Описывая такие значительные гонки, как «Кубок Балтики» и «Операция Парус», уже не обращаю внимание на мелкие события в родном клубе. Но, порой, без них обойтись невозможно.
С открытием «железного занавеса» в нашу страну хлынул народ с Запада.
Людям стала интересна наша страна. Стали прибывать к нам и яхты. Как правило, они прибывали на Морвокзал, где отмечались у пограничников, а далее звонили в клубы, с директорами которых у них была договорённость, и те присылали за ними своих лоцманов.
В нашем клубе быстро организовались хваткие товарищи. Они создали контору, которая рассылала по иностранным яхт-клубам приглашения, обещала помощь и культурную программу. Занимался этим (не помню имени, но фамилию запомнила) Максимаджи. Он часто просил Бориса встретить ту или иную лодку от Морвокзала и проводить её до клуба.
Борис брал с собой дочь. Мила занималась в детской парусной, и уже прекрасно сидела не только на румпеле, но и за штурвалом. И в свои 10 лет уже спокойно могла вести большие яхты. Да и все фарватеры ей были известны и исхожены. Борис всегда старался похвастать дочерью, ставя её на руль. Гости города сидя внутри лодки с Борисом за столом, удивлялись, как это такая маленькая девчонка столько знает и умеет. А Миле нравилось это занятие: ведь в конце она всегда получала подарок: либо коробку конфет (кстати, которые сама не ела, а угощала друзей), либо какой-то заграничный сувенир.
Как-то довелось им привести в клуб одну лодку, на которой были француз и два голландца. Француз прекрасно говорил на русском языке, и как выяснилось, он был потомком Крузенштерна. Его папа был комендантом Ревеля, а затем, Кронштадта. Позже он показывал нам свой дом на Фонтанке. Родители уехали во время революции. Володя уже родился в Париже, но свой дом узнал по адресу и фотографиям, которые у него сохранились от родителей.
«Максима джи», как называл его Володя, был, по его словам, настоящей «большой жо…й». Т.е. он за свои услуги задирал такие цены, что ими могли воспользоваться только толстосумы, а не путешествующие пенсионеры.
Поэтому он попросил нас подсказать, как можно найти дешёвый отель. За время перехода до клуба мои успели подружиться, и Борис предложил ребятам (ребята все пенсионеры) остановиться у нас без всякой оплаты.
Конечно же я не возражала. В следующие же дни я на своей машине им устроила экскурсии по городу, с поиском Володиного дома, в Петродворец и Пушкин.
Расставаясь, мы получили приглашения в Париж и Амстердам, где жили Арманд (председатель своего я/клуба) и второй голландец, имя которого я уже не помню.
Эти ребята часто тусовались там, где проходили регаты Катти Сарк, и там они снова встречались с Борисом. В одной из встреч, Борис с Володей договорились, что тот присоединится к нам на «Опсейле» в 1993г.
И вот сейчас этот поход предстоит. Но государство постепенно начало рассыпаться. На Катти Сарк оплачивать БМП расходы отказалось. Кто хочет – идите за свой счёт. А мы ещё осенью оплатили стартовый взнос. Денег ни у кого нет, только Борис Капустин, который ходил с нами у Орехова на «Звезде», а на «Форварде» ни разу, сказал, что может с нами пойти. Его жена Алла, руководитель частной почтовой компании, даёт ему такую возможность. И больше денег ни у кого нет! Тут нас выручает другой Володя, знакомству с которым Борис обязан мне.
