Духота не дала Индире поспать подольше, вставать ей было тяжело, да и незачем. Ночью она допоздна сидела возле дома и засматривалась на звезды. Тысячи мерцающих точек образовали собой некое завораживающее скопление: то одна коротко промелькнет и переместится в глубине звездной насыпи, то загорится другой огонек и пролетит полнеба. На улице было тепло, темно, но не страшно. Тишину ночи периодически нарушал доносившийся откуда-то издалека лай собак, и ответный – с другой стороны. Замечалось и шуршание в заборе. Ощутив утомление, девушка дошла до кровати, легла, но сон не шел. На смену мечтательным часам пришло тягостное, неизмеримое время. Она не знала, как заставить себя уснуть, и стала вспоминать безрадостные будни их семьи.
Ей не раз приходилось ночевать одной. Дом для семьи не успели построить – они с матерью жили в небольшом помещении с крошечным окном, который был предназначен для хозяйственных нужд. Отец остался в горном селении Яргал. Вначале он старался не отставать от общей массы переселявшихся людей, как и многие, первым делом позаботился о том, куда временно поместить свою семью и заложил фундамент для дома. В следующий приезд успел отгородить участок, и за ним прислали машину из гор, где образовалась непростая ситуация: люди большей частью съехали, а мясомолочная ферма, где он работал ветеринарным врачом, не была окончательно расформирована. Ему вместе с заведующим предстояло проконтролировать процесс перевода хозяйства до конца, однако не было контроля над самими ответственными за госимущество лицами, которые ежедневно устраивали себе праздники. Закончив с делами, уже ставший зависимым от алкоголя Зербалиев закрылся в себе.
А в условном жилом помещении в ожидании перемен ютились жена, сын и дочь. Изредка показывавшийся отец обещал скорые перемены, но ничего не менялось. Сына Касума призвали в ряды вооруженных сил, и он попал на Морфлот на три года. Гульфия старалась прокормить семью, как могла, периодически ездила в город с двумя объемными чемоданами на ручной тележке с разнообразным содержимым: фундук, творог, ежевика. Оттуда привозила мелкие товары и сдавала в магазины. Часто и знакомые приходили, любовались новинками иностранного производства, покупали, но зарабатываемые, на первый взгляд ощутимые, деньги оказывались скудными средствами для существования. Не дождавшись мужа, может, чтобы досадить ему, она с дочерью переехала в город и устроилась работать в столовую. Индира пошла в школу, ей все предметы давались легко, учителя ставили в пример. Но с наступлением летних каникул закончилось и детство: у матери обострился поясничный радикулит, и она долгое время провела в постели. Головные боли, от чего страдала в какой-то период, снова становились регулярными. Поняв, что нескоро сможет встать на ноги, решила вернуться в поселок. Дочь умоляла остаться в городе, плакала, но ничего не добилась. Домой они приехали в начале осени, и для них наступил самый трудный период, о продолжении учебы в местной школе и речи не шло. Мать с частыми перерывами на отдых занималась выращиванием зелени, временами жили одной надеждой на то, что скоро Касум приедет и поможет им, а ему оставалось дослужить целый год. В их отсутствии отец так и не появился в доме. Одна семья поддерживала связь с их горным селением, а новости чаще всего оказывались несвежими. По последним данным, состояние отца не претерпело изменений. Еще одной проблемой стала прохудившийся потолок. Основу его составляли дубовые балки, которые были поперечно устланы тонкими прутьями. Над ними лежал толстый слой утрамбованной глины. Гульфия боялась, что прутья сгниют и на них обвалится масса из грязи и хворостин. Тяжелые капли воды на полу комнаты образовывали заметные следы. В дождь Индира поднималась на крышу в галошах и утаптывала настил для уменьшения протечки, а мать привязывала нитки к потолку и по ним направляла воду в различные сосуды. В один из дней за этим занятием их застали вернувшиеся из армии друзья Касума. Дождавшись подходящей погоды, они принесли материалы и покрыли крышу, еще потолок подбили деревоплитой.
Касум приехал в срок и разочаровался тем, как обстоят дела. Во время службы устойчивая связь с ним не наладилась. Вначале возможность писать была ограничена, через год мать уехала в город, не сумев сообщить ему, а письма приходили в поселок, затем – наоборот. Проблемы в доме не давали молодому человеку строить планы, побыв несколько дней, уехал к отцу. Время шло, мать и сестра успели соскучиться по нему. Гульфия все откладывала поездку в горы – сказывалось нелегкое положение в плане достатка, кроме того ее жилище могло уместить семью в полном составе только летом, с выносом печи на улицу.
Первая существенная новость из гор была тревожной: Касум пошел по стопам отца, и ему не здоровается. Мать вначале занемела со слезами на глазах, затем зарыдала, и дочь на себя ощущала ее душевное состояние. В конце с огорчением отметила, что иного пути ему и не дано, что могла бы сама догадаться о таком исходе. Весь вечер она пребывала во власти размышлений, а на утро заявила, что ее мальчик в опасности, и собралась в путь. Неизвестно было, сколько дней она там пробудет и чего добьется.
Индира не знала, как добралась мать, которая села в автобус в ту сторону с тем, чтобы потом несколько часов пройти пешком. Она вышла на крыльцо и попала под лучи солнца, поскольку козырек отсутствовал. Изначально он был приделан с двумя столбиками, но в один из зимних дней мать сорвала для топки. От нехватки дров они страдали постоянно, и приготовление чая было делом непростым. Газ им не подвели по причине отсутствия дома, а электрическая самодельная плита не работала – спираль расплавилась в двух местах. Для того чтобы растопить печь, необходимо было обойти участок и собрать хворост, или раскрошить топором оставшийся пенек. Этим утром Индира решила попробовать нагреть себе воду для чая свечкой в алюминиевой кружке.
Для начала выбрала свои личные вещи, с чем уйдет. Предстояло еще привести в порядок старый ковер, который был изношен настолько, что местами выглядывали составлявшие основу изделия нити. Она вынесла его во двор, почистила, сбрызнула керосином и свернула. После собрала подстеленный под ним и ставшим совсем потрепанным картон. На глиняном полу все еще оставались отметины от когда-то капавшей воды.
Мысли помелькали, как раньше не замечала такого видного парня. Пусть нечасто, но она бывала в центре, изредка оказывалась и среди зрителей вечерних свадебных танцев. Напрашивалось отнести все к чудесам, которые случаются в переломные моменты судьбы. «Наконец, и на мою долю выпадет счастье, – предавалась она мечтам. – Натерпелась от неимения элементарных бытовых условий, от прерванных отношений с отцом, с братом, и еще многого чего. Завтра друзья Наримана увезут меня в хороший дом, следом присоединится и он сам, дальше... свадьба и новая жизнь». Все это потом, а сегодня, в святую пятницу, ей хотелось помолиться, как умеет. Индира втайне надеялась, что ее увезут в город, о чем давно мечтала.