Самое большое и глубокое из морей Берингово море снова бесновалось в вое ветра и оглушающем плеске громадных волн. Они высоченными горами надвигались на рыболовецкое судно, то стараясь поднять его на самый гребень своей высоты, то бросая вниз, словно в водяную бездну на самое дно. Такую стихию опытный штурман должен был обмануть, правильно лавируя в водных коридорах между надвигающими и отступающими волнами. Сила шторма шла на седьмой балл. Ужаса добавляла беспросветная мгла предутреннего февральского рассвета.
На корме был надёжно закреплён трал, а жутко скрипящая лебёдка до предела опущена. Невольно оставшись без работы, тральцы, как и все, мучились в своих шконках, чумея от тошнотворной качки. Помимо поваров, которые кое-как ползали по камбузу, в буфете буфетчицы и в столовой команды дневальной бодрствовал так же и вахтенный второй штурман Валёк Кролов. Он героически нёс вахту на капитанском мостике. Ему тоже было очень хреново, но он отвлекался тем, что рассекал огромные волны носом корабля.
Старый БМРТэшник трещал и скрипел так, словно вот-вот должен был развалиться. Но второй штурман уже не хухры-мухры, а опытный «конь», который верным путём приближается к рангам «морского волка» - капитана! Если за глаза по-корабельному старпома называли – чиф, помполита - пом, стармеха – дед, а боцмана – дракон, то капитана уважительно величали – кэп. И Валя Кролов рулил, в одиночестве чувствуя себя на мостике хозяином положения и вершителем судеб всего экипажа. От этой величественной мысли ему неожиданно стукнула моча в голову и, выполняя излюбленный приём поворотов, он объявил по общему селектору:
- Осторожно! Судно пошло на разворот!
В это время поварихи закончили кашеварить и мешками свалились в шконки от невыносимой тошноты. Буфетчица за плотно закрытой дверью несколько раз проблевалась прямо в посудомоечную раковину и тщательно ополаскивала лицо и мойку. Стол кают-компании был накрыт мокрой простынью и весь в приборах ждал комсостав, который навряд ли при такой болтанке явится завтракать.
Столовая команды так же была готова в ожидании рыболовецкого состава. По мокрым простыням на столах были расставлены в больших мисках сахар, сливочное масло с воткнутыми в него ножами и открытые банки черноплодного варенья. У амбразуры выдачи стояли горячие чайники и подносы с белым и серым нарезанным хлебом. Тут же на подносе были расставлены кружки, а рядом кучей лежали разнокалиберные ложки и даже вилки. Дневальная и кое-как управившаяся по низам «хоккеистка» пили чай за задним столом и тихо переговаривались о своём в ожидании прихода смены.
Поесть, однако, не удалось даже тем, кто отважился встать из шконок. А всё потому, что после предупреждения Вали Кролова о развороте, траулер как-то замер в штормовой болтанке и помаленьку стал заваливаться набок. Он заваливался на сторону разворота всё больше и больше, и крен уже стал довольно опасным. Затем судно задрожало от рёва оголившегося мотора так, будто из него захотели вытряхнуть душу! Назревало самое страшное - критический крен, при котором судно идёт ко дну!
Дневальная с уборщицей прекратили болтовню и перепугано посмотрели друг на друга, бледнея лицами. Судно кренилось дальше. Что-то не удержалось и с жутким грохотом внезапно полетело на камбузе, заставив вздрогнуть от макушки до пяток и покрыться холодными мурашками! Затем по всему судну начал нарастать угрожающий шорох и перерос в неимоверный грохот всего валящегося! Когда же перепуганные дневальная с уборщицей чуть не полетели со скамьи на переборки и намертво вцепились в стол, с правого борта в левый полетело всё, что смогло полететь вместе со всем экипажем корабля!!!
Народ закувыркался изо всех шконок, кто боком, кто кверху ногами, кто на макушку, как боцман и капитан! В своей каюте помполит, практически, со всей постелью встал ногами на переборку и тупо порадовался, что слетел таким образом не на голову! А стармех, который в этот момент срочно пробирался на мостик для выяснения столь опасного крена, вообще улетел с трапа и врезался в дверь в обнимку, едва не лишившись всех передних зубов!