Маленькое отступление про Володю Сафонова. За пару лет до этого, Володя, живущий в Подмосковье, в Серпухове, имеющий свою пилораму и неплохо зарабатывающий, попутно со своим товарищем создал (или купил?) два катамарана «Простор» и приехал с ними в Питер на выставку парусов, проходившую в нашем клубе. Шатаясь по клубу в поисках кого-нибудь, кто подскажет, как можно воспользоваться нашей клубовской гостиницей, наткнулся на меня. Т.к. гостиница, хоть и существовала, но в ней не было никаких условий: ни душа, ни горячей воды… Да и работала ли она? Я ему оставила ключ от «Форварда», рискуя не зная людей, нарваться на мошенников. Но я такая же как Борис! Мы оба привыкли верить людям.Впоследствии, Володя часто приезжал в Питер и останавливался у нас.
Так вот, один из этих катамаранов он подарил моему сыну Сергею (у которого его вскоре украли друзья-одноклубники), а второй он отвёз своей матери в Приозерск, чтобы кататься там на озере. Узнав про наше положение, Володя предложил нам съездить туда и забрать катамаран, с целью продать его в Германии, заработать на нём и воспользоваться деньгами на регате.
А с Янушевским Володей (французом из Парижа) у нас был уговор: мы заполняем лодку продуктами и консервами в России, а он, присоединившись к нам в Киле, будет покупать свежие фрукты-овощи и иногда баловать пивом за границей.
Т.к. не могу найти судовой журнал того года, пишу по памяти. Не исключено, что что-то напутаю, и какое-то событие выхвачу из другого похода.
Но примерный маршрут я обрисовать могу. Ну, может, какие порты местами переставлю.
Ленинград – Киль (там подбираем Володю) – Куксхафн – вдоль Фризских островов по Северному морю в Гуль – Ньюкасл –гонка в Берген –спускаемся вдоль норвежских островов (у них нет машин! У них мелкие острова, на которых стоят дома, а сообщение между ними катерами!) – Ставангер – Кристианн – Ларвик – Осло (здесь большой парад) – Эсберг – Антверпен. Где-то ещё промелькнула Польша. Вот только куда её тут вставить – не могу вспомнить.
Какой из них переход, а какой гонка - не берусь утверждать. И подтвердить некому: кроме меня из нашей четвёрки никого в живых не осталось. Но давайте вспоминать по ходу.
Накануне выхода у Бориса разболелся зуб. Он сходил в стоматологическую поликлинику и ему зуб подлечили. Но как только мы вышли в море, зуб сразу дал о себе знать. И вот мы идём втроём. Борис Капустин на лодке впервые: ничего не знает где какие паруса, какая проводка бегучего такелажа, где что лежит. Борис от боли либо лезет на мачту, либо сидит рядом, уткнувшись мне в колени и поскуливает. Я на руле. Постепенно Борис К. осваивается, и мы с ним уже можем меняться вахтами. Так мы идём почти 4 дня до Гогланда. У Бориса уже от боли искры из глаз. На генералке на Гогланде стоит значок – парусник в кружочке. Не имея подробных карт, ночью, я решаюсь войти в эту марину. И мы заходим, швартуемся в каком-то маленьком рыбачим посёлке.
К нам подходит местный рыбак. Я, как могу объясняю причину захода. Да, впрочем, она и так видна на Борином лице. Рыбак всё понял, посадил Бориса в свою машину и увёз его в ближайший город, где ему оказали услугу за 60 евро. Вернули Бориса повеселевшего. И с этой самой минуты я перестала существовать как капитан. И даже как помощник. Я стала грушей для битья. За всё, что у нас на лодке не получалось – отдувалась я. Ведь Борису он высказаться не может: тот из любого порта может от нас сбежать. А я куда денусь? Не оставлю же я его одного на лодке. Порой приходилось уходить за стаксель и проливать там слёзы.
Но так, конечно, было не всегда. Хотя рейс у нас сложился не лёгкий. За все те дни, которые мы были на регате, солнце выходило только 3 раза. Остальное время – мордотык, дождь и огромная волна, сбивающая скорость.
В Киль к нам прибыл Янушевский. Весь такой расстроенный: у него украли барсетку с банковскими картами, и он просит у нас в долг, чтобы оплачивать нам наши расходы в иностранных портах. Естественно, зная, что эти деньги могут нам не вернуться, наши траты за кордоном сводятся к минимуму. (Вот же хитрая бестия!)
Из первых же пройденных миль, мы понимаем, что Володя просто катальщик: ни со шкотами, ни с брасами, ни с чем другим он не дружит. Спрашиваем: а что ты делал на других лодках? Он – я был навигатором. Ок! Садись на прокладку. Идём в Гуль (Англия).
Борис: - Володя, скоро должен показаться входной маяк, иди проложись!
Но надо знать Володю. Он из своего «гроба» (кормовая койка) не вылезет, пока не приведёт себя в порядок: не умоется во всех местах, не побреется, не освежится одеколоном и не причешется. А на это у него уходит минимум 1,5 часа. Наконец, вылезает и крутит головой.
Борис: - Определился? Где мы?
Володя: - Не так быстро! Сейчас. (спускается к штурманскому)
Борис: - Да мы уже подходим к какому-то городу. Вон катер стоит, спроси у них: это Гуль?
Володя: - Нет, так это не делается. Сейчас пойду, посмотрю на карту (снова спускается).
Борис кричит в сторону катера, с которого ребята ловят рыбу: «Икскьюз ми! Тел ми плиз, вере из Гул?»
Те показывают направление. Ну тут как по анекдоту: «Хорош выпендриваться, покажи направление рукой». Только у нас наоборот, еле заставили Володю спросить координаты. Поставили точку и обнаружили, что мы на 100 миль выше Гуля. От точки строим компасный курс и одним галсом выходим на нужный маяк.
В гавани народу – не пропихнуться. Все пришли на праздник. И вдруг, среди толпы и английской речи я слышу громогласный русский мат. Оборачиваюсь к двум мужикам в русских рубашках, один с баяном, а второй – просто огромный. Я им говорю: «Тихо, мальчики, вы же не в лесу!»
И тут: «Ой, ты русская, откуда?». Состоялось знакомство. Ребята пришли на «Седове» в составе концертной бригады. Один закончил Мурманское музыкальное училище, второй – Мурманское цирковое. Их командировали на «Седов» развлекать публику как на судне, так и на стоянках.
Приходим на «Форвард». Я достаю свой аккордеон (к тому времени мое «Cassio» уже украли, а новое я ещё не приобрела. Поэтому, взяла с собой аккордеон) и мы устраиваем концерт. На звуки музыки и песен к нам заходят гости с разных яхт. Наше коронное угощение – твердокопчёная колбаса и шоколадные конфеты. По началу наши гости брезгливо отворачиваются от угощений, но, чтобы не обидеть хозяев, всё же пробуют того и другого. Через пару дней нам приходится уже скрываться от гостей: слава о нашей колбасе и шоколаде быстро разносится по яхтам. Таких колбас у них нет. А конфеты в скромных фантиках не привлекают внимание… но это пока не попробовали, ибо наш шоколад в то время был одним из лучших: не научились ещё так воровать.
Гонка в Северном море: Карлскруна – Берген (Норвегия). Меня безжалостно меняют на трёх курсантов с «Мира». А я не возражаю! После мокрого холодного «Форварда» я получаю тёплую одиночную каме… каюту первого помощника (куда делся хозяин каюты – не моё дело), и обозреваю парад парусов и саму гонку с капитанского мостика. «Мир» финиширует первым в своём классе. «Форвард» вторым в своём. На «Мир» возвращаются с «Форварда» зелёные, обессиленные курсанты. На вопрос «как оно в гонке?» ответ: «Эти, что в скорлупках – сумасшедшие!»
Борис рассказал, что все трое курсантов висели за бортом. Один на подветренном борту уходил под воду с головой, но его было не стащить с места. Говорил, что волна приводит его в чувство.
От Володи тоже не было толку как от навигатора, но он хотя бы, не укачивался и мог поставить чайник на плиту. А ещё мог проделать в банке сгущёнки две дырки и протянуть рулевому. Т.ч. можно считать, что эту гонку выиграли два Бориса.
На капитанских приёмах я не переставала блистать. Мне целовали руки мэры городов, не говоря о капитанах больших и малых парусников, я танцевала с Принцем Филипом. На одном из приёмов, который проходил в двухэтажном здании, капитанов поместили на втором этаже, а их жен и девушек - на первом. Мы, женщины сидим за столами, и вдруг слышим сверху: «Галину! Галину!» - скандирует толпа мужчин. К моему столику подходит официант и просит меня подняться наверх. Я говорю: «Одна не пойду. Только, если со всеми женщинами». Через 5 минут выходит какой-то человек из STA и приглашает всех дам подняться наверх.
Тут задвигались стулья и обслуживающий персонал переместил их наверх, Каждая женщина оказалась рядом со своим мужчиной. И полились морские песни, русские, немецкие, шведские, английские, финские…. В зале прекрасный рояль, а со слухом у меня всё в порядке, я быстро подбирала любую песню, тем более что народные песни тем и отличаются, что у них простая гармония.
Идя из Киля в Польшу, мы снова попали в шторм и были вынуждены спрятаться в гавани города Засниц. Бродя там по улицам, отовариваясь продуктами, заглянули с Борисом в магазин музыкальных инструментов, и тут я увидела его! Это было новое кассио-фортепиано, только больших размеров и с большими возможностями. А т.к. у него был сломан порт подключения к компьютеру, он продавался по очень скромной цене. На тот момент у нас не было компьютера, и мне эта функция была ни к чему.
Во время регаты кроме парадов, проводились разные соревнования, конкурсы самодеятельности. У нас на яхте были курсанты, позаимствованные Борисом у В.Н.Антонова с УПС «Мир». Они участвовали во всех спортивных состязаниях, занимая не плохие места, но категорически отказывались выступать со сцены. По этой части отдуваться приходилось мне.
В Гдыне я должна была выступить с двумя песнями в общем концерте.
Как оказалось, концерт проходил на палубе польского знаменитого парусника «Полонез», которым командовал не менее знаменитый Барановский. Концерт освещался польским радио и телевидением. Т.ч. мои две песни прозвучали на новом моём инструменте, который я опробовала впервые и сразу на телевидении.
После моего выступления к нам с Борисом подошёл хозяин - капитан «Полонеза» и предложил мне работу с курсантами на его судне.
Конечно, я вежливо отказалась, сославшись на двоих детей, ждавших нас дома.
Вот читаю то, что написала и самой не верится: неужели это всё было?! Разве кто поверит? И ведь ничего не приврала, даже, я бы сказала: скромно написала. А могла бы наврать с три короба: мало кто в живых остался из участников тех походов – кто меня во вранье уличит? Даже как-то обидно, что свидетелей почти не осталось. Может на «Проза.ру» кто откликнется, подтвердит или что-то опровергнет? А может добавит?
Володин катамаран катался с нами две трети рейса. Кому его предложить мы не знали. На одном из капитанских приёмов мы встретили Сергея Волкова, которого Борис порекомендовал на «Мир» в качестве старпома. На этот приём Антонов не смог пойти по какой-то причине и вместо него пошёл Серёжа. За столом мы посмеялись, что коммерсанты из нас – никакие, рассказав ему, что возим катамаран с собой и он нам только мешается, занимая место в гробу. Сергей предложил перенести катамаран на «Мир», чтобы у нас не валялся под ногами. И какова была наша радость, когда по приходу домой мы получили за него деньги!
Вот как из Польши мы снова попали в Норвегию – трудно сказать. Только помню, что шли на празднование конца регаты в Антверпен. Снова дождина, ветер в морду и здоровенная волна. Дует так, что у нас приборы зашкаливают. Я сижу внутри и молюсь Богу: если булькнем – останутся дети полными сиротами, сразу лишившись двух родителей.
Протоптавшись двое суток против ветра, едва достигнув Фризских островов, Борис резко меняет курс и вместо Антверпена мы летим уже в Делфзел, хотя это противоречит практике: «в ураган уходить надо в открытое море и там штормовать». Достала эта погода, достали мокрые вонючие моканцы, достало это постоянное блевотное состояние. Всё достало! И мы уже друг друга все достали!
В Делфзеле мы выспались, «почистили пёрышки» и перешли на другую сторону залива, в Эмден. Там мы благополучно распрощались в Володей и отбросив мысль идти дальше в Антверпен, повернули в сторону дома.
Домой идти легче. Тут уже преобладают попутные ветра. Но усталость всё равно на нас давит, и Борис продолжает меня долбать. Почти весь обратный путь я сижу за стакселем, только чтобы не общаться с капитаном. Всю дорогу домой меня не покидала мысль о разводе. И первое, что случилось, вступив на твёрдую землю – я встретила Логинова Володю. Он подошел ко мне с предложением идти в Данию на съёмки фильма об адмирале Нельсоне, режиссёра Аркадия Тигая. Я тут же ухватилась за эту мысль: "Борис хочет! Очень хочет!"
И Борис пошёл.
Ещё в Заснец, рядом с нами стояла лодка пожилого немца. Он в одиночку путешествовал по морям, не торопясь, облизывая почти все побережья. В Германии у него своего дома нет. Снимает на зиму апартаменты, вытащив лодку на берег, где окажется. Побывав на нашей лодке у нас в гостях, сказал, что надеется дойти до Ленинграда до конца сезона. Борис ему дал наши визитки, с пожеланием встретиться.
И вот я проводила Бориса до морвокзала в Данию. Не успела войти в дом – звонок. Звонит этот Герхард с морвокзала. Как они не встретились на фарватере – не понятно. Скорее всего – не узнали друг друга. Просит помочь перегнать его лодку в наш клуб. Еду снова на Васильевский. Провожу лодку Герхарда в наш клуб. Он спрашивает, где можно найти не дорогую гостиницу. А я не знаю. С языком у нас напряжёнка. Я в школе хоть и учила немецкий язык, но кроме цвай унд цванцихь, драй унд фирцихь – больше ничего не помню. Короче – я несколько слов по-немецки, а он несколько слов по-английски и ни одного по-русски. Больше жестами. Объяснять, как добраться на перекладных до какой-либо гостиницы – легче привезти его к себе. Благо - дети и собака дома, никто не скажет: «Муж за порог, а она мужика в дом».
Привезла, выделила ему комнату. Накормила ужином. На утро он выходит на кухню, к столу. «Я на завтрак ем мармелад» Я -??? Нету у меня мармелада. Вспомнила, что перед «Опсейлом» успела накрутить на зиму несколько банок клубничного варенья, ухнув на ягоды и сахарный песок половину отпускных.
Вытаскиваю ему банку. Даю розетку. Попробовав, он жестом показывает, что ему это нравится и накладывает себе с верхом. А потом ещё. И трети литровой банки как небывало. Ну, думаю: мужик освоится и сходит в магазин, купит что-то к столу.
А мне детей кормить. Достаю продукты, готовлю обед. Герхард уходить не торопится. Отобедал с нами. Я думаю: нет уж, ужинать я поведу детей к маме. Оставляю ему Борины ключи от дома, забираю детей и еду к маме. Сидим у неё до ночи. Возвращаюсь домой только уже лечь в постель. А Герхарда дома нет. Уехал осваиваться, смотреть город. Сам без моих объяснений всё нашёл. Возвращается на такси в 3 часа ночи, звонит в дверь. Открываю и начинаю объяснять, что мы уже все спим, звонить не надо, у тебя есть ключ. Но он: «Галина! Ночь! Звёзды! Луна! Нельзя спать!»
Каждое утро он уничтожал мои запасы варенья, ни разу не принеся в дом продуктов. Каждую ночь приходил домой под утро восторгаясь нашим городом. А главное, он нашел на канале Грибоедова ресторан «Чайка», где хозяин немец и гости преимущественно немцы.
Как-то раз моя сестра, которая являлась председателем общества инвалидов, организовала экскурсию в Кронштадт для своих подопечных. Тогда ещё дамбы не было и в Кронштадт можно было попасть только по пропускам. Она предложила нам поехать и Герхарда прихватить с собой.
Я ему говорю: приди сегодня домой раньше, потому, что завтра мы рано встаём и едем на экскурсию. Герхард кивает: понял. Приду.
Ночь на дворе. Герхарда нет. Я отключаю дверной звонок, отключаю телефон, и ложусь спать. В 5 утра стук в дверь. (куда дел ключ, который я ему давала? О! Вот он, лежит на холодильнике! Собака Даша пытается подать голос, но я ей показываю: молчи! Она у меня послушная, в отличие от гостя.
Голос за дверью: Гала! Галочка, опен! Даша, Дашенька, опен!
Поколотив в дверь, Герхард ушёл. Я благополучно поспала 1,5 часа, затем подняла детей. Мы собрались, вышли во двор, поискали глазами нашего гостя – не нашли и поехали на экскурсию. Вечером возвращаюсь: сидит на лестнице, как побитый и жалуется, что у него украли два фотоаппарата. Спрашиваю: как украли? И где был сам Герхард? А он, не достучавшись, оставил на лестнице мешок с двумя фотоаппаратами и пошёл искать автомат, чтобы позвонить нам домой. Возвращается обратно – нету мешка и аппаратов нет. Постучал снова – никто не открывает. Пошёл на улицу грустить. К нему подошёл какой-то пьяница и пожалел его. Каким-то образом, они нашли общий язык. Тот возмутился, что иностранца обобрали и выкинули из дома. Пошли вдвоём колотить в дверь, пока мои соседи не вышли и не спустили их с лестницы. Мы в это время уже были в Кронштадте и не ведали, что у нас делается. Это потом уже мне рассказывала соседка. А эти двое купили бутылку и просидели весь день дома у нового товарища.
Завершив съёмки в Дании, Борис идёт домой через Германию. Сидя в кафе, звонит домой. Герхард поднимает трубку и говорит по-немецки. Борис, думая, что попал ни туда, перезванивает. Герхард снова ему отвечает. Тут уже подлетаю я и выхватываю трубку у Герхарда. Объясняю Борису, ситуацию и мы с ним дружно смеёмся. Чтобы прокормить гостя, я уже влезла в долги к матушке. Борис возвращается из похода, а Герхард от нас всё съехать не может. Он хочет поднять свою лодку у нас в клубе на зиму. Но подъём лодок у нас ещё недели через три! Неужели этот гость так и будет сидеть на нашей шее? Делюсь своим положением в клубе с Василием. Он говорит: слушай, давай я его к своей матушке поселю. Она не такая сердобольная, как ты. Она с него деньги стряхнёт!
Я к Герхарду: «У нас одни ключи, да и дети в школу пошли, чтобы друг другу не создавать трудностей, Василий предлагает пожить у его матушки. Ты искал дешёвый отель. Дешевле не будет.
Согласился. Переехал. Я Ваську и не спрашиваю, как так им живётся, чтобы не вернул, ненароком.
Борис помог ему вытащить лодку, разоружить и приготовить к зимней стоянки.
Фото с мэром Бергена
Продолжение следует.
Уважаемые посетители моей странички! Огромная просьба оставлять рецензию, ну или просто пару слов о прочитанном. Когда нет реакции, то нет и стимула писать. Будто пишешь в стол.