попал на художественную выставку Сергея Сорокина. Она располагалась в зале Дворца культуры судостроителей. О художнике я ничего не знал и впервые видел его работы. Выставка не произвела на меня впечатления. Было видно, художник стремится в своих работах достичь профессионального уровня, но для этого ему не хватает опыта и умения. Я был в хорошем, добром настроении и написал в книгу отзывов что-то лестное.
Прошел год, я забыл об этой выставке, но кто-то меня познакомил с Сергеем Сорокиным. Он оказался молодым человеком, добродушным, улыбчивым, располагающем к себе. Мы стали иногда видеться.
Я в это время занимал ответственную должность и был завален «серьезными делами», а Сергей нигде не работал и производил впечатление свободного человека даже бродяги, необремененного никакими обязанностями. Возможно, этим он и привлекал меня, с ним было легко общаться.
Но у нас было и общее — любовь к живописи и, чего уж греха таить, приверженность к алкоголю. При встречах, за бутылкой вина, мы болтали обо всем и ни о чем. Сергей не любил серьезных разговоров и уклонялся от них.
О себе Сергей говорил неохотно. Свою мать он не помнил, она рано умерла, отец, журналист, увез его в Сибирь. В окружении отца, работавшего в «Красноярском рабочем», оказался художник, который и подтолкнул Сергея к занятиям живописью и даже помог ему поступить в художественное училище. Но уже после первого курса Сергей был отчислен за разгильдяйство, работал монтажником-высотником, хулиганил, дрался, жил на грани, срочную службу проходил в ГДР, художником при политотделе.
А как-то мы с Сергеем угодили в вытрезвитель. Сергею, как работяге, увольнение не грозило, а мне, чтобы информация о моем моральном падении не дошла до моего начальства, пришлось задействовать все свои связи.
Случалось, Сергей надолго исчезал. Однажды я встретил его на площади Минина и он сообщил мне, что попал в разряд тунеядцев, обвинен в хулиганстве, посажен на десять суток, а сейчас с сокамерниками на соседней улице работает на стройке. Я дал ему три рубля на пиво и мы расстались.
Потом я узнал, что после отсидки за хулиганство, Сергей был отправлен на лечение в наркологический диспансер.
Но, как говорят, худа без добра не бывает. Пребывание Сергея в «наркушке» решающим образом повлияло на его творчество. Если до этого Сергей Сорокин был известен своими пейзажами, изображениями старых дворов Нижнего Новгорода, то вдруг в его творчестве появились жанровые композиции («Сормовский вытрезвитель», «Наблюдательная палата», «Запой», «Мужик, пьющий одеколон», «Чифиристы»).
Под нажимом милиции, Сергей был вынужден устроиться на «настоящую» работу, засольщиком шкур на мясокомбинате.
Видимо, то, что Сергей увидел на этом страшном производстве, потрясло его. В своих новых картинах Сергей изображает бойню животных, разделочные цеха, людей. Многие из этих живописных работ вызывают ужас, безысходность, жалость к животным и людям («Мясокомбинат», «Бойня», «Рубщик мяса», «Санька по кличке Ким Ирсен режет баранов»).
Все эти работы вызывали у зрителей, как восхищение, так и возмущение.
Появилась у Сергея и еще одна тема. Героиней его картин стала соседка по дому, женщина колоритной внешности, ограниченная, любительница выпить, но большая моралистка («Скучающая Тамарка», «Тамарка пристает», «Тамарка дает взаймы», «Тамарка ест яйцо»).
Где бы ни был Сергей, он всегда находил темы для своего творчества. На его картинах можно увидеть бомжей, уличных торговцев, алкоголиков, инвалидов, привокзальных нищих, коммунальных соседей («Старый карманник слушает скрипку», «Читающий бомж», «Греются старухи», «Завтрак алкоголика», «Утреннее опохмелье»).
Все эти работы отличаются не только большой наблюдательностью и достоверностью, но в них всегда есть что-то выходящее за пределы обыденной жизни. При всей ироничности, в них нет карикатурности, осуждения, а видно сочувствие по отношению к изображаемым людям.
Нижегородское дно, когда-то воспетое Максимом Горьким, живо и поныне, но уже в новых образах и красках.
И Сергей был невидимыми нитями связан с этой социальной средой. Отсюда и неизменное сострадание, грусть и ирония к ее обитателям.
В своем творчестве Сергей продолжает и тему «Улицы и дворы старого Нижнего Новгорода». Но, к сожалению, все «старое» стремительно исчезает вместе со своими обитателями. И на картинах Сергея Сорокина очеловеченные им дома плачут темными глазницами окон, предчувствуя неминуемую и уже близкую смерть.
Наступили новые времена — начало «перестройки». Сергей показывает свои работы на квартирных выставках, в кинотеатрах, дворцах культуры. И как активный участник квартирных выставок, попадает под подозрение, а, возможно, и под наблюдение «органов».
А художники-профессионалы обвиняли Сергея Сорокина в «очернительстве», пренебрежительно называли его «художником помоек» и на «свои» выставки не пускали.
Но Сергей не унывал и относился к таким оценкам легко. Он никогда не стремился стать членом Союза художников, был далек от каких-либо объединений и направлений. И это было полезно для его творчества, так Сергей сохранял свою независимость. Как живописец он всегда был самобытен, индивидуален и узнаваем.
В середине 80-х в Москве появились частные галереи. И Сергей стал отвозить свои картины на продажу. Из Москвы он возвращался с карманами, набитыми деньгами. Но и легко с ними расставался.
Последнее место работы Сергея — Сормовский парк, где он писал лозунги, объявления, оформлял рекламные щиты. Я часто заходил к нему в мастерскую посмотреть его новые работы, распить бутылочку, поболтать.
Были еще советские времена, но все уже шло к краху. Сергей живо реагировал на все изменения в окружающей его действительности. Он написал несколько картин, в которых при большом желании можно было усмотреть идеологическую диверсию против режима. Помню одну из этих картин — «Приход весны». На ней был изображен плакат с текстом: «Решения XXYI съезда КПСС в жизнь», стоящий около собачьей будки.
Со стороны Сергея это было лишь озорство, ирония. Но агентура работала исправно и Сергеем заинтересовалось КГБ. Приходил человек в штатском и задавал вопросы администрации парка. Но все закончилось для Сергея благополучно.
Помню еще один случай с художником. Шел 1987 год. Должна была открыться персональная выставка Сергея в кинотеатре «Рекорд».
Накануне открытия решил я посмотреть экспозицию выставки. В зале кроме меня смотрели картины еще двое, мужчина и женщина.
Мужчину я узнал, это был инструктор горкома партии К. Они громко и оживленно обменивались мнениями. Я прислушался.
«Что же это такое? Тамарка считает деньги, Тамарка ест яйцо! Как такое возможно на художественной выставке?!» - возмущалась женщина.
Подобную реакцию вызывала у них почти каждая картина.
На следующий день Сергей позвонил мне и попросил встретиться с ним. Он ждал меня на скамейке на площади Минина. Сергей сообщил мне, что выставка снята и не состоится.
Когда мы пришли в зал, где должна была состояться выставка, то увидели свисающие по стенам веревки, картин не было. Они оказались сваленными, как дрова, в кабинете директора кинотеатра. Все это нас потрясло, но делать было нечего, надо было думать о том, как вывезти картины, пока в чью-нибудь идеологически правильную голову не пришла мысль уничтожить их.
Но известность Сергея Сорокина росла вопреки воле власть предержащих.
Сегодня за спиной у Сергея Сорокина персональные выставки в Нижнем Новгороде, Москве, Европе, США.
Работы художника находятся в музеях и частных коллекциях российских и зарубежных.
Сергей Сорокин самый востребованный художник Нижнего Новгорода. О нем говорят, спорят. Практически каждый нижегородец, интересующийся изобразительным искусством, знаком с творчеством Серея Сорокина, не членом Союза художников, не Заслуженным и не Народным художником России, но по факту истинно народным в своем творчестве.
К художнику Сергею Сорокину, в его дом у реки, приезжают друзья-художники, искусствоведы, галеристы, предприниматели, чиновники, чтобы надышаться воздухом свободы, прикоснуться к настоящему искусству и поговорить с просто хорошим и добрым человеком.
Вот и я в гостях у друга Сергея. Сидим мы во дворе его дома под навесом, на столе у нас бутылочка коньяку армянского. Сергей показывает мне свои этюды. По двору ходят куры, гуси, бегают собаки, кошки. День солнечный. Благодать! А сверху на нас смотрит гипсовый Ленин, спас его Сергей от утилизации и водрузил на крышу дома. О чем думает основоположник марксизма и самого себя, нам неведомо, но, возможно, думает он о революции и о светлом коммунистическом завтра...
Но мы это уже проходили. И потому выпили по стопочке коньяку за светлое настоящее.
Текст написан в 2005 году для альбома Сергея Сорокина «Широка страна моя родная». Исправлен и дополнен.
В заставке картина Сергея Сорокина «Выпей с нами, художник». 2004, х.м., 100х120.