Шагеев пришел в мою жизнь в 1975 году вместе с моей Иришкой. Он приехал к сестре в Тюмень, и Иришка привела его ко мне домой, на Усиевича.
Мы познакомились, разговорились и сразу же поняли, что у нас есть общие интересы, в частности, музыка.
Моя мама, разбирающаяся в людях с первого взгляда, сразу же полюбила Юрку, полюбила и жалела до конца своих дней.
Каждый раз, когда я звонил ей, она неизменно спрашивала, а как там Юра? Эти отношения были взаимными.
Когда я повез маму в Мироново, а она уже плохо ходила. Юра выгородил ей отдельный туалет, поставил пластиковый унитаз и отгородил шторкой, а потом с гордостью подвел маму и сказал ей: «Думаю, что Вам Мария Степановна, здесь будет удобно. Но если что-то не так, то скажите, я переделаю».
А еще Шагеев спас меня от тюрьмы. Однажды мы пошли встречать Иришку, и по дороге зашли в магазин,где я на его глазах достал из витрины стопку шоколада, пока не видел продавец, а в следующем магазине просто «уговорил» мужика поделиться одной бутылкой портвейна из нескольких им взятых.
Когда мы пришли домой Юрка спокойно и подробно расписал мне мои подвиги: «За кражу шоколада статья такая то — срок до 5 лет. Портвейн тоже на пятеру тянет! Так что прогулялся ты на десяточку, без смягчающих». Я задумался и никогда подобного больше не совершал, за исключением воровства цветов с обкомовских клумб для Иришки.
Спасибо шурину за спокойный анализ и науку!
Юрий был прекрасным ударником, играл во многих ансамблях и даже в Кокчетавской филармонии, а в Сочи он работал в объединении музыкальных ансамблей, настройщиком аппаратуры. И естественно, барабанщиком в ресторане " Кавказский аул".
Не буду преувеличивать, но именно Юрий отшлифовал мой музыкальный вкус. Я помню, как у него загорелись глаза, когда я поставил ему пластинку «Скальдов», группы, которую он не слышал, но про которую, знал все и он вывалил эту массу информации на меня.
Кроме того, нас объединяла любовь к портвейну. Какие дебаты о музыке разгорались у меня на Усиевича, когда приходил мои друзья Николай Свириденко и Серега Данков. В комнате играла музыка, на столе стоял портвейн и квашеная капуста с копчеными свиными ребрышками (по определению друзей - кости динозавра).
Разговоры о музыке продолжались, пока пластинки не заканчивались и портвейн не был выпит. Мы дискутировали и о современной литературе, только вот фантастику Юрка недолюбливал. Он любил Шукшина, и это осталось с ним на все годы.
А как его любили женщины. Было в нем что-то эдакое. Две жены и обе говорили, что если бы он их позвал, то они рванули бы к нему сломя голову. И третья, и последняя любовь его Анечка. Она погибла, когда Юрка с отцом разбились на трассе. Но помнил он ее до конца.
Я, честно говоря, не понимал, за что его так любят и даже, где-то, завидовал!
И все - таки, он был общественным человеком, и одиночество в конце жизни его доконало. Хотя, он не хотел переезжать в город от слова «совсем»!
А на наши предложения приехать он неизменно отвечал: « Да, что я там не видел в вашем городе? Везде давка, все дорого, и дышать нечем».
А на вопрос соседки: « Юра что бы тебе не жениться. Ты еще не старый и в силе!» он отвечал: « А зачем? Готовить я себе могу, стирать прибирать тоже. Сам себе хозяин и мне не скучно одному. Хочу, читаю, хочу, играю, хочу, музыку слушаю. Да и порадовать их, как в юности уже не смогу! Так что лучше уж одному!». И еще, как нам рассказали соседки, он в последнее время говорил, что дольше, чем его папа - жить не будет. Отец его погиб в семьдесят один год, а Юрка перевалил на семьдесят второй.
Прощание с шурином получилось многолюдным и теплым