Всему плавсоставу настолько стало страшно, как никогда не было страшно в жизни!!! При этом у всех подряд мгновенно отступила морская болезнь! В бушующем урагане ледяное море приготовилось истребить каждую душу! В февральской температуре его воды никто не мог выжить более семи минут из-за переохлаждения тела. Жуткие четырёхкилометровые глубины Берингова поглощали навсегда и бесследно!
Но на счастье плавсостава «Новой эпохи», судно словно получило хороший пинок по заваленному боку и неожиданно резко встало правильно. При этом всё, что перевернулось по всему кораблю и влетело в переборки левого борта, теперь так же улетело обратно в переборки правого борта!
Уборщица с дневальной вслух поблагодарили Бога за чудесное спасение и схватились за головы от того, что теперь творилось в огромной столовой! Всё её помещение заштукатурилось сахаром, маслом, заваркой чая с кипятком и завалилось кучей испорченного хлеба! Банки с черноплодкой разбило о переборки левого борта и добило о правый разорвавшимися грязевыми бомбами! Поварам вообще предстояло повторить готовку обеда заново! Буфетчица чуть Богу душу не отдала и, при критическом крене вцепившись в раковину, уже размышляла: а нельзя ли в этой раковине выжить в бушующем море и доплыть хоть куда-нибудь?!
Жутко же перебившиеся капитан, старпом, стармех и боцман влетели на мостик и чуть не прибили второго штурмана!!! Они взялись его материть так, что Валёк перепугался быть выкинутым за борт! А увидев разъярённую толпу рабочей силы в жутких синяках, шишках и прочих ссадинах, штурман хитроушло распылился из рубки и спрятался в душевой каюты капитана.
- Где этот грёбаный шофёр?! Подавайте его сюда немедленно!!! – ворвались в рубку мужики и разорались: - Мы его сейчас за борт выкинем!!! Утопить всех решил зараза!!! Придумал разворачиваться в этакий шторм!!! За каким чёртом он нашу «калошу» разворачивал, если ничего не тралили?! Куда его «поворотило»?! На какой «разворот» к шутам собачьим?!
Капитан их понимал. В синяках и шишках матросы сейчас выглядели, как после жестокого кулачного боя. А улетев при падении из своей шконки в шконку соседа, а оттуда вместе с ним на пол на других вывалившихся ребят, рыжий балагур Витя заорал так дико, что едва не рехнулся, оглушив всех в каюте! Вся морская романтика в этот момент улетучилась из его головы, а вместо неё навязчиво нарисовался его скелет в ледяной глубине смертельного моря. Витя в считанные секунды влез в своё тёплое барахло, в спасательный жилет и слёзно заявил при всём честном народе сорванным с перепуга горлом:
- Сегодня же списывайте меня с судна!!! Сейчас же и немедленно!!! Не хочу никаких денег!!! Жить хочу!!! Жить, а не быть съеденным рыбами в ледяном море!!!
У парня было страшно серьёзное психическое расстройство! Его никак не брало ни одно успокоительное средство. Остальным было не лучше. Вот где на доктора свалилось работы! У него чуть разом не кончились все бинты, вата, зелёнка, йод и успокоительное! А некоторым пришлось навязывать шины на подозрение переломов. Рентгена-то на рыбном траулере не было. Дневальной и уборщице здорово дало в шею и разболелись руки от того перенапряжения, когда они вцепились в стол. И уж как материли Кролова судовые тётки, сами черти в аду до такого не додумались! Прачка вообще поклялась до конца рейса держать Валька в грязи. Так и сказала:
- За борт пусть поныряет и там постирает своё барахло!
По всему кораблю начался непредвиденный уборочный аврал, и все солидарно возмущались, требуя ответа у кэпа:
- А где этот грёбаный шофёр?! Почему мы за него разгребаем то, что он наворотил?! Или он с перепугу сам за борт прыгнул, туда ему и дорога?!
Капитан с усмешкой отмалчивался. Потом на сон грядущий пил коньяк в каюте с Вальком и тщательно чистил его мозги насчёт разворотов в штормовую погоду. Второй штурман опорожнял стопку и делал вывод, что показываться ему на глаза коллектива пока не стоит. Утопят!!! На его месте за штурвалом под бдительной опёкой старших теперь стоял неопытный четвёртый штурман и в своей ночной вахте третьяк.
Между тем у дневальной на третий день закончились слюни плеваться от того, что Кролов наладил ей в столовой своим разворотом. Особенно пришлось драить светло-жёлтые переборки от въедливой черноплодки. Это варенье всегда красило и зубы, и рот настолько сильно, что его ничем невозможно было отодрать. А тут тебе - драй всю столовую!
- Валька бы заставить это варенье поотгрызать! Паразит какой-то, а не штурман! – приговаривала очумелая тётка, истребляя уже не одну коробку стирального порошка.
- Получит у меня нынче этот грёбаный шофёр чёрта с два в зубы! – обещал Вальку артельный с перевязанной головой «шапкой Мономаха» из-за гематомы саданутой макушки.
В судовом магазине Кролов у него всегда набирал сгущёнку, томаты и прочие деликатесы для комсостава в рейсе.
А помполит сидел в своей перевёрнутой каюте, рассматривал документы Валька и чесал в затылке, как лучше написать то, что Валёк «грёбаный шофёр». Или не написать?.. В общем, надо было советоваться с кэпом. Помимо опасности для жизни людей Кролов ввёл судно в очень хорошую растрату в испорченных продуктах на камбузе, некоторых поломок в механическом цехе, а также нанёс ущерб здоровью всему плавсоставу.
Опарафином второго штурмана разве что частично был доволен чиф. Ведь после такого дурацкого разворота "подпилить" ножки его кресла Кролову непонятно теперь, когда удастся. До полной реабилитации он не один год походит в ранге второго штурмана!
После совещания на своё не очень большое счастье Валя Кролов получил устный выговор с предупреждением о списании и вычетом из зарплаты за весь нанесённый ущерб. Потом кэп велел ему прекратить сачковать и, потихоньку переселившись в свою каюту, "грёбаный шофёр" реабилитировался в глазах судовой команды. За время его недельной отсидки у капитана народ поостыл, подлечился и на штурмана только порыкивал. С кулаками к нему никто не лез и за борт не выбрасывал. Один Витя наехал на него, денно и нощно пребывая в спасательном жилете.
- Если ты ещё раз сделаешь подобный разворот, я тебя не за борт выкину, а самолично сразу в рубке прибью!! – разнёс он его, когда увидел, ещё и зло уточнил: - Ты понял или нет?!
- Ты лучше жилет сними и не позорься, – язвительно бросил в ответ штурман и, явно играя на подорванных нервах парня, пояснил: - Если будешь тонуть, в ледяной воде он тебе всё равно не понадобится. Лично тебе - хиляку, три минуты хватить и – ага!
- Прекрати меня тут запугивать!!! – нешуточно окрысился на него Витя, обеими руками вцепившись в жилет и про себя давая себе слово: «Дай Бог, живым на берег вернуться и в гробу в белых тапках видал я эти морские заработки!!!»
А Валёк деловито ухмыльнулся:
- Больно мне надо кого-то запугивать. И топить я никого не собирался. Ты вот самый первый стоишь – жив-здоров, и на меня ещё скалишься, - и с язвительным сожалением развёл руками: - Ну а что уж при разворотах судна такая команда, так это не я придумал.
И до конца рейса Кролов всех напрягал своим оповещением по селектору:
- Осторожно! Судно пошло на разворот!
Даже мурашки начинали бежать по всему телу от этого предупреждения, а на голове заметно дыбились волосы! Только теперь эта команда выполнялась там, где была уместна. Ко всеобщему спокойствию рядом с Вальком для контроля всегда стояли капитан или старпом. Мало ли ещё чего стукнет в башку этому «шофёру». Название-то к нему как прицепилось, так и не отлипало до конца рейса. И станет он впоследствии «морским волком», как называют матёрых капитанов или нет, было загадкой. К тому же на траулере в том рейсе нашёлся и ещё один «грёбаный шофёр».
продолжение следует.......