Чувствовали ли вы когда-нибудь, прижимая ладонь к стволу дерева, как вас покидает усталость, тело наполняется лёгкостью… Кажется, что в тот момент происходит очищение от внутреннего дискомфорта.
Я думаю, что инопланетяне давно живут на нашей планете… Это деревья…
В поисках инопланетных цивилизаций устремляемся далеко во Вселенную, и при этом не можем наладить должный контакт с той, которая уже находится рядом с нами…
Деревья кажутся нам такими безобидными – мы их вырубаем, а они продолжают молча размножаться, расти, поглощая углекислый газ и выделяя кислород… Может нашей планете повезло и её заселила мирная часть этой непонятой цивилизации, подарившей нам жизнь?..
В одной из парковых зон большого города рос Дуб. Он был не так уж и молод, но и далеко не стар, если сравнивать его возраст с дубами-старожилами. Дуб был толст, ветвист, густая крона без единой проплешины – листочек к листочку… Корни Дуба глубоко погрузились в землю, насыщая его питательными веществами и водой… Дуб был доволен своей жизнью настолько, насколько может быть довольно своей жизнью растение…
Была глубокая тёмная, безлунная ночь. Фонари лениво высвечивали парковые дорожки и готовы были совсем погаснуть, потому что парк закрывался и скоро ходить по нему будет некому.
Молящий крик о помощи разорвал парковую тишину… Это кричало человеческое тело, плотно прижатое к стволу Дуба… А потом он почувствовал, как что-то очень твёрдое, длинное и острое, прошедшее сквозь это человеческое тело и глубоко вошедшее в него, принесло с собой тёплую, до безумия вкусную жидкость… Так Дуб впервые почувствовал вкус человеческой крови…, и он ему понравился.
"Хочу ещё!" - с жадностью подумал Дуб и, надавив на кончик вошедшего в него твёрдого предмета, освободил, перекрытый им, поток крови, которую он начал жадно всасывать…
Дуб высосал кровь этого человеческого тела до последней капли.
- Андрей Гаврилович, - с ухмылкой обратился молодой следователь к пожилому, грузному криминалисту, - вы наворачиваете круги вокруг дуба в поисках чего?
- Чего… Чего… Крови!.. Неужто не обратили внимание, что труп полностью обескровлен?.. А на траве в том месте, где он был приколот к дубу, и ни в каком другом, ни капельки крови… Только на стволе, куда вошло лезвие ножа, виден её след…
Следователь подошёл к дереву, пристально посмотрел на разрез.
- А вам не кажется, Андрей Гаврилович, - проговорил следователь таинственным голосом, - что он чем-то похож на губы с каплями крови на них?
- Вы тоже об этом подумали? – встрепенувшись, сказал криминалист.
- Что вы имеете ввиду? – следователь в недоумении посмотрел на Андрея Гавриловича.
- Да то, что дуб высосал кровь! – с жаром выпалил Андрей Гаврилович.
- Ну что ж, если это ваш вывод произошедшего, напишите его в отчёте. - хмыкнув, следователь направился к машине.
Два дня Дуб окружала красно-белая лента, оставленная полицией. Часто подходили к ней прохожие, шёпотом обсуждая происшедшее здесь преступление… Когда её убирали, Дуб с радостью подумал, что в этот момент он чувствует себя так, как, наверное, себя чувствовал бы преступник-человек, оставшись безнаказанным за содеянное… А ещё он подумал…, что хочет ещё крови. И от этой мысли у него задрожала листва.
Спустя какое-то время одна из ветвей Дуба начала быстро расти, становясь гораздо длиннее остальных, эластичной и такой подвижной. Конец её был тонким и очень острым. Он назвал эту ветвь "рукой"… А ещё Дуб научился видеть и изображение, видимое им, напоминало то, что видит человек в тепловизоре.
"Неужели, - думал Дуб, - моя рука и умение видеть - результат неудержимого желания крови?.. Так вот она какая – эволюция!".
Ночами, когда парк пустел, Дуб, манипулируя "рукой", пронизывал тело воображаемой жертвы и, подведя его, бьющегося в конвульсиях, к месту на стволе, куда когда-то вошло лезвие ножа, с неимоверным наслаждением высасывал воображаемую кровь…
Только спустя месяц он ею воспользовался.
Даже когда ворота парка закрыты на ночь, люди живущие поблизости знают лазейки в заборе, через которые можно войти и выйти из него. Мужчина, решивший в тот поздний вечер сократить путь домой, проходя недалеко от Дуба, до конца и не понял, что произошло, откуда взялась длинная, толстая ветвь, проткнувшая его… Он попытался позвать на помощь, но только смог извлечь тихий, стонущий хрип… Высосав кровь, Дуб отбросил использованное тело далеко в сторону и "рукой" стёр с коры следы пиршества.
Вновь парк заполнила полиция и никто не подошёл к Дубу…, кроме Андрея Гавриловича. Он оглядел Дуб, постоял возле него, а потом похлопал по нему ладонью и сказал:
- Знаю, что это ты… Жди, приду.
Как хотелось Дубу в тот момент проткнуть тело этого старого, толстого человечишки, и без особого наслаждения высосать его уже не очень свежую кровь…
"Слишком много свидетелей", - думал Дуб.
Дуб жаждал крови… много крови. Он понимал, что часто людишек убивать опасно, другое дело – животные. Конечно, кровь у них не такая вкусная…
Корни Дуба, словно черви, расползались под землёй парка. Его клоны пробивались ростками наружу, превращаясь в охотников, спорящихся друг с другом - кто из них подарит своему владыке больше крови.
Из-за дурной славы даже местные алкаши стали редко забредать в парковую тишь распить бутылку - другую... К тому времени Дуб научился избавляться от тел, закапывая их ветвями-лопатами и превращая в вещества, подпитывающие его корни…
Вскоре в парк боялись забегать даже бродячие кошки и тогда он стал достопримечательностью города. К парку даже привозили туристов и говорили, что это "наше проклятое место".
Однажды, проходя в отдалении от парка, Андрей Гаврилович увидел пробившийся из-под асфальта росток Дуба…
Когда-то Андрей Гаврилович был рубаха-парень, весельчак… Учась на экспертно-криминалистическом факультете юридического института слыл организатором весёлых посиделок, любителем поэзии и бардовской песни. В походах у костра, когда он собирался петь песни "классиков жанра", друзья скандировали: "Пой свои! Пой свои!" и он снисходительно кивал головой…
Всю жизнь Андрей Гаврилович был уверен, что создан для чего-то значительного… Но то, что должно было сделать его значимым, всё никак не приходило, а надеяться, что оно ещё придёт, уже не оставалось времени…
Был очередной пенсионный день Андрея Гавриловича. Проснулся он рано. Не обнаружив жену в постели, стараясь не шуметь, прокрался на кухню – она готовила для него его любимые пышные оладьи на кефире.
Возвращаясь в спальню, Андрей Гаврилович, проходя мило трюмо, вспомнил, как в первый пенсионный день, подойдя к нему, вскинул руку в пионерском приветствии и сказал:
- Вступая в ряды пенсионерской организации, перед лицом своих товарищей, торжественно клянусь: продолжать горячо любить жену и детей, а посему не доставать их своим бредом, стараться не брюзжать, не стонать, не нудить, не …, не …, не … Быть образцовым пенсионером, не мешающим жить окружающим.
Сейчас же, глядя на своё отражение, Андрей Гаврилович, скривил в неудовольствии губы, оценил морщинистое лицо, далеко-далеко не спортивную фигуру и, сплюнув, отошёл от зеркала.
Поедая последнюю оладушку, обильно залитую сметаной, Андрей Гаврилович исподлобья посмотрел на жену. Он не ожидал, что встретится с её взглядом…
- Ты так пристально на меня смотришь, что отвлекаешь от поедания оладьев, - улыбаясь, проговорил Андрей Гаврилович и закашлялся.
- Потому что, Андрюша, ты их ешь так, словно в последний раз, - с тревогой в голосе проговорила жена.
- Ерунда, ерунда, - сказал Андрей Гаврилович, отведя взгляд, и с укором добавил: – Наблюдая за мной, опоздаешь на работу.
- У тебя всё нормально?
- Ну что может быть ненормального у заядлого пенсионера.
Как только Андрей Гаврилович остался один, он вытащил из глубин кладовки широкий пояс с карманами по всей его длине, мешок с брикетами пластита, завёрнутых в бумажные обёртки, собранную электрическую схему с батарейками, взрывателями, все проводки которой собирались в красной кнопке… Да-да, это был, сделанный им, пояс смертника!
Андрей Гаврилович не нашёл другого способа… Не бегать же ему по улицам с призывом к уничтожению Дуба - не было желания закончить жизнь в сумасшедшем доме.
Андрей Гаврилович считал, что уничтожение Дуба – его предназначение, его миссия.
Надев пояс, поверх него плащ, застегнув все его пуговицы, шляпу, надвинув её на глаза, Андрей Гаврилович плюхнулся в кресло, ожидая прибытия такси.
Конечно, появление человека в таком виде в солнечный день, когда температура воздуха превышает двадцать градусов, вызывает недоумение… Но люди снисходительны – старики, как малые дети, что с них возьмёшь…
Андрей Гаврилович вышел из такси у парка, нашёл, заранее им приготовленный, проход в дощатом заборе и, оглядевшись по сторонам, проник вовнутрь.
Он медленно продвигался в глубь тревожной, безжизненной тишины - даже звуки улицы не проникали сюда… Краем глаза Андрей Гаврилович уловил какое-то движение, заставившего его вздрогнуть… И вновь тишина… Даже листва не шуршала под ногами – влажная, чем-то пропитанная… Андрей Гаврилович заранее готовил себя к чувству тревоги, боясь назвать это чувство страхом… Но то, что он ощущал сейчас, был истинный страх, от которого дрожат поджилки и пот заливает глаза.
Андрей Гаврилович шляпой вытер лицо и, за ненадобностью, отбросил её в сторону, после чего глубоко вздохнул и резко выдохнул. Эти, казалось бы, простые действия вернули ему уверенность.
Молодые дубки, мимо которых проходил Андрей Гаврилович, клонились к нему, касаясь листвой, словно лизали, пробуя на вкус. С презрением отталкивая их от себя, он всё ближе и ближе приближался к Дубу…
Властелин парка, превративший его в проклятое место, предстал перед Андреем Гавриловичем. Дуб был воистину величественен и могуч.
- Не думал…, что ещё раз увижу тебя…, старик, - услышал Андрей Гаврилович свистящие, с трудом выдавливаемые слова.
- Да ты, никак, разговаривать научился?
- Разговаривать… Ха… Я скоро смогу читать ваши мысли… Ха… Ха… Вы твердите о эволюции… Я и есть эволюция!.. Мы появились… на Земле… раньше вас… Она должна… принадлежать нам!
Огромный дубовый лист сорвался с дерева и упал к ногам Андрея Гавриловича. Он наклонился и поднял тёмно-зелёный лист с тёмно-красными прожилками.
- Похоже на чёрную метку, - сказал Андрей Гаврилович, вертя его в руках. – Уж не намекаешь ли ты, что убьёшь меня?
Андрей Гаврилович с презрением смял лист, отбросил в сторону, после чего посмотрел на свои ладони, замазанные кровавым соком.
- Умри же…, старик… Я выпью… твою поганую кровь.
"Рука" Дуба пронзила тело Андрея Гавриловича и подняла его над землёй. Он ещё был в сознании, когда открылась пасть Дуба и из неё вылезло что-то красное, похожее на язык и облизнуло что-то, похожее на губы.
Дуб не видел предсмертной улыбки Андрея Гавриловича перед тем, как плотно прижать его тело к своему стволу…
Ствол вдавил кнопку пояса и парковую тишину разорвал взрыв, от которого вздрогнула земля, зазвенели стёкла в, соседствующих с парком, домах, завыли полицейские сирены…
Взрыв разорвал ствол Дуба, превратив его в щепу. На его месте зияла воронка.
Пропитанная кровяным соком, парковая земля ожила, закипела – это корни дуба, словно обезглавленные земляные черви, извивались в предсмертных судорогах… Стон, нёсшийся из проклятого места, наводил на людей ужас и они, зажав руками уши, уносились прочь…
Росток Дуба, пробившийся сквозь асфальт далеко в стороне от парка, распластался в кровяном пятне.
Спустя какое-то время, следователь, с которым работал Андрей Гаврилович, стоял на краю воронки, сняв головной убор и склонив голову, шептал:
- Он ведь предупреждал… Предупреждал…