- Кажется, он ничего не хочет, – сказала мама, – он отказывается есть.
- Что с ним? – спросила сестра, всегда равнодушная, но она всё же поинтересовалась.
- Заболел, наверное, – сказала другая сестра, младшая.
Они обе ненавидели брата, называя его "братцем", а причина их ненависти коренилась в... об этом по порядку.
- Эти вещи мы разбирать не будем: они ещё пригодятся, а вот эти, – мать стала вытаскивать одну за другой кофты разного размера, как будто их предназначали для кукол, такие были маленькие.
Анатолий засмеялся.
- Что ты смеёшься? – спросила младшая сестра. – Я тогда была маленькая: ведь правда, мама?
- Ты была большая, – сказала мама, – но ты хотела именно эту, хотя твоего размера не было.
- Вот-вот, – сказал брат, – и вот эту, и эту надо продать: вы обе, – он не сказал "потаскухи", – любите кричащие вещи, хоть вам и малы они, дальше разбирайте без меня, я на всё согласен, – его вещей в этом ворох не было и он ушёл в свою комнату.
- Вот так всегда, мама, – возмутилась старшая дочь, – он не хочет выполнять общую работу.
- Лика, его вещей здесь нет.
- Свои он уже выбрал, – сказала младшая дочь.
- Девочки, не надо ссор: мы ему не покупаем давно, – сказала просто так, но девочек это сплотило вокруг матери.
Матери было неприятно, и она добавила, – он ваш брат, старший.
- Вот пусть сидит у себя и не выходит.
Мать решила увлечь своих девочек и принялась за разбор платьев: одни были впору, но вышли из моды, другие, как и кофты...
Разлад начался с другого: со смерти отца. Он был любимчиком у папеньки и с ним "нянчились". То ли дело теперь: мать на стороне дочерей, а им всё надо – и новое постельное бельё и "тряпки", так называл платья Анатолий, старший брат.
Анатолий умер и что тут началось! Оказывается его любили "больше жизни" и слёзы полились рекой то ли от счастья, что его не стало, то ли от горя, что не будет средств к существованию: он завещал свои деньги "неизвестно кому".
- А нам? – спросила старшая дочь у матери.
- Вы ему не родные, у него другая мать, только отец общий. Деньги покойной матери достались ему, а потом, вы слышали... даже не знаем, кто такие, – тут и мать заплакала: она сама не знала и была огорчена даже больше дочерей.
Деньги, что оставил ей муж, кончились на "тряпках", как говорил Анатолий, так что оставалось идти на работу или выходить замуж поскорей, пока не обновилась мода. В старом "рванье" никто не возьмёт, согласились дочери, но их не брали и пока что в новом.
Эта история закончилась неказисто: одна дочь пошла на панель, другая успела выйти замуж за купца средней руки, за принца не получилось. Мать ушла жить к сестре, там и "померла" не своей смертью от заворота кишок. Кто ей это устроил так и осталось загадкой.
Прошло время. Сёстры не видятся. Купеческая жена располнела на кашах со свиным мясом – не узнать. Старшую таскают по полицейским участкам за проституцию: билет не куплен, а ремеслом промышляет. Поизносилось лицо – не узнать, своё происхождение научилась скрывать за вымышленным именем. Однажды её узнал один господин, окликнул по имени. Обернувшейся женщине с исказившимся от испуга лицом, приподняв шляпу, сказал: "Извините, ошибся".
Он не ошибся и убежал по другой причине: когда-то был влюблён в эту барышню, она кокетничала с ним и недолгий роман прекратился с его женитьбой на другой, обеспеченной невесте. Теперь он увидел плод ранних утех этой барышни, закончившийся бесславно и столь трагически.
Лола, теперь её так звали, взяла себя в руки, реветь не стала и повесилась в своей каморке, так как помнила про свою любовь всю жизнь, а после встречи с ним, жить не хотелось.
В газетах писали о смерти проститутки Лолы, проводить её никто не пришёл, хоть и знали, кому знать было положено.
"Вернуться бы в то время, – мечтала купчиха и тёрла глаза платком, – мы бы тогда...".