Мы запускали новый станок с ЧПУ. Возникли проблемы с гидравликой. Начальство торопило, и я взял техническую документацию домой. Допоздна корпел над схемой, пытаясь понять причину сбоя работы оборудования. Утром, войдя в цех, заметил Карпюка, заместителя главного инженера по новой технике, который прохаживался возле станков. Рядом расположилась моя бригада. Они ожидали меня. В предчувствии неприятного разговора засосало в груди, напряглись мышцы.
- Ты что себе позволяешь? Почему все должны тебя ждать?
Я протянул руку, показывая начальнику часы:
- Ещё нет восьми.
- Это у них, - Карпюк указал пальцем на рабочих, - работа начинается с восьми. Ты инженер, руководитель, у тебя ненормированный рабочий день. Ты должен быть на рабочем месте раньше всех.
Я начал злиться:
- У кого рабочее место со стороны задницы, давно на рабочем месте. Я своё, - указал пальцем на голову, - всегда ношу с собой.
Повернулся к рабочим:
- Андрей, ты проверил фильтры?
- Да, ещё вчера.
- Хорошо, тогда приступим.
Карпюк где-то достал стул, уселся и явно надолго. Я усмехнулся: - «Примостил рабочее место».
- Никита Георгиевич, а где документация?
Замер, оглянулся на Карпюка. Он слышал, что спросил у меня Андрей и ждал ответа. Документация была дома. Я забыл её взять с собой. Нам запрещено выносить техническую документацию за пределы завода. Это серьёзный проступок. Для Карпюка такая новость – бальзам на душу.
- Отнёс её в отдел, сейчас принесу.
- Пусть сходит рабочий, а ты занимайся делом, - с места подал голос Карпюк.
Я находился в прямом подчинении у главного механика, и в функциональном у главного инженера. Карпюк мне не указ. Поэтому, не ответив, направился к выходу из цеха. Беспрепятственно покинул территорию предприятия. Возникла мысль: «Если я задержусь, Карпюк может позвонить в отдел, или послать за мной рабочего». Попытался себя успокоить: «До этого не дойдёт, обернусь быстро».
Дома были одни дети. Прошёл в горницу, взял документацию со стола и направился в прихожую. Мне преградила дорогу четырёхлетняя дочь:
- Папа! – в её голосе почувствовал вопрос и осуждение. Не понял:
- Что дочка?
Она показала рукой на ноги. Я был в обуви. Прошёл в ней по всей квартире. Рядом с дочкой стоял полуторагодовалый сын и смотрел на меня. Я растерялся. Это был проступок. В рамках семейных отношений не менее серьёзный, чем тот, что я совершил перед предприятием.
- И что мы будем делать?
- Иди в угол! – распорядилась дочь и указала рукой направление. И я пошёл в угол, мучительно ища выход из создавшейся ситуации. Встал, прижался спиной к стене, смотрю на детей. Понимаю, что это не игра. И там, на заводе тоже всё серьёзно. Я должен бежать. Но, как же, дети?
Они смотрят на меня и молчат. Сын обескуражен. Как же, сестра поставила папу в угол. А что дальше?
- Папа, у тебя ножки болят? – спрашивает дочь.
Детская доброта проникла в сердце, тревога улеглась.
- Болят доченька.
- Ты больше так не будешь делать?
- Не буду доченька.
- Тогда выходи из угла.
- Спасибо родненькие.
Я сорвался и через минуту уже бежал в направлении завода.