Россия пестрит эпохами радикального социального эксперимента. Представляю, как какое-о время назад эти же люди, вооружившись ленинской «теорией отражения» также увлечённо и неинтересно говорили о социально-политических особенностях своего времени. Если о писательском творчестве, то с позиции «партийности литературы». Например, помню из прочитанного, вошедший у нас в моду в 1922 году фрейдизм и соцпсихология, как научное направление нацелили писательскую интеллигенцию на строительство «нового человека». Это сейчас смешно, а тогда всё должно было соответствовать новой утопии и наука, и быт, и литература, характерной чертой которой были идеологическая беспредметность и ФИГУРАТИВНОСТЬ (то ещё словечко), которая как «фига» была спрятана в кармане, или в подтексте. Сильна была навалившаяся на страну госидеология.
И сегодня писатель по-прежнему претендует на знание того направления куда течёт время и оценивает динамику жизни как разность потенциалов между написанным и сегодняшними требованиями жизни. Искусство чтения чахнет из-за отсутствия в диалоге с собой ответов полных достоинства и правды. Потому, что жизненный опыт мы воспринимаем как искусство выживания без искренней убеждённости и веры.
И для читателя нет ничего вреднее чрезмерного чтения, особенно если он выбирает его не сам. Поэтому школьная программа, о которой сейчас так много говорят, не делает главного, не прививает любовь к чтению. Быстрый темп чтения не позволяет задумываться, осаждая внутреннее одиночество со всех сторон посторонними и несвоевременными мыслями. Это, препятствует естественной встрече со своим внутренним «Я». Мешает диалогу с собой полному достоинства и правды. Зато число пишущих растёт, совершенно не учитывая уже существующее в литературе Великое и Вечное всех времён и народов.
Современная жизнь в литературе, это путь человека, верящего не в высшую власть духа, а в существующую рациональность власти земной. Когда возвышенность переходит в задрапированное высокомерие и сарказм. Это касается как пишущих, так и читающих. В качестве примера здесь уместен случай с Олешей, с его рефлекторной неприязнью к России. Его отношение к русскому быту и культуре, в частности, к Пушкину возмущает. Наверно на это в своё время Васильев ответил «не смысля в Пушкине ни бе, ни ме, не сваливай вину на Мериме». Натурализм сцены в клозете в «Зависти» я воспринимаю как метафорическую бестактность. Но я русский человек, не любя это в Олеше, также не люблю и в себе самом. Это культурное несоответствие между Россией и Европой всегда воспринимал как неравноценную их взаимодополняемость. Но наше время этот компромисс отвергает. Очень жаль, что не развитием, а противостоянием. Неужели нет никого, чья литература придаст хотя бы какую- то надежду наступающему отсутствию смысла